Вяземский, как всегда, хмурый и сосредоточенный, лишь кивнул мне, прежде чем скрыться в своей карете. Похоже, старик решил держаться от меня подальше. Что ж, это даже к лучшему — у меня будет больше свободы для маневра.

Когда все было готово, я снова забрался в свою карету. Виктор устроился напротив, его рука привычно лежала на рукояти кинжала.

Кареты тронулись, и мы выехали за пределы Санкт-Петербурга. Я смотрел в окно, наблюдая, как город постепенно сменяется сельскими пейзажами. Впереди нас ждала долгая дорога, полная неизвестности и, возможно, опасностей.

Первый день пути прошел относительно спокойно. Магические движители, действительно, ускоряли наше передвижение, хотя иногда карету потряхивало так, что я начинал сомневаться в мудрости этого технического решения.

К вечеру мы достигли первой запланированной остановки — небольшого городка с гостиницей, где для нас были забронированы комнаты. Я с удовольствием размял ноги, выбравшись из кареты.

— Ну как, Виктор, — обратился я к своему спутнику, — не передумал еще ехать со мной? Еще есть вариант вернуться.

— Нет, — ответил он, осматриваясь вокруг. — Но я бы предпочел, чтобы наша карета не была заряжена магией, которая в любой момент может взорваться, да и запах от этих двигателей…

Я кивнул, соглашаясь. Запах, в самом деле, был не из приятных.

В гостинице нас встретили с подобающими почестями. Я заметил, как персонал суетился, стараясь угодить каждому члену делегации. Особенно они старались для Вяземского, который, казалось, был недоволен абсолютно всем.

— Смотри-ка, — шепнул я Виктору, — похоже, наш старик решил устроить местным веселую жизнь.

Виктор только покачал головой:

— Главное, чтобы это не отразилось на нашей безопасности.

Я кивнул, понимая его беспокойство. Несмотря на всю формальность миссии, мы все еще находились в потенциально опасной ситуации.

После ужина, во время которого я старательно запоминал, кто с кем общается и о чем говорит, мы с Виктором решили немного размяться. Выбравшись через черный ход, мы направились к небольшой рощице неподалеку от гостиницы.

— Ну что, — сказал я, разминая плечи, — покажешь, чему научился у своего таинственного учителя?

Я определенно знал, что Виктор с кем-то тренируется, иначе к чему бы ему уходить по ночам, вот только с кем — мне так узнать не удалось. Хотя, судя по тому, что даже бывший лучший ликвидатор бюро возвращается с тяжелым дыханием и раскрасневшийся, как вареный рак — учитель этот гоняет его не хуже, чем меня в свое время гонял дядя Эдвард.

— Не уверен, что ты готов к этому, Максим.

Мы начали спарринг, и я сразу понял, что мой друг, действительно, стал сильнее. Его движения были быстрее и точнее, а удары — мощнее. Но самое удивительное произошло, когда я попытался использовать магию.

— Что за… — пробормотал я, чувствуя, как моя мана словно исчезает в никуда. — Я думал, тебе нужен телесный контакт, чтобы использовать свой дар.

— Сюрприз, — сказал Виктор с легкой улыбкой. — Теперь я могу делать это в радиусе пяти шагов от себя.

Он резко перехватил мою руку и повалил на землю, приставив клинок к шее.

— Будь я в такой форме во время нашей встречи, боюсь, все было бы иначе.

Я широко улыбнулся и показал взглядом направо. Мой телохранитель проследил за моим взглядом и увидел лезвие клинка в миллиметре от своей шеи. Следом он глубоко вдохнул.

— Отравлен?

— Самым смертельным ядом.

— Что ж, признаю, что все не так просто. Согласен на ничью, — Виктор поднял руки, делая шаг назад.

— Или еще на один раунд. Я и без магии могу неплохо сражаться, — сказал я, поднявшись, и отряхнув свою одежду, после чего встал в боевую стойку.

Мы продолжили тренировку, сражаясь еще около часа.

Вернувшись в гостиницу, я еще немного поработал с документами, прежде чем лечь спать. Несмотря на усталость, я чувствовал себя бодрым, а настроение было рабочим.

