— По какому случаю веселимся, девочки? — в кухню, позёвывая, вошёл Игнат.

Склонился к дочери, клюнул её в щёку, потом так же завис над лицом Киры и вдруг углядел раннего гостя. Застыл.

— Папуль, это Фадей, мой приятель. Фадь, а это мой отец.

В кухне повисла тишина. Игнат хмурился, переводил взгляд с молодого вампира на дочь и обратно, словно старался уличить их в чем-то непристойном.

— Ксю много о тебе рассказывала, — дружелюбно ответил Фадей и протянул родителю руку, — рад встрече.

Древний вампир явно был иного мнения. Судя по яростным движениям крыльев носа, его разгневало появление гостя.

Кира попыталась сгладить острые углы. Обняла ревнивого папашу за шею, приложилась губами к щеке.

— Кофе будешь, милый? — спросила с подтекстом, как бы говоря, будь мягче.

Игнат поддался ласке, вытянул руку и тряхнул ею ладонь Фадея.

— Буду, — отозвался глухо.

— Тогда возвращайся в постель, я побуду феей-крёстной.

— Завтракайте спокойно, мы пойдём, — Ксения встала из-за стола, уцепила приятеля за руку и потащила в коридор. Тот только и успел промямлить: «Хорошего дня».

Из прихожей послышались шепотки и смешочки. И громче всего звучали именно женские интонации.

Кира хмыкнула.

— Что бы там не передал ей твой отец — это явно пошло девчонке на пользу. Честно признаться, я даже не сразу её узнала. Совсем другой вампир.

Игнат рассеянно согласился, а между тем внутри него зрело опасение, что столь внушительная сила легко может обернуться против своего носителя.

В приёмное отделение ворвался настоящий ураган из разноцветных искр. Вернее, не ураган, а полупрозрачное желеобразное существо. Многочисленные пушистые отростки переливались всеми цветами радуги, а сама субстанция тела мерцала, словно сотканная из бриллиантовой крошки.

— О божечки-кошечки! — заверещало оно, подпрыгивая на месте и разбрасывая вокруг себя пушистые отростки. — Я умираю! Точнее, не совсем умираю, но очень-очень страдаю!

Дриада Лира, привыкшая к самым разным пациентам, на мгновение растерялась, но быстро взяла себя в руки.

— Проходи, пожалуйста, — наконец выдавила она, отступая к стойке регистратора, заставленной старинными фолиантами с заклинаниями и современными медицинскими приборами. — Назови своё имя, расу и суть проблемы.

— О, моё имя слишком сложное для вашего примитивного разума! — существо важно подбоченилось, отчего множественные глаза начали вращаться в разные стороны, а отростки затрепетали, словно флаги на ветру. — Можете звать меня просто… Пушистик! Хотя нет, это слишком банально. Пусть будет Недотрожник!

— Хорошо, Недотрожник, — терпеливо кивнула Лира, поправляя очки с толстыми линзами, специально предназначенные для наблюдения за сверхъестественными существами. — И что же у тебя болит?

— Всё! — существо всплеснуло отростками, которые начали искриться особенно ярко. — У меня жуткое перепушивие, светобоязнь, шумонепереносимость и… и… — оно театрально схватилось за несуществующее сердце, — душевные терзания! Мои отростки ссорятся, подушки слишком твёрдые, а освещение всюду недостаточно приглушённое!

В этот момент в приёмное отделение вошла Кира.

— Что у нас тут? — спросила она, с интересом оглядывая странную мохнатую тварь неизвестного происхождения.

— Доктор! Спасите меня! — Недотрожник бросился к ней, но тут же отпрянул, увидев стетоскоп, который, как известно, мог обнаруживать даже самые тонкие магические вибрации. — Только не трогайте меня этими ужасными железками!

— Хорошо-хорошо, — улыбнулась хирург и в примирительном жесте вскинула руки вверх. — Тогда начнём с осмотра. Расскажешь подробнее о симптомах?

Следующие полчаса Кира выслушивала монотонный бубнеж о том, как ужасно пациенту, как его раздражает слишком навязчивая тишина, как он не любит воду комнатной температуры, потому что она слишком непонятная для его тела. «От неё ведь ни горячо, ни холодно, это сводит с ума!», вскричал он эмоционально.

— А ещё мои отростки постоянно ссорятся! — пожаловалось существо, демонстрируя, как его пушистые придатки действительно толкаются и переплетаются друг с другом. — Они устраивают драки за право быть самыми пушистыми!

— Интересно, — пробормотала врач, делая пометки в диагностической книге. — А покажешь, как они дерутся?

— О, это отдельная история! — Недотрожник взмахнул отростками, и те действительно начали толкаться и переплетаться друг с другом, издавая при этом забавные звуки, похожие на детский смех. — Вот, видите? Они даже сейчас спорят, кто из них красивее!

Кира вздохнула и повела страждущего в смотровую, чтобы понять, от чего именно его лечить и стоит ли это вообще делать. Слишком надуманными казались беды этого пушистого создания.

— А чем ты питаешься? — поинтересовалась она, наблюдая, как отростки начинают светиться особенно ярко под светом мощных светодиодных ламп.

— О, я питаюсь исключительно космическим нектаром и звёздной пылью! — важно заявил Недотрожник. — И ещё я обожаю шоколадки! Особенно с орешками!

Кира хмыкнула, подошла к столику с инструментами, намереваясь взять несколько зажимов, как вдруг в смотровую заглянул Игнат.

— Кир, узнай, где твой братец, начало десятого утра, а их с Гелей до сих пор нет.

— Слушаюсь, босс, — она актёрски козырнула, положила руку на инструмент и попыталась настроиться на волну Семёна.

И тут как бабахнуло. Ворчливый пушистик свалился с кушетки. Киру швырнуло к напольным весам. Игната распластало по стене у входа. Никто и опомниться не успел, как весь медицинский инструмент: остро заточенные скальпели с зеркально-гладкими лезвиями, кровоостанавливающие зажимы разной величины с изящными насечками, тонкие пинцеты с идеально подогнанными кончиками, хирургические крючки с затейливой геометрией изгибов, загадочно поблескивающие зонды с разнообразными наконечниками, смотровые зеркала, универсальные шпатели разной длины, хирургические ножницы с безупречной заточкой, функциональные корнцанги, деликатные зажимы-«москиты» для тончайших манипуляций, специализированные троакары для точных пункций, универсальные щипцы для различных процедур и языкодержатели с продуманной эргономикой — всё это разнообразие взметнулось в воздух, крутанулось, направив острия в Киру, и ринулось на неё, словно пущенное в дело невидимой рукой.

Луминария взвизгнула, когда несколько скальпелей вонзились в плечо и грудь. Острые ножницы вспороли кожу на шее. Порезы получились неглубокими, но болезненными. Кровь вмиг пропитала белоснежный халат. То, что не смогло застрять в теле, ударило по лицу, рёбрам и животу и свалилось на пол.

Игнат в секунду оказался рядом, ударил кулаком по кнопке активации антимагического поля, потом бросился на помощь.

— Кира, ты как? — голос дрожал от беспокойства.

Он выдрал лезвия ножниц из горла, тут же заткнул рану её собственной рукой, велев держать как можно крепче, и по одному стал вытаскивать скальпели.

— Кира, ответь!

— Да, в порядке, — она зашипела от боли, едва он взялся за хирургический нож, застрявший между рёбрами. — Саймон уже в лифте, спускается сюда. Что за хрень это была?

Игнат не успел