— Не здесь.

Анхи, что сидели в зале, повскакивали со своих мест, остальные мгновенно появились из комнат. Запахло вожделением и ожиданием, концентрированной похотью, будто при одном взгляде на Сардара у всех здесь начиналась течка.

— Господин первый советник, — Нарима, вышагнув из толпы, вдруг опустилась перед Сардаром на колени, смотрела с восторгом и обожанием, прижимая руки к высокой груди. — Какое счастье видеть вас здесь. Мы так скучали.

— Дура, — пробормотала Лин.

— Идем, — велел Сардар Нариме и, резко развернувшись на каблуках, пошел обратно.

— Нет, — вдруг громко сказала Хесса. — Нет, только не она.

Лин накрыло с головой ее злостью и почти что паникой.

Кресло Хессы грохнулось на пол, а сама она почти в то же мгновение оказалась перед Сардаром и вцепилась в его рубашку.

— Ты что делаешь, ур-род? Что ты, блядь, делаешь? Тебе не она нужна.

Сардар явно ничего подобного не ожидал, но сориентировался в секунду. Хесса оказалась прижата к нему спиной, с вывернутыми за спину руками. Кто-то позади охнул, кто-то сказал в полный голос:

— Наглая трущобная потаскуха демонстрирует манеры. О, да.

— А кто мне нужен? Ты? — Сардар оскалился. От него потянуло яростью.

— Не она, — заорала Хесса, пытаясь вырваться. — На мне твоя блядская метка, ублюдок.

— Заткнись по-хорошему, — прорычал Сардар, перехватывая ее за горло. — Заткнись, идиотка. Поговорим, когда потечешь.

— В казармы ее, — выкрикнула, кажется, Гания. — Так оскорблять господина первого советника.

Сардар отшвырнул Хессу в сторону их стола — Лин едва успела вскочить и подхватить, а то столик, пожалуй, разлетелся бы на запчасти, — схватил за руку застывшую Нариму и вылетел за дверь.

Хесса дернулась, и Лин инстинктивно сжала руки сильнее. Еще не хватало, чтобы эта кретинка вдогонку кинулась. И без того все плохо — ну что стоило догадаться, помешать. Не дать подруге выставить себя… такой. Несдержанной скандалисткой.

— Хесса, спокойно. Спокойно. Ты что, не видела, он дырку искал, а не анху. Нарима пожалеет, что вылезла, увидишь.

— Да знаю я. Пусти, — Хесса рванулась изо всех сил, вцепилась в край стола, склонившись над ним, зажмурилась, глубоко дыша.

Лалия громко, с длинными паузами между хлопками, поаплодировала:

— Это было прекрасно. Незабываемое выступление на глазах у изумленной публики. Ай-яй-яй, как неловко получилось. Во всеуслышание оскорбить первого советника. Сколько? Десяток раз? Предложить себя так откровенно, так искренне. А тобой чуть не проломили стол. Загляденье.

— Заткнись, — заорала Хесса. И прежде чем Лин успела вмешаться, ударила Лалию кулаком в лицо.

Они сцепились мгновенно, опрокинув кресло, покатились по ковру. Хесса схватила Лалию за волосы, а та сразу нацелилась на горло. В зале голосили, подвывали, кто-то громко, напоказ рыдал, кто-то звал стражу и господина Ладуша — не уходя, впрочем, из тесных рядов зрителей.

В пальцах Лалии блеснула длинная шпилька.

И опять Лин не успевала. «Теряю навыки», — пронеслась полная отчаяния мысль. Лезть сейчас — риск. Если бы они не так плотно вцепились друг в друга. Отодрала бы, отшвырнула Хессу подальше и от Лалии, и от ее шпильки, купленной, кажется, там же, где владыка покупал скорострельники. Можно зафиксировать Хессу на месте или даже вырубить, но Лин недостаточно знает Лалию, не может предугадать реакцию. До сих пор та казалась адекватной, но сейчас — она же явно провоцировала. Что, вообще, нашло?

— Хесса, ты спятила? И ты, Лалия, какого хрена, — Не послушают, конечно, но вдруг хотя бы услышат. Должны же у них мозги включиться?

— Прекратите. Сейчас же, — разноцветным вихрем, расшвыривая столпившихся анх, пронесся от двери Ладуш. За ним спешили евнухи.

Лалия рывком подмяла Хессу под себя, села, обхватив ее коленями и сжав левую руку на горле. Зажатая в правой шпилька упиралась под подбородок.

