Его даже было немного жаль. Лишаться собственного лепестка вот так, не в бою, просто отдавая в чужие руки — такой радости Асир не пожелал бы даже врагу. И пусть у Наримана никто не собирался отнимать титул владыки, и пусть он должен был править дальше вместе со всеми своими приближенными, но Баринтар, теряя независимость, терял и вековую историю маленького, бедного, но самостоятельного лепестка Ишвасы. Терял себя. Впрочем, выбор у Наримана был скудный. Асир не верил, что Вахид предложил бы лучшие условия. Все, что можно было получить от него — роль номинального опального владыки, отправленного на покой куда-нибудь в отдаленную провинцию. И подавалось бы это уж точно не как способ решения проблемы, а как величайшее благодеяние доброго соседа.

Оттягивать неизбежное тоже было нельзя, Нариман это понимал, и, вероятно, не хотел через пару лет распрощаться с распотрошенным лепестком, разодранным в клочья всеми желающими.

— Владыка Нариман готов с тобой встретиться, — с порога сказал вошедший Сардар.

— Он что-то менял в договоре?

— Ничего существенного, только добавил пару новых пунктов, посмотришь сам. Мне кажется, это полная и окончательная капитуляция. Он не готов признать такое вслух, но отлично понимает, что твое предложение — лучшее, из того, что происходило с Баринтаром последние лет десять.

— Понимать — это одно, решиться — совсем другое.

Асир задумчиво погладил навершие кинжала, прежде чем привычно спрятать его под складками пояса. Ощущение, что это оружие, единственное, с которым не расставался даже на официальных приемах, в какой-то момент может и в самом деле пригодиться, не покидало уже несколько дней. Не предчувствие, пока нет, только смутное ощущение тревоги где-то на самой кромке сознания.

— Когда пойдешь? После покаянников или до?

Асир усмехнулся. Сардар наградил посольство старика Джасима прозвищем, которое подходило как нельзя лучше, особенно если произносить с такой брезгливой интонацией.

— После. Хочу поскорее разобраться с этой пародией на искренность и раскаяние и забыть.

— Понимаю. Но искушение подержать их час-другой в ожидании чудесного явления владыки ужасно сильное.

— Хулиганство и вящее безобразие, постыдились бы, юноша! — Советнику Руфаиму уже не в первый раз за последний месяц наверняка икалось в адских закоулках бездны. Столько раз Асир не вспоминал его, кажется, со времен своего становления владыкой. Сардар знал Руфаима не так хорошо, как они с Ладушем, но и ему хватило впечатлений. Им всем, четверым, старый советник отца успел выпить немало крови перед тем, как уйти в пески. И Асира не покидала уверенность, что будь он жив, у козла Джасима нашелся бы еще один преданный сторонник.

— Стыжусь так, что аж уши горят и раскаяние по всему телу, — поморщился Сардар. — Если ты решил быть пунктуальным, нам почти пора.

— Мы ждем Фаиза.

— Я уже здесь, — тайный советник вошел, как обычно, впереди собственного стука. Еще одна привычка, которая заставляла Руфаима брызгать слюной в возмущении. Сказал с заметным раздражением, разительно отличающимся от его обычного каменного спокойствия: — Владыка, это посольство не представляет из себя ничего. Ни кродахи, ни клибы. Я всех проверил. Дальняя родня, не из постоянного круга Джасима, они могут разделять его взгляды, но точно ни в чем не замешаны. Старый хрыч подстраховался, чтобы не потерять никого важного в случае твоего гнева.

— Он думает, я начну сносить головы направо и налево прямо в приемном зале?

— Почему нет? Любой из владык на покушение ответил бы именно так. Ты мягок, но у мягкости должны быть пределы.

— Не любой, — покачал головой Асир, невольно думая о вчерашних странных играх Джада. — И даже не большинство. Я могу отправить всех в темницу, но главной проблемы это не решит. Джасиму ли этого не понимать.

Он обернулся и пристально посмотрел на Сардара. От того несло раздражением и явственной тревогой, так сильно, что даже запах Лалии от Фаиза рассеивался под таким напором.

— Что тебя так волнует?

— Меня волнует необъяснимая куча анх, я уже говорил. Джасиму известно твое отношение, так что это? Пощечина? Придурь? Уж точно не попытка ублажить и размягчить твой мозг прелестями юных красавиц.

— Они лишние. Расходный материал, — пожал плечами Фаиз. Его анхи беспокоили меньше всего. — Джасим демонстрирует приверженность традициям, анхи в дар — самый дешевый способ.

— Не слишком ли мелко для почтительного подданного?

— У Джасима не бывает простых решений, — напомнил Асир. — Что он может получить с этого дара? Какую выгоду, какие последствия?

— Вряд ли он рассчитывает, что ты приблизишь какую-то из его девок. Но в Им-Роке сейчас много гостей…

— Думаешь, его анхи нацелены на владык других лепестков?

— Это вероятно. Легкий способ подготовить почву для контакта.

— Или хотя бы понять, чем дышит каждый из владык, — согласился Сардар. — Асир, кто будет с тобой сегодня? Линтариена?

— Да.

— Она знает, что к чему?

— Обрывочно. Знает о покушении, не знает о Джасиме.

— Ее нужно подготовить. Она может быть полезна. В конце концов, именно ей предстоит наблюдать этих анх в серале.

— Пришлая, ничего не понимающая в нашей жизни? — возразил Фаиз. — Ее «наблюдения» не будут стоить и ломаного медяка.

— Ты говорил с ней хоть раз?

— Зачем? Меня не интересует чужой мир, в который никак нельзя попасть.

— А я говорил. И поставлю не медяк, а полный кошель серебра, если хочешь, что ей есть, чем тебя удивить.

Асир слушал, не вмешиваясь. Мнение Сардара было ему понятно, он даже разделял его, пожалуй, но говорить с Лин сейчас самому было поздно, да и, если уж честно, не хотелось. Пришлось бы рассказывать слишком многое, этого Асир не желал. Фаиз тоже был кое в чем прав: Лин, как ни пыталась вписаться в новый для себя мир, оставалась чужой. Она не могла и не должна была понимать всех тонкостей отношений между родичами. Да о чем говорить, она даже в своем отношении к владыке и то временами путалась! Занятия с Джанахом не могли компенсировать того, что именно в иерархии, в политической картине ее мир отличался от Ишвасы даже больше, чем в количестве анх и кродахов. Но присмотреться к новым анхам Лин как раз могла. И наверняка сама предложила бы.

— Дар, на предмет «удивить» все анхи одинаковы, — пряча за обманчивой мягкостью насмешку, возразил Фаиз. — Любая из них, хоть самая лучшая, хоть полная дура, способна отколоть что-нибудь удивительное. Особенно перед течкой. Здесь не о чем спорить. Вопрос лишь в том, чтобы их удивительная способность внезапно удивлять не слишком мешала делу.

— А может, наоборот, способствовала ему? — Сардар прищурился. Спорить с Фаизом он любил, но сейчас даже не пытался: каждый из них осознавал, что не время и не место. Уж точно не по такому поводу. — Этот вариант, как я вижу, ты не рассматриваешь. А зря. Асир, ты же знаешь, что у анхи из сераля возможностей больше, чем у Ладуша. Да и в конце концов, кто лучше поймет анху, как не другая анха. Я могу привести ее к залу приемов. Расскажу вкратце, что успею. В подробности посвятишь сам, если захочешь.

— Я против. Что знает одна анха — знает весь сераль, что знает сераль — знает весь лепесток. Но если владыка желает…

— Хорошо, — коротко сказал Асир, вскидывая руку. Сардар был прав в одном: иногда суждения Фаиза страдали излишней категоричностью. А рассеивать собственные заблуждения он не любил. — Фаиз, ты удачно забыл о важном — «одна анха» знала о покушении с самого начала. Но я не слышал, чтобы его обсуждала каждая собака столицы. Вторая узнала чуть позже, у нее было множество возможностей донести новости до желающих слушать. Она этого не сделала, думаю, достаточный довод, чтобы оценить умение некоторых анх молчать, когда не надо болтать. Дар, скажешь ей то, что сочтешь необходимым. Не задерживайтесь.

— Семь анх, — задумчиво сказал Асир, когда за Сардаром закрылась дверь. — Совпадение, или Джасим решил отправить каждому владыке по подходящей красавице?