Следующий день начался рано. Мы снова погрузились в кареты и продолжили путь. Я использовал время в дороге, чтобы еще раз просмотреть заметки и подумать над загадкой Игната Георгиевича.

К вечеру второго дня мы достигли еще одного поселения, где нас ждала очередная остановка. На этот раз гостиница была не такой роскошной, а охрана, будто подчеркивая это, усилила бдительность.

— Похоже, чем ближе мы к границе, тем серьезнее относятся к нашей безопасности, — заметил я, наблюдая за вооруженными охранниками, патрулирующими периметр.

— И правильно делают, — ответил Виктор. — Чую, нас ждет что-то интересное.

Я не мог не согласиться с ним. Чем ближе мы подбирались к Польше, тем сильнее я чувствовал, что эта миссия будет полна сюрпризов. И, честно говоря, я с нетерпением ждал этого.

В просторном кабинете поместья Темниковых, где воздух был наполнен ароматом свежезаваренных трав и едва уловимым запахом магии, Анастасия Николаевна склонилась над столом, заваленным книгами и пергаментами. Её тонкие пальцы осторожно перебирали страницы древнего фолианта, а в глазах отражался огонек любопытства и жажды знаний.

Рядом с ней стояла Елизавета Гараева, целительница из Судебного Бюро. Её присутствие наполняло комнату спокойствием и уверенностью, которые так необходимы начинающему целителю.

— Анастасия, — мягко произнесла Елизавета, указывая на один из рисунков в книге, — обрати внимание на эту схему. Видишь, как потоки жизненной энергии циркулируют вокруг сердца?

Анастасия кивнула, её взгляд сосредоточился на замысловатых линиях, изображающих течение магической энергии в человеческом теле.

— Да, это… удивительно, — прошептала она. — Никогда бы не подумала, что все настолько сложно и в то же время гармонично.

Елизавета улыбнулась, в её глазах промелькнуло одобрение.

— Именно так. Жизнь — это сложнейший механизм, и понимание его работы — ключ к истинному мастерству целителя.

Анастасия на мгновение оторвалась от книги и посмотрела на свою наставницу.

— Елизавета Викторовна, а правда ли, что женщинам легче даётся истинное слово «Жизнь»?

Целительница задумчиво провела рукой по волосам, словно собираясь с мыслями.

— Да, это действительно так, — наконец ответила Гараева. — И дело не только в природном понимании этого слова. Женщина — носительница жизни, и на глубинном уровне мы чувствуем её течение острее, чем мужчины.

— Знаете, — тихо произнесла Анастасия, — иногда я думаю о том, какой бы была моя… наша семья, если бы мама Максима была жива.

— Мария Леонхарт была выдающимся целителем и удивительной женщиной, — сказала Гараева. — Её исследования в области целительской магии опередили своё время.

— Вы знали её?

— Увы, нет, но достаточно много изучила ее работ, чтобы понять, насколько она была талантлива.

— Знаете, — произнесла Анастасия после паузы, — иногда люди удивляются, когда узнают, как я отношусь к Максиму. Они не понимают, как я могу любить брата, который… ну, вы понимаете.

— И что ты им отвечаешь? — мягко улыбнулась Елизавета.

— Я говорю им, что Максим — самый лучший брат, о котором только можно мечтать! — воскликнула она. — Да, у нас разные матери, но какое это имеет значение? Он всегда защищал меня, поддерживал, учил… Он мой герой.

Елизавета не могла не улыбнуться, видя такую искреннюю любовь.

— Твой брат — действительно, удивительный человек, — согласилась целительница. — Я видела его в действии в Судебном Бюро. Его ум и находчивость поистине впечатляют. Вот только опрометчивый он. Хоть ты его вразуми. Так относиться к своему здоровью нельзя!

Анастасия усмехнулась на искреннее негодование своей наставницы. Елизавета Викторовна же продолжила:

— Знаешь, твоё отношение к брату говорит о тебе не меньше, чем о нём. В тебе есть та же сила духа и благородство.

— Я просто стараюсь быть достойной его и нашей семьи, — ответила она.

— Ну что ж, давай вернёмся к нашим исследованиям. Твоя курсовая работа не напишет себя сама.