— Еще секунда — и наш грандиозный побег сорвется. Потерпишь? Немного? — Асир отстранился, на плечи Лин легла тонкая темная накидка, до пола. Асир был в такой же. Опустил на голову капюшон и потянул Лин с лавки. — За мной. Быстро и тихо.

Хорошо, что тапки так и остались заткнутыми за пояс — по крайней мере, Лин не рисковала их потерять или, что куда хуже, споткнуться и наделать шума. Босиком получалось идти бесшумно. Мягкая трава щекотала ноги, оглушительно стрекотали цикады, тихо плескалась вода в фонтане и, наверное, пахли розы, но из всех запахов Лин чуяла сейчас только Асира.

Тот быстро пересек сад, прошел под знакомым окном, тем самым, из несостоявшейся «операции» и воспоминаний, свернул у беседки, в которой когда-то они говорили о холодильниках, и перед Лин наконец замаячила дворцовая стена. Только позже, когда Асир уже полез вверх, Лин разглядела в потемках крутую, с высоченными ступеньками, каменную лестницу. Камень, нагретый за день палящим солнцем Имхары, еще не остыл, ступням было горячо, и Лин бодро прыгала выше и выше, все же отметив, что за Асиром поспевает с трудом. Но тот, единственный раз оглянувшись и убедившись, что она не отстает, не сбавлял темп, а даже, кажется, еще прибавил. Как будто и в самом деле побег, с реальной опасностью погони.

Наверху откуда-то взялся ветер. Налетел, сорвав с головы капюшон, дохнул в лицо приятной прохладой. Асир перемахнул через невысокое ограждение и остановился, задрав голову.

— Через месяц придет проклятье Имхары — ядовитый талетин. Дыши, пока можно.

— Что за талетин? — отчего-то вздрогнув, спросила Лин. Несерьезный, почти детский азарт «побега» сменился настоящей тревогой. Сколько критично важного она еще не знает об этом мире?

— Дыхание бездны. Песчаный ветер. Разъедающий жаром, проникающий в поры. Тридцать дней смерти в пустыне для всего, что не успеет найти укрытие. Не для человека и не для зверогрыза. Не для нас, мы знаем, как защититься. — Асир опустил ладонь Лин на плечо и подтолкнул вперед. — О беспечных прогулках в саду придется забыть, дышать будет сложно, не так, как сейчас. Но не думай об этом. Пока — не думай. Смотри.

— Тридцать дней, — повторила Лин. — Посольства успеют уехать или будут пережидать здесь?

— Помоги нам предки, чтобы самые медлительные успели приехать, — зло ответил Асир. Похоже, не все владыки восприняли всерьез его зов. Плохо.

Тут Лин дошла до внешнего края стены — и забыла о том, что еще хотела сказать, о посольствах, талетине, почти обо всем. Внизу раскинулся Им-Рок. Ночной город — не такой блестящий и яркий, как Утес, без электрических огней, повторяющих очертания кварталов, без агрессивного мигания реклам, без всепроникающей ночной жизни. Мягко подсвеченный неяркими фонарями, купающий белые шпили башен в серебряном свете луны, таинственный, сумрачно-тихий. Почти полностью спящий.

— Красиво, — шепотом, словно боясь потревожить сон города, выдохнула Лин. — Не так, как у нас. Тише, спокойнее.

Асир крепко обнял со спины, провел носом по шее, сказал негромко:

— Ночью город спит. Приказ владыки — не таскаться по ночным улицам, если совсем не приперло. Потому что по ночным улицам таскается владыка. Но это — страшная тайна.

Лин рассмеялась:

— Серьезно?

— Очень. И не смешно. — Руки Асира сместились на бедра, скользили по гладкому шелку, прожигая его, кажется, насквозь. — Думаешь, очень весело разъезжать по собственному городу с толпой вооруженной до зубов охраны, а если и в одиночестве, то под бесконечными взглядами всех мастей?

— Небо упаси, — Лин откинулась назад, прижимаясь теснее, запрокинула голову. Смуглое лицо Асира почти терялось, пряталось в тени, угадывался лишь силуэт — резкая линия скул, нос, губы… Она потянулась на цыпочках — к этим губам… И выдохнула уже в рот. Асир, целуя, рывком задрал ее рубашку. Ощупывал так тщательно, будто проверял, все ли на месте и точно ли ему в руки попалась та самая Лин. Ладони двигались то вверх, то вниз, то вбок, большие, горячие и требовательные.

— Опаздываем. Но успеем, — отрывисто сказал Асир, оторвавшись от губ.

