Скверная половина Горыныча не унималась:

— А вдруг они вырастут кривыми? Или не такими, как надо? Что тогда?

Жизнерадостный хлопнул здоровой рукой по столу, словно передавая этот ободряющий жест брату:

— Да ты как всегда! Вечно найдёшь повод поныть! Смотри, доктор улыбается — значит, всё идёт как надо!

Кира подтвердила:

— Ты абсолютно прав. При правильном уходе и терапии они достигнут необходимых пропорций. Это чудо регенерации, а нам остаётся помочь им развиться правильно. Пропишу вам обоим примочки из полночной эссенции, они должны ускорить рост.

И хотя тревога всё ещё читалась в глазах пессимиста, слова брата и уверенность доктора понемногу возвращали ему надежду.

— Да, и ещё, — Кира вдруг посерьёзнела и строго сказала, — никаких превращений, пока обе конечности не отрастут до нужных размеров. Назначу вам успокаивающий сбор трижды в день.

Горыныч и Змей горестно вздохнули, но спорить не решились.

Ангела чувствовала себя какой-то испорченной. Так происходило всегда после общения с матерью. Казалось бы, за столько лет вполне можно привыкнуть к однообразным замечаниям, вроде «не сутулься», «куда ты столько ешь?», «возьми себя, наконец, в руки, что за бесхребетность? Разве я этому тебя учила?», вот только сегодняшние тычки происходили на глазах у Семёна и это окончательно деморализовало.

Вампир матери категорически не понравился, о чём она не преминула сообщить дочери прямо на кухне, когда они вместе раскладывали угощения по тарелкам.

— Почему тебя вечно тянет к хулиганам? — бурчала мать, наполняя блюдо порционными кусками курицы. — Что за мания такая? Тебе нужен успешный, взрослый, готовый к созданию семьи мужчина, а не пустоголовый подросток с серьгой в носу.

— Мам, ты сейчас судишь по внешности… — попыталась возразить Геля.

— Не перебивай мать! Я дольше твоего живу на свете и за свой век повидала немало таких, как Семён. Доктор медицинских наук, как же! Поди наркотиками торгует, а тебе врёт напропалую…

— Мы познакомились в больнице, сколько раз тебе повторять? Он там заведует отделением травматологии.

Однако мать осталась глуха к её доводам. И вот чем всё закончилось.

— Падай на диван, включай какое-нибудь кино, а я посмотрю, что есть в холодильнике, — Семён принялся командовать с порога, едва они вернулись в его квартиру.

Ангела скинула неудобную обувь, бросила в прихожей сумку, испытывая небывалый восторг от того, что можно допустить неряшливость, и с ногами забралась на диван.

— Сём, я не буду есть, — крикнула она, листая платные каналы.

— Вздор, конечно же, будешь.

— Неа, даже не уговаривай.

— Я и не собирался, — он появился в комнате с разделочной доской, на которой лежали куски хлеба, ломти колбасы, аккуратные кружочки огурца и тонкие слайсы сыра. Под мышкой он держал ванночку ванильного мороженого. — Я просто накормлю тебя. Насильно, если будешь сопротивляться.

Он расставил всё на кофейном столике, потом вернулся на кухню и притащил коробку яблочного сока.

— Мне было лень заваривать чай, — словно извиняясь, он водрузил напиток на столик и плюхнулся на диван.

Геля попыталась встать, но он не дал.

— Я хотя бы стаканы принесу, — она пробовала настоять на своём. — Да и салфетки не помешают.

— Смотри сюда.

Он наспех набросал на ломоть хлеба сыр, колбасу и огурец, откусил добрую половину бутерброда, запил соком прямо из коробки и лениво вытер руку о футболку.

— Так что твои салфетки и стаканы даром никому не нужны.

— А мороженое ты собрался есть руками?

— Какая ты проницательная, — Семён дожевал остатки бутерброда, наспех изготовил ещё парочку и протянул один из них Геле. — Ешь, иначе заставлю.

Ей оставалось лишь согласиться.

— Сём, как так вышло, что во мне течёт ангельская кровь? — спросила она после третьего бутерброда.

— Кира сказала, у тебя бабка была полукровкой, — с набитым ртом проговорил он. Очевидно, общение с матушкой дурно повлияло на его манеры, точнее вызвало некий бунт против правил. — То есть мать твоей матери родилась от союза ангела и человека, уж не знаю, правда, кто там был мужчиной, а кто женщиной.

