— Слабость… — признался Драгомир. — Но это ожидаемо. Хотя должен сказать, доктор, я не привык чувствовать себя… таким… дряхлым.

От вампира так и веяло усталостью. Под глазами залегли глубокие тени, а на висках выступил холодный пот.

— Пульс стабильный, — отметила хирург, — кардиостимулятор работает в штатном режиме. Хотя должна признать, ваше сердце — это что-то с чем-то. Даже после тысячи лет оно умудряется выкидывать такие фортели.

— А вы думали, быть королём ночи — это просто? — хмыкнул Драгомир.

Кира вслушивалась в биение сердца. Ещё недавно хаотичное и неровное, теперь оно подчинялось ритму, заданному механическим устройством.

— Что ж, меня радует ваше состояние, — после нескольких минут тщательных измерений заключила Кира. — Нужно ещё понаблюдать за реакцией организма, убедиться, что он не отторгает кардиостимулятор. И покой, покой и ещё раз покой. Сегодня вечером вам приведут донора, восполните запас сил.

— Спасибо.

В палату вошёл Игнат.

— У тебя пять минут, не больше, — предупредила Кира перед тем как оставить вампиров наедине. — Он слишком слаб.

Главврач кивнул. Встал у изголовья, судорожно сглотнул, не зная, с чего начать.

— Ты очень возмужал, сын, — тяжело выговорил Король ночи.

— Да, наверное. Надеюсь, ты оказался здесь не для того чтобы потешить моё самолюбие комплиментами?

— И эта девушка, — Драгомир будто не расслышал реплику сына, — мне она понравилась. Бойкая. Она подходит тебе.

Длительная пауза потребовалась, чтобы перевести дух.

— Почувствовал мой запах на ней? — несколько горделиво спросил врач.

— Да она просто благоухает тобой, — отец одобрительно кивнул.

— Рад слышать, — только и сумел молвить Игнат.

— А мне отрадно знать, что ты сбросил бремя скорби и продолжаешь жить дальше.

— Тебе известно о Рите?

— Мой дорогой мальчик, — отец шевельнул рукой, словно прося о прикосновении, Игнат склонился и бережно сдавил ледяные на ощупь пальцы родителя. — Может, я и поддался на уговоры твоей матери и разорвал всякое общение, но меньше любить тебя не стал. Я всегда ревностно наблюдал за твоей жизнью, твоими успехами. Немало знаю и о твоих потерях. Теперь вот свёл знакомство с твоими завоеваниями.

— Папа, ты ведь знаешь, что тебя отравили? Утром я попросил повторно исследовать твою кровь на токсины…

— Твоей матери начало казаться, будто я теряю хватку, — слабо продолжил Драгомир.

— Матери?

— Не ей одной, конечно. Всеволод наверняка приложил к этому руку.

— Ты знал?

— Игнат, твой отец стар, но ещё не выжил из ума, — пожурил он. — Разумеется, я знал, что они что-то затевают. Если не ошибаюсь, это было старое колдовское зелье на основе чистотела и полыни.

— С добавлением чертополоха, — подтвердил Игнат. — Так называемый напиток живой смерти.

— Я догадывался, поэтому и пришёл вчера к тебе, да сердце опередило.

— Ты хотел поговорить?

— Давно следовало, однако я страшился встречи. Боялся, что ты откажешься.

— От престола?

— Видишь? Ты уже подозреваешь худшее. К сожалению, трон после меня займёт Всеволод. Он напыщенный увалень и с большой долей вероятности развалит всё, что я возводил веками, но сейчас меня мало заботит судьба вампирской расы. Я хотел потолковать о другом. О твоей дочери.

— О чём именно? — главврач напрягся.

— Приведи её ко мне, я хочу передать ей свою силу.

— Что?!

— Ты всё верно расслышал, мой дорогой. Я намерен передать силу нашего рода твоей неокрепшей девочке, чтобы закалить её душу и раз и навсегда покончить с твоими мытарствами.

— Нет, — Игнат отшатнулся, будто отец предлагал ему окунуть голову в чан с кипящей водой. — Она слишком юна и слаба для такого… Это… может убить её. Вас обоих.

— Она сдюжит, — медленно выговорил Король. — Расцвётет. Ты навсегда излечишь её от меланхолии, которая отравляет её жизнь. То будет мой прощальный подарок. Для тебя и моей внучки.

