Сгустившееся неловкое молчание нарушил стук в дверь.

— Войдите, — бросил Назиф.

Евнух, глубоко поклонившись, сразу пошел к Сальме. Хесса, шагнувшая следом, встретилась взглядом с Лин, вопросительно приподняв брови, протянула ей новехонькие тапки и обернулась к Назифу.

— Владыка, — сказала довольно почтительно, слегка склонив голову, — не знаю подробно, что за беспредел тут у вас творится, но я собираюсь сидеть здесь, и вы меня с места не сдвинете.

— Даже в мыслях не было вам препятствовать, — усмехнулся вдруг Назиф, ощутимо расслабляясь. Лин подозревала, что у этих изменений сразу несколько причин: и метка Сардара, и своеобразная манера общения Хессы, так не похожая на привычный дворцовый этикет, и даже проклятущие шлепанцы, которые вопиющей нелепостью своего появления резко контрастировали с остальными событиями этого вечера. И ведь Ладуш ни слова ей не сказал! Но, как всегда, заметил нарушение этикета. — Входите, госпожа Хесса, и чувствуйте себя свободно. Если что-то понадобится, у дверей будут слуги. Или можете обращаться напрямую ко мне, я сейчас отлучусь, но ненадолго.

— А я пойду, — обувшись, кивнула Лин. — Не стоит испытывать терпение владыки Асира, он, наверное, давно уже ждет. Не знаю, владыка Назиф, уместно ли в такой ситуации благодарить за прогулку? Поэтому благодарю за Сальму. Без вашего вмешательства все могло закончиться гораздо хуже.

— Здесь не за что благодарить. За действия своих приближенных я тоже несу ответственность. Хорошего вечера, госпожа Линтариена. Надеюсь, наша следующая встреча будет более приятной.

Лин склонила голову, взглядом пообещала Хессе все рассказать позже и торопливо вышла следом за евнухом. Асир, наверное, в ярости из-за Сальмы. А ведь первое его отношение к Назифу было доброжелательным. Хм-м, возможно ли, что любвеобильный урод не сам по себе потерял берега, а с подсказки, скажем, того же Вахида? Или еще кого-нибудь, кто не желал допустить сближения Имхары и Шитанара? При прошлом правителе эти лепестки были в натянутом нейтралитете, от которого гораздо ближе до вражды, чем до союза.

Стоп! Лин даже с шага сбилась. А знает ли Асир вообще о случившемся? Кто мог ему доложить? О происшествии с анхой — только Ладуш, но Ладуш открытым текстом возложил эту «почетную» миссию на нее. Типичный, чтоб его, хитрый чиновник, засылающий к высокому начальству с неприятным докладом кого-нибудь другого, рангом пониже, чтобы не так высоко пришлось падать в случае высочайшего гнева. Но это было правильно там, дома, а здесь Ладуш, вероятно, попросту решил, что анхе будет проще усмирить гнев повелителя и настроить его на мирный лад.

Значит, Асир ее звал не из-за Сальмы. А… зачем? Узнать о прогулке с Назифом? Или… жар прилил к щекам, шее, груди. Или у ее шутки за ужином будут последствия?

Евнух свернул не к личным покоям Асира, а в сад. Поклонился:

— Вам сюда, госпожа Линтариена. Владыка ждет.

Лин втянула воздух. Да, Асир ждал и, кажется, даже в спокойном расположении духа. А еще ждал крепкий ароматный кофе. Она улыбнулась и заторопилась на запах.

Вокруг кофейника правильным кругом выстроились вазочки с халвой, пастилой, орешками в меду, еще какими-то сластями, которых Лин до сих пор и названий не знала. Она подняла брови и спросила, едва сдерживая смех:

— У моего господина новый прислужник, который еще не знает, насколько владыка Асир не любит сладости?

— Ты сегодня осталась без десерта. Я решил, что это надо исправить.

Асир расслабленно полулежал на низкой скамье, и да, до мурашек и сладкой дрожи в коленках все сейчас напоминало тот вечер, вернее ту ночь в саду старого Шукри.

— Кто же знал, что приятная прогулка в обществе молодого владыки Шитанара окончится непонятно чем. Скажи, у тебя талант вляпываться в самые неожиданные истории, или просто так совпали звезды?

— Возможно, талант у Назифа, — Лин села на подушки лицом к лицу с Асиром и налила себе кофе — о ее любимой большой кружке тоже не забыли, и странным образом это настраивало одновременно и на деловой лад, и на доверительный разговор. — Согласись, если не брать в расчет Сальму, а кто из владык, кроме тебя, думает об анхах? Так вот, если не брать в расчет чувства анхи, то пострадавший в этой истории явно Назиф. Он рискует потерять лицо и утратить твое расположение, а вместе с ним и надежду на союз с Имхарой. По-моему, достаточно веский мотив для подставы. А вот кому это выгодно? Тебе видней.