Фильм попался забавный, некий комедийный боевик с очень юным Биллом Скарсгардом в роли глухонемого борца за справедливость [фильм называется «Пацан против всех» (2023)], однако Гелю больше заботило собственное происхождение и всё связанное с этим вопросом.

— Именно матери? — уточнила Ангела.

— Кирка так сказала, она у нас спец в этих вопросах. Когда хочется кого-нибудь вкусненького, я всегда к ней обращаюсь. Она с одного взгляда определяет, кто эльф, а кто демон.

— Ты пьёшь кровь демонов?

— Фу-у, нет, она слишком… отдаёт пеплом и разложением. И пахнет тошнотворно.

— А самые вкусные?..

— Ангелы, разумеется, — он поцеловал её в макушку и снял крышку с мороженого, обмакнул палец и мечтательно затолкал в рот.

Геля внимательно следила за его действиями, потом сама потянулась к ванночке с пломбиром и получила по руке.

— Сам тебя покормлю.

Семён снова полез рукой к десерту, а потом испачкал её губы. Она облизнулась, он повторил, только на сей раз вымазал мороженым подбородок.

— Издеваешься?

— Неа, промазал, — он хохотнул, притянул её лицо к себе и слизал всю сладость.

Новая порция мороженого снова оказалась на её губах, хотя Геля и старалась поймать его палец ртом. Семён наклонился и языком протолкнул лакомство внутрь, потом уложил её спиной на диван, расстегнул несколько верхних пуговиц на блузке, зачерпнул целую пригоршню холодного пломбира и без предупреждения шмякнул на грудь.

Ангела взвилась, но он очень быстро всё съел и, конечно, весь вымазался. Она обняла его лицо руками и слизала белые следы с носа, щёк и подбородка.

— Неряха, — пожурила она.

— Ты хотела сказать «вкусняха», — он ухмыльнулся.

— Хотела бы — сказала.

— А больше ты ничего не хочешь? — спросил с намёком, развел в стороны её ноги, удобно устроился между ними и игриво потёрся бёдрами.

— М-м, водички? Слишком сладко во рту.

— Давай я попробую это исправить.

Семён припал к её губам в искусном поцелуе и принялся вылизывать каждый миллиметр, сбивая с дыхания.

Когда она уже начала задыхаться от переизбытка удовольствия, он выпустил клыки и чуть прикусил нижнюю губу, чтобы потом с жадностью втянуть её в рот и нежно посасывать, смакуя капельки крови.

Геля задрожала. Его вампирский облик всегда действовал на неё одуряюще.

— Сём, — выдохнула, когда он повёл клыками по шее.

— Ещё мороженого? — спросил шёпотом и выпустил тоненькую струйку воздуха за ухо.

— Нет, кусай.

— Нельзя, — он разочаровано убрал клыки, но целовать горло не перестал, — не чаще одного раза в месяц. Зато всё остальное — сколько душе угодно.

Он поднял её с дивана и начал раздевать. Медленно, неторопливо. Изредка набирал в ладонь мороженое и размазывал по телу, чтобы тут же собрать губами и языком. Геля не отставала и на всякое его баловство отвечала взаимностью.

Скоро оба с ног до головы оказались вымазаны сладкой массой.

— Если обнимемся — слипнемся насовсем, — засмеялась Ангела.

— На то и расчёт был, — Семён провёл рукой от груди до живота и подушечкой пальца погладил очень отзывчивое местечко. — Хочу тебя в свою жизнь навсегда.

Геля прикрыла глаза, наслаждаясь и его пальцами, и словами. Смешливость быстро превращалась в томление. Она царапнула его по плечам и прижалась теснее.

— Сделаешь для меня одну вещь? — спросил вкрадчиво, словно говорил о чем-то непристойном.

Она кивнула и опустилась на колени, с улыбкой облизнулась, глядя на него снизу-вверх.

— Я вообще-то о другом, но ход твоих мыслей мне нравится. Продолжай.

Его завораживала её старательность, и шёлковое касание полной груди к ногам добавляло искр, а потрясающий влажный звук, с которым она двигалась взад и вперёд ударял по нервам.