Заграждение с внешней стороны доходило Лин до груди. Раньше. Она едва не вскрикнула от неожиданности, когда оно оказалось под животом и частично под грудью, широкое, каменное, горячее. Перед глазами качнулся и поплыл ночной город, плечи повисли в воздухе.

— Держись.

Пальцы сами вцепились в гладкий камень, Лин безотчетно напряглась, пытаясь дотянуться до пола хотя бы кончиками пальцев ног — тщетно; хотя бы колени прижать к парапету — но толку с того? А потом как-то вдруг расслабилась, так же безотчетно, инстинктивно поняв, что сама, случись потерять равновесие, не удержится никаким чудом, и остается лишь положиться на Асира.

В голове застучала кровь, в ушах зашумело, то ли от ветра, то ли от всего, что сейчас происходило. Но этот шум не мешал чувствовать. И ослабший пояс шаровар, и крепкую хватку на левом бедре, и пальцы, которые, не церемонясь, вломились внутрь. А потом…

«Кажется, он как раз то, что мне нужно, когда перестанет осторожничать», — вспомнила Лин собственные слова. Теперь она была в этом уверена. Когда под конец течки просила, говорила, что хочет попробовать сильней и быстрее, Асир как будто не слышал. Сейчас же — без всяких просьб, сам действовал именно так, как втайне, через опасения и даже страх, хотелось Лин. Без прелюдий, почти жестко. Она еще не успела привыкнуть к пальцам, как их сменил член. И снова — быстро, почти сразу весь, целиком. Так резко, что в голове забилась отчаянно идиотская мысль: если она заорет сейчас, там, внизу, услышат? Хотя, бездна, есть еще и стража, здесь же, на стене. То есть просто должна быть, обязана, хотя с охраной во дворце такая лажа, что она бы ничему не удивилась.

Лин заставила себя оторвать одну руку, заткнула ладонью рот. Это помогло удержаться от криков. Она выгибалась от толчков, наверное, ерзала бы и съезжала на гладком камне, но ладонь Асира давила на спину, прижимала. Второй рукой он так и удерживал бедро — Лин чувствовала это так же отчетливо, как член, входящий раз за разом до упора.

Перед глазами расплывался Им-Рок, тек бело-желтым светом фонарей по синему. Лин не ощущала пальцев на левой руке, с такой силой впивалась в ограждение. Внутри было горячо, мокро, напряженно до спазмов, а в самом низу живота будто стремительно разрастался тугой, обжигающе-сладкий комок. Лин жмурилась, мычала в мокрую ладонь, прижатые соски то и дело терлись о камень, рассыпая болезненные вспышки по всему телу. Еще немного. Еще совсем…

Все-таки она заорала. Вряд ли ладонь сильно приглушила, хотя прижимала ее ко рту так, что зубам больно было. Тягучие волны оргазма судорогами шли по телу, сжимали член Асира, перед глазами потемнело, судорога сменилась истомной, вязкой слабостью. Асир рывком втащил ее за парапет, прижал к себе и лишь затем вынул член — Лин вяло сжималась, пытаясь не выпускать, как будто чего-то еще не хватало до завершения, пока Асир не сказал в ухо:

— Расслабься. Я не должен кончать в тебя.

Его ладонь легла на грудь, будто проверяя, цела ли, и Лин со стоном обмякла. Почувствовала опору под ногами и навалилась на ограждение уже сама, чтобы перевести дух. Прижалась щекой к камню, услышала хриплый выдох Асира за спиной, в ноздри вплыл запах его семени, и Лин облизала губы. Да, нельзя кончать в нее, но ведь можно иначе. Почему она еще ни разу не думала об этом?

Асир натянул на Лин шаровары, фыркнул в ухо:

— Опять тапки потеряла. Вон, валяются.

А потом, когда Лин непослушными пальцами нащупала под ногами брошенные тапки, добавил:

— А теперь бежим. Стража сменилась, сейчас будут здесь.

«Бежим»? Лин казалось, она и шагу ступить не сможет по крайней мере в ближайшие пять минут. Ноги подкашивались, внизу живота тянуло, похоже, она еще не слишком готова к «быстро и сильно». Но стража оказалась веским доводом. Шаг, другой — прикусив губу, цепляясь за Асира, чтобы не упасть, а потом Лин сама не поняла, как и в самом деле побежала. Больновато, но вполне терпимо. Зато вернулся азарт, переполнявший с самого начала встречи, и почему-то безудержно хотелось смеяться, даже ржать. В самом деле — владыка и его анха удирают, чтобы не попасть на глаза собственной страже.