— Сейчас? Большей половине дворца, — Асир привстал, опираясь на локоть, внимательно разглядывая Лин. Протянул свободную руку, вытащил из волос шпильку с тяжелым камнем и, отбросив в сторону, растрепал то, что осталось от утренней прически. — Так, как было — для других, вот так — для меня, — пояснил негромко. — Иногда мне кажется, что это полоумное стадо зверогрызов, часть из которых мне приходится называть братьями, ничего обо мне не знает. Поссорить меня с Назифом можно, но для этого им потребовалось бы больше тонкости, а Назифу — меньше ума и уважения.

— У них было достаточно времени изучить тебя, но не Назифа.

Лин жадно отпила кофе и поставила кружку. Распущенные волосы щекотали шею и голые плечи, и взгляд Асира тоже щекотал, будоражил, бодрил хлеще самого крепкого кофе.

— А получилось так, — Лин усмехнулась, — что Назифу предоставили возможность проявить себя с лучшей стороны. Я, честно говоря, опасалась, что ты будешь… в ярости.

— Я был. Недолго. Когда Ваган доложил о новом постояльце карцера, а Ладуш ограничился запиской. Но я не настолько безумен, чтобы сносить головы, не разобравшись. И дело здесь в другом. Эту историю придется замять. Владыка, не защитивший своего подданного — безобразное начало правления. Назиф это отлично понимает, я это понимаю. Он готов уступить мне, но я не воспользуюсь его намерениями. Пусть сам вершит правосудие. По тем законам, которые собирается соблюдать в своем лепестке. И лучше сделает это в Шитанаре, там личная стража, сторонники и те, кто еще может учиться на ошибках других.

— А также те, кто не хочет учиться, но уважает силу? Ты не должен помогать Назифу усмирять его Шитанар, но хочется, да?

— Он справится. Но я вижу, этот роскошный десерт тебя не интересует. Может, он недостаточно сладок?

В голосе Асира настолько откровенно смешались насмешка и провокация, что Лин тут же вспомнила, как именно он предлагал использовать мед Шукри. Казалось, сильнее краснеть уже просто некуда, но будоражащий взгляд Асира подталкивал к ответным провокациям.

— Я думаю, — Лин демонстративно обвела взглядом всю сладкую выставку, — думаю, что мой господин поможет мне выбрать. Возможно, я не знаю, как именно следует дегустировать эти кулинарные шедевры. Было бы обидно испортить хороший десерт неправильным употреблением.

— Вижу, мою прилежную ученицу прямо-таки терзает жажда новых знаний. И насколько старательной ты готова быть сегодня?

Лин привстала на своей подушке, плавно перетекая на колени, потянулась к Асиру. Выдохнула почти в губы:

— Я хочу, чтобы мой учитель остался доволен.

— Твой учитель уже опечален, что сегодняшний урок не будет долгим. Но кое-что мы успеем. — Едва дотронувшись до ее губ, не поцелуем даже, а легким касанием, Асир сел, подложив под спину несколько подушек. — Подай-ка мне вон тот бокал с шербетом. Думаю, он достаточно хорош, чтобы утолить твою жажду.

Лин поднесла указанный Асиром бокал в обеих ладонях — от предвкушения чего-то нового, неизведанного слегка подрагивали руки. Она даже приблизительно не могла представить, что именно придумал Асир, для этого ей недоставало опыта в любовных играх. Неизвестность волновала… нет, возбуждала.

— Кто-то думает, что главное в напитке — вкус или послевкусие, но они забывают, что кофе, выпитый с врагом — горчит, а с другом — поднимает настроение. Вино в бокале — это радость встречи или покой уединения, а вино в кувшине — жажда одиночества или потребность забыться. А что же шербет? — Асир поднял бокал выше, разглядывал на свет, щурясь. — Пряные травы и легкая горечь освежают в жаркий день, если ты один, но если вас двое… — Он медленно поднес бокал к губам, а потом на затылок Лин легла знакомая ладонь. И те же губы, отдающие кислым и пряным, прижались к ее губам. Холодный шербет лился в рот прохладной сладостью с привкусом чего-то остро-травяного, напоминающего о горячем солнце Имхары. Лин судорожно сглотнула: пусть на самом деле шербета во рту было немного, но неожиданность сыграла против нее. И так же неожиданно глоток перешел в дурманящий, глубокий поцелуй, холод напитка сменился жаром настойчивых и одновременно неторопливых губ, а оставшийся на языке густой шербет вдруг оказался интересен другому языку. Лин растерялась, она не умела отвечать на такое… на такие поцелуи, могла только сдаться под вкрадчивым напором и принять губы и язык Асира.