Игнат наклонился вперёд, его присутствие заполнило всё пространство, словно он был воплощением самой силы. Тени от витражей плясали на его лице, подчёркивая резкие черты и высокие скулы.

— Эти образы — не наказание, — произнёс он медленно, словно вкладывая каждое слово в её сознание. — Это твоя душа пытается защитить тебя, показать, что нужно исцелить.

Он поднялся и начал медленно ходить по кабинету, движения были плавными и уверенными, словно он скользил по воздуху. В каждом шаге чувствовалась тысячелетняя мудрость.

— Твоя магия — это продолжение тебя, — добавил он. — Когда ты пытаешься колдовать, твой разум вспоминает ту боль, потому что боится повторения. Но страх — это не слабость, это сигнал.

Она сжала кулаки, борясь с подступающими слезами.

— Но я не хочу больше бояться! — воскликнула она. — Я хочу вернуть свою силу! Я хочу перестать быть пленницей своих страхов!

Игнат остановился напротив неё.

— Ты вернёшь её, — сказал он твёрдо, — но сначала нужно принять то, что произошло. Не как поражение, а как урок.

Он подошёл ближе, аура силы, исходящая от него, окутывала комнату, словно защитное поле.

— Мы будем работать с этими образами, — произнёс он. — Не избегая их, а встречая лицом к лицу. Твоя душа должна понять, что ты больше не та испуганная девочка, которая потеряла контроль.

Ведьма подняла глаза, и впервые за долгое время в них появилась настоящая решимость, а не просто надежда.

— Как? — спросила она. — Как мне это сделать?

Игнат улыбнулся, и эта улыбка была подобна восходу солнца после долгой ночи.

— Мы начнём с малого, — ответил он. — С принятия своих страхов. С понимания, что сила не в том, чтобы избегать боли, а в том, чтобы пройти через неё.

Он протянул ей руку. Его ладонь была тёплой и крепкой, словно якорь в бушующем море.

— Вместе мы научимся контролировать не только твою магию, — заявил с уверенностью, — но и твои страхи. Твоё прошлое больше не будет управлять твоим будущим.

Его слова звучали как обещание, как клятва, и Аксинья почувствовала, как что-то внутри неё начинает меняться. Впервые за долгое время она поверила, что исцеление возможно. Что она может стать сильнее, чем когда-либо прежде. Что её сила не исчезнет, а лишь станет частью её истинного «я».

Дни текли медленно, но с каждым сеансом она чувствовала, что идёт на поправку. Словно проржавевший механизм, который долго стоял без движения, начинал постепенно оживать, проворачивая шестерёнки её души. Во взгляде появилась искра, которой раньше не было, а в движениях — уверенность, рождённая не показной бравадой, а истинным принятием себя.

В этот день она вошла в кабинет с необычным блеском в глазах. Двигалась она более уверенно. Блики света играли в чёрных волосах. Игнат сразу заметил перемены, но ничего не сказал, лишь кивнул, приглашая сесть.

Ведьма глубоко вздохнула, собираясь с мыслями. Пальцы больше не дрожали, хотя волнение всё ещё читалось в каждой линии тела.

— Знаете, — уверенно начала она, — со мной происходит что-то странное. Я… я начала видеть сны.

Игнат наклонился вперёд, глаза загорелись интересом.

— Продолжай.

— В этих снах я снова и снова провожу тот ритуал, но всё получается. Магия послушна мне, заклинания работают так, как должны. И в этих снах нет страха, нет боли… только сила и контроль. Я чувствую, как энергия течёт через меня, послушная моей воле.

Она замолчала, наблюдая за реакцией Игната. Его лицо оставалось спокойным, но в глазах читалось глубокое понимание, словно он видел то, о чём она говорила.

— Это очень важный момент. Твои сны — это не просто случайные образы. Это разум находит путь к исцелению, учится перерабатывать травму.

— Но почему именно так? — спросила она. — Почему я снова и снова переживаю тот момент, который так сильно меня травмировал?

— Потому что разум знает, что единственный способ исцелиться — это не избегать травмы, а встретиться с ней лицом к лицу, — ответил он. — В своих снах ты учишься контролировать то, что когда-то вышло из-под контроля. Это процесс интеграции опыта, принятия его как части себя.

Пациентка почувствовала, как по щекам текут слёзы, но они были не горькими, а очищающими.

— А что, если это просто иллюзия? — спросила она, вытирая влагу со щёк. — Что, если я обманываю себя?

Игнат остановился напротив.

— Нет. Это не иллюзия. Это твой путь к себе настоящей. К той себе, которая сильнее страхов.

Спустя неделю сеансы прекратились. Аксинья справилась со своей травмой и вернула контроль над магией. В благодарность за помощь она отправила вампиру целую корзину целебных трав и растений и несколько бутылочек сваренных собственноручно снадобий. Всё это великолепие принесла в его кабинет Кира.

— Ты в знахарки подался? — спросила она с раздражением, шваркнув тяжёлую корзину на центр стола.

Игнат сразу догадался, от кого презент, но виду не подал, лишь слегка отодвинулся от золотистых стеблей сушёной пшеницы. Интересно, ему хлеб из них печь или настаивать при полной луне?

— Ты что-то хотела, Кира?

— Здесь нет пузырька с надписью «Яд», так что затея отравить тебя с треском провалилась, — язвительно отозвалась блондинка и пихнула корзину в его сторону. — Убери этот гербарий. В приёмном дышать нечем от твоих веников.

Игнат встал, медленно обогнул стол. Хирург словно того и дожидалась. Приняла защитную стойку, скрестила руки на груди, приготовившись обороняться. И как ей не наскучит эта глупая игра в завоевателя неприступной крепости, в которой она, само собой, была крепостью?

— Поужинаем? — спросил ради приличия, потому как знал, что она откажется.

— Боюсь несварения желудка, спасибо.

— Тогда выпьем по бокалу вина?

Это тоже предлагалось не раз. Он замер в шаге от своенравной барышни.

— У меня полно работы, а компания пиявки вообще не привлекает.

— Что у тебя стряслось? — внезапно спросил Игнат, вглядываясь в её лицо с сосредоточенностью золотоискателя, намывающего крупицы драгоценного металла в груде песка.

— Я предупреждала, чтобы не лез ко мне в голову?! — она потихоньку начинала клокотать от ярости.

Щёки бледные, глаза лихорадочно блестели, губы подрагивали. Она привычно хорохорилась, но прежней энергии как не бывало.

— Ты истощена, — уверенно изрёк Игнат. — И нуждаешься в питании, — он закатал рукав рубашки, расстегнул ремешок часов и протянул ей запястье.

— Даже если подыхать буду, — взвилась Кира, отталкивая его руку, — ты будешь последним, к кому обращусь.

Она крутанулась на пятках и попыталась сбежать, но он действовал быстрее. Вмиг напустил на себя вампира, вспорол клыками кожу на своём запястье, свободной рукой перехватил злюку под грудью и запечатал рот окровавленной раной.

Хирург взвилась ужом, стала лягаться, бестолково сучила в воздухе ногами, но тем не менее пила кровь. Опасливо, жадно, словно ожидая подвоха.

— Тш-ш, расслабься. Насладись. Моя кровь посильнее той водицы, которой потчует тебя братец. Будешь сопротивляться и упустишь большую часть энергии.

Он говорил и говорил. Слова растягивались в зычную песнь и проникали в самые потаённые глубины души. Кира перестала бороться, откинула голову на его плечо и обеими руками вцепилась в его длань.

— Вот так, девочка. Я могу покормить тебя и в другом смысле. Ты хочешь?

Она отчаянно закивала, потом, словно одумавшись, запротестовала.

Игнат улыбнулся, поцеловал её в висок и принял глуповатый выбор.

— Как скажешь. Когда-нибудь ты простишь мне ту выходку, ведь так?

Кира оторвалась от своего занятия и прошлась языком по краям раны, собирая мельчайшие капли крови.

— Даже не надейся. Типов вроде тебя зовут насильниками, понял? И кастрируют на людной площади на потребу публике!

Она оттолкнула мужскую руку и стремглав унеслась прочь.

Гремучая ртуть, а не женщина.