— Папа!

— Ступай, Игнат, ступай. Обдумай мои слова и к утру дай ответ.

В тёмных коридорах Преисподней, где тени казались живыми существами, Дана склонилась над подробным планом подземной клиники. Алые глаза, словно два уголька в жаровне, сверкали предвкушением, когда она заметила подобострастно подползающего Скверника — так прозвали этого беса за его раздутое брюхо и нелепый вид. Чешуйчатая кожа была покрыта не только струпьями, но и какими-то подозрительными пятнами, а рога торчали в разные стороны, словно их гнул сам дьявол в дурном настроении. Жёлтые, маслянистые глаза не отрываясь следили за каждым движением госпожи, а раздвоенный язык то и дело высовывался, будто пытаясь поймать невидимых мух.

— Слушай внимательно, червь, — прошипела она, не отрывая взгляда от карты, на которой линии пульсировали демоническим светом. — Подойди ближе, у меня есть для тебя задание.

Скверник, пуская слюни от восторга, подполз, его брюхо издало неприличный звук, будто он только что съел целого демона.

— Великая госпожа! — просипел он и подобострастно склонил безобразную голову. — Я весь внимание, каждое ваше слово — закон для меня!

Дана усмехнулась, когтистые пальцы продолжали постукивать по карте.

— У меня созрел план, достойный моего величия. Эта проклятая клиника должна быть уничтожена. До последнего камня, до последней души, до последней капли крови!

— О, всеужаснейшая! — затрясся от восторга Скверник, его маленькие глазки едва не вылезли из орбит, а раздвоенный язык то и дело облизывал тонкие губы. — Какие будут приказы?

— Я уже всё подготовила. Профессор Новакова отлично справляется со своей задачей: соблазняет и собирает информацию, просачиваясь сквозь самые надёжные барьеры. А твои собратья из низших кругов готовы предать своих же за горсть искр из ада!

— Ах, как хитро! — восхитился бес, маленькие глазки вспыхнули жадным огнём. — Как паутина, сплетённая самой смертью!

— Тихо! — Дана подняла руку, голос походил на раскаты подземного грома. — Я знаю каждый тайный ход, каждый секретный пароль. У меня есть все ключи!

— Я буду вашим верным псом! — взвизгнул слуга, подпрыгивая от радости.

— Именно ты будешь координировать действия. Клиника должна быть уничтожена. Свет знаний, горящий в этих стенах, должен быть погашен навсегда!

— Будет сделано, великая! — Скверник упал на колени, прижимая свой чешуйчатый лоб к полу, его рога ударились о камень.

— Но есть одно условие, — Дана наклонилась к бесу, смрадное дыхание обожгло его лицо, пахнув серой и пеплом. — Мои дети… те, кто посмел опозорить моё имя, должны пострадать первыми. Их смерть должна быть медленной, как агония умирающей звезды, и мучительной, как стоны проклятых душ! Я хочу, чтобы они страдали, зная, что это моя воля. Хочу, чтобы их последние мысли были о том, как они опозорили свою мать.

— О да, моя повелительница! — прохрипел плебей, предвкушая чужие страдания. — Я прослежу за каждым их вздохом, за каждым биением их жалких сердец!

— И ещё, — добавила Дана гораздо тише, но от этого её интонации стали только страшнее. — Принц Ночи должен заплатить за моё унижение и свою гордыню. Каждая капля его крови будет мучением, каждое мгновение его смерти — агонией. Найди способ добраться до него, пусть его бессмертие станет его проклятием!

— Всё будет исполнено, великая! — Скверник зааплодировал, тоненький хвостик замотался из стороны в сторону, точно у преданного пса.

Дана выпрямилась, алые глаза полыхнули торжеством.

— Тогда действуй. Когда звёзды выстроятся в нужном порядке, когда луна накроет землю своей тенью, когда охрана ослабит бдительность, начнётся наша великая охота. И никто не убережётся от моего гнева!

Скверник поклонился до земли, чешуйчатое тело дрожало от возбуждения, а рога издавали тихий скрежет. Дана развернулась и исчезла в тени, оставив позади себя лишь запах разложения и страха — запах преданности её верного слуги, смешанный с ароматом грядущего разрушения.