— Замри, — хрипло сказала она, слизала кровь с разбитой губы и хищно улыбнулась. — Ты проиграла, цыпочка.

— Великие предки, что здесь творится. Лалия, — Ладуш всплеснул руками. — Я понимаю, день был ужасный, но зачем устраивать драки.

— Это трущобная устроила, — снова подала голос Гания. — Совсем стыд потеряла. Господин Ладуш, она же буйная, с ней рядом опасно находиться.

— Хесса, — Ладуш будто не услышал, зато прочие анхи тут же согласно загомонили, завозмущались. — Что на тебя нашло. Ты же не создавала никаких проблем, а теперь владыка решит, что зря допустил тебя в верхний сераль.

— Владыка слишком добр, — подтявкнула Гания, и Лин, не выдержав, обернулась и рявкнула:

— Заткнулась. Или хочешь показать, что господин советник и даже владыка тупее тебя, такой умной?

Лалия плавно, изящно встала на ноги, неторопливо вернула шпильку в прическу и сказала:

— Видишь ли, Ладуш, некоторых нужно учить, пока их глупость не вышла из берегов и не затопила все вокруг.

— А еще она оскорбила господина Сардара, и к нему тоже драться полезла, — вякнул кто-то из анх, остальные одобрительно загомонили.

— Ложь, — сказала Сальма. — Она не собиралась драться.

Хесса, бледная и мрачная, поднялась с пола, протянула Ладушу руки.

— Связывать будете?

— А надо? — устало спросил тот и махнул евнухам. — В карцер. Живо. Я должен доложить владыке.

— Я бы на твоем месте подождала до утра, — сказала Лалия. — Но это может закончиться еще хуже. Прошу прощения, почтенная публика, я вынуждена вас покинуть и избавиться от следов нападения, — она усмехнулась и пошла в сторону купален. — Разбегайтесь по кроваткам, цыплятки, здесь больше не на что смотреть.

Лин хотела побежать за ней, узнать, что произошло такого страшного, из-за чего все с катушек съехали, начиная с Сардара и заканчивая самой Лалией. Спросить, зачем та начала издеваться над Хессой при всех, ведь можно было вправить мозги потом, та бы поняла…

Или Ладуша догнать и объяснить… хотя кто ж ей позволит. После такого шума охрана будет изображать усердие даже там, где этого совсем не требуется. Но, чего бы ей ни хотелось, посмотрев, как евнухи уводят понурую, совершенно убитую Хессу, она выругалась и решительно пошла следом.

Совсем уж нагло на глаза страже она не лезла, но в какой камере заперли Хессу, разглядеть сумела. Подождала, отступив за угол, пока евнухи поднимутся наверх, и, подбежала к тяжелой двери.

— Хесса.

— Ты что тут делаешь? — откликнулась та. — Уходи, пока не засекли. Или… — она судорожно вздохнула, так что даже из коридора было слышно, — попрощаться пришла?

— Как тебе сказать, — Лин прислонилась к двери, затем, подумав, села на пол. Злость и напряжение откатывали, оставляя после себя дрожь в коленях и легкую слабость, будто после чрезмерной тренировки. — Хотела объяснить в тишине и без лишних ушей, почему ты идиотка, и все такое. Был выбор — или дать по морде каждой, кто там вякал, и прийти сюда официально, или вот так. Но первый способ ограничивал свободу маневра, не факт, что нам достались бы соседние камеры.

Хесса фыркнула. Но скорее для Лин, а не потому что и впрямь было весело представлять побоище в серале.

— Я знаю, что идиотка. Ты можешь не утруждаться, объясняя на пальцах.

— Хотела бы я знать, что случилось, — Лин вытянула ноги и поморщилась: сидеть на полу было холодно, влажные штаны вчистую проигрывали сухим. Вот ведь, приступ возбуждения прошел, а неудобство осталось. — Лалия на себя непохожа, Сардар твой весь в крови и встрепанный, будто его башкой дорожки подметали. Ну блядь, взял Нариму, и плевать, проблема Наримы, не твоя. Ладно, умолкаю. Я просто испугалась.

— Ты же его видела, — Хесса, похоже, тоже прижималась к двери, голос звучал совсем близко. — Мне плевать, что там случилось, но ему… ему же совсем херово. А эта мразь… истеричная… она же не поняла нихрена. Будет подставляться и млеть. Только о себе думает. Если бы хоть Сальму взял, да кого угодно, я бы промолчала, но не эту.