Старый козел Джасим ничего не делал просто так. В умении плести интриги и злоумышлять на десять ходов вперед с ним могла бы потягаться разве что Лалия. Даже Фаиз был для этого слишком последователен и педантичен, он ненавидел шансы, которые могут и не выпасть, вместо четких расчетов и сбалансированных рисков. Действия Джасима аль Данифа, бессистемные и непоследовательные на первый взгляд, бесили его до побелевших костяшек и наливающихся кровью глаз. И Сардару оставалось лишь надеяться, что хоть здесь не рванет раньше времени. Сейчас для завершения картины глобального светопреставления им только и не хватало взбесившегося тайного советника.
Пора было будить Хессу: вряд ли он сумеет вернуться раньше вечера, а значит, ей снова придется ждать слишком долго. Да, третий день течки — уже не первый. Но это у обычных пар и в нормальной ситуации. Их ситуация с самой первой встречи была другой, и назвать ее нормальной не повернулся бы язык даже у немало повидавшего Сардара. Все как началось через жопу, так и продолжалось. Назвать их парой язык у него тоже не повернулся бы. Еще несколько недель назад. Сейчас думать об этом Сардар по-прежнему не хотел, но ничего странного в том, чтобы каждый день засыпать и просыпаться рядом с кем-то, уже не видел. Хорошо, не с кем-то. С ней.
Он вздохнул и повернул голову. Снова пошевелил пальцами и, уже не осторожничая, сжал кулак, сразу почувствовав, что с руки исчезает тяжесть. Разбудил. Хесса перевернулась на живот, приподнялась на локте и теперь настороженно смотрела исподлобья. Эта течка давалась ей непросто. С первой, конечно, не сравнить, но какой треклятой бездны сравнивать всегда приходится не с хорошим, а с плохим? Тени под глазами со вчерашнего дня стали только гуще. Непонятно откуда взявшиеся напряженные складки у губ хотелось стереть и забыть, как бредовое видение.
Сардар сжал зубы: он догадывался, что именно происходит. Им стоило поговорить о случившемся еще в первую ночь, но оба были не в том состоянии. Как и вчера. Он бы предпочел молчать и сегодня — слишком мало времени даже для вязки, не то что для трепа, да еще такого проблемного. Но оставлять Хессу на целый день с кучей бредятины в голове, зная все ее придури и способность сгенерировать фатальный катаклизм из ничего, нельзя. Значит, следуя своему же совету, надо открыть рот и сказать хоть что-нибудь жизнеутверждающее. Ха. Знать бы еще, что именно, чтобы и самому заодно в это поверить.
Он подтянул Хессу ближе и рот все-таки открыл, но только затем, чтобы перехватить ее губы. Дурная затея, с какой стороны ни взгляни — слишком легко забыться самому и заставить забыть обо всем ее. А потом времени не хватит уже ни на что. И все-таки останавливаться не хотелось. Наверное, он так и послал бы все благоразумные идеи в бездну, если бы Хесса не остановилась сама. Снова приподнялась, теперь упираясь ладонью ему в грудь. Напряженно замерла, будто пыталась что-то отыскать в его взгляде или лице. Закусила нижнюю губу, да так сильно, что Сардар подумал — до крови.
— Ты что творишь? — он не успел ничего сделать, Хесса сжала его ладонь, сказала хрипло:
— Пытаюсь вынуть язык из задницы. Ты же этого хотел.
Сардар вообще не хотел ничего, что приходилось бы обсуждать с таким лицом и с такими внутренними терзаниями. Каких тварей бездны они оба умудрились разозлить настолько, что обречены постоянно разбираться с повсеместной психушкой? И ладно бы она оставалась за дверями этих комнат или хотя бы не лезла в их постель. Но нет, так было бы слишком просто.
— Плохо получается, — честно сказал Сардар. У него, впрочем, сегодня получалось не лучше.
— Давай поговорим. О том, что случилось, пока тебя не было. Пожалуйста. Я не могу. Психую.
Она была честна. Ему тоже хотелось быть честным. Он вообще ненавидел врать. «Время пришло… Ты знаешь, что хочешь», — говорил Асир и был прав, конечно. Сардар знал, что не увяз бы в этих отношениях так глубоко, если бы не хотел. Он все это принял, да. Сердцем. Принять головой оказалось сложнее. Убиться, как сложно осознать, что ты больше не свободен. И почти невозможно признать вслух. Сардар и не собирался. Им обоим нужно время. Больше времени, чем у них было. Но это не значит, что он не найдет правду, которую можно озвучить.
— Ничего не случилось, — сказал он, пожалуй, слишком резко. И не то, что хотел. — Ничего, чтобы психовать. Но мы поговорим. Что ты…
— Почему владыка? — перебила Хесса, торопясь.
Сардар на секунду прикрыл глаза. Значит, именно этот вопрос мучил ее все время? Только он?
— Почему ты просил его? Потому что я тогда рассказала? О том, что хотела его? Поэтому?
Она почти кричала. Ей было больно, обидно, страшно… Сардар путался в запахах, не понимал, с какого все началось и куда Хессу несет этот бешеный поток нервотрепки. Но надо было прекращать в любом случае. Он схватил ее за плечи, потянул на себя — обнять, укрыть, успокоить. Но она не позволила. Отдернулась так резко, что сразу вспомнилась первая течка. Правда, сейчас в Хессе не было злости, но во рту все равно стало горько, как после кустарного пойла из подворотни.
— Не надо! — сказала она тише, но едва ли спокойнее. — Я хочу видеть тебя, когда ответишь. Ты же ответишь?
Раньше она неосознанным жестом натянула бы на себя простыню — прикрыться. Сейчас — даже не пыталась, и Сардар невольно залип на небольшой упругой груди с крупными острыми сосками, чувствуя, как стремительно наполняется слюной рот, и стараясь не опускать взгляд ниже.
— Даже если бы ты ничего не говорила, я просил бы его. А кого еще? Остальных даже не видела. Было бы проще?
Хесса мотнула головой. Ответ казался правильным, но не нравился ей. Может, тем, что в нем слишком сильно не хватало откровенности даже на вкус Сардара.
— Никто не чует вас так хорошо, как владыка, — добавил он. — Ни для кого, кроме него, твой страх не был бы настолько очевидным. Мы решаем и реагируем по обстоятельствам. Нам нужны не только запахи. Слова, реакции, поведение, да хоть стоны, чтобы картина стала полной. Но не владыке. Ему не обязательно даже касаться тебя, чтобы узнать, насколько все плохо.
— Я поняла, — тихо сказала Хесса. — Спасибо, наверное?
— Это все, что тебя волновало? — Сардар сомневался. Все сказанное завело их совсем не туда, куда он надеялся. Теперь от нее пахло усталостью и печалью.
— Хотела сказать, что у нас почти ничего не было. В смысле… Он не…
— Я знаю.
— Но это неважно, так?
— Для кого? — Сардар, почуяв наконец настоящую причину выматывающего разговора, поднялся и сел, вглядываясь в ее лицо. Теперь Хесса отводила взгляд, даже прятала, и ничего хорошего это не предвещало.
— Для тебя? — она усмехнулась, будто через силу. — Не для меня же.
— Хватит, — сказал Сардар, теряя терпение. — Ты хочешь прямого ответа, так спроси! Спроси уже ради всего, плевать ли мне, что Асир не успел тебя трахнуть. Спроси, было бы плевать, если бы успел!
— Было бы? — Она вздернула подбородок, взглянула прямо. Но Сардар уже не мог сосредоточиться на запахах. К горлу подступала злость. Не на Хессу, на себя. За тупое бессилие, за неспособность оставить все как есть или, наоборот, изменить одним махом. Неподходящее время для порывов. Да и станет ли когда-нибудь подходящим?
А еще начинало отвратно стучать в висках, стоило только вспомнить ту проклятую ночь. И ярость, которую едва контролировал к концу разборок в Шайтаре, и глухое отчаяние при мысли, что не успеет вернуться вовремя. И белое, звенящее, опустошительное бешенство к концу бесконечной скачки до столицы и дворца. Каким чудом он сдержался и не набросился на владыку с порога, Сардар до сих пор не понимал. Знал только, что если снова придется это пережить, никому, кроме Асира, он не сможет ее доверить. Даже если на этот раз все закончится полноценной вязкой.
— Нет, — он выдохнул, медленно вдохнул, стараясь утихомирить эмоции и привести в порядок мысли. — Думаешь, я несся бы сюда, как псих, будь мне плевать? Так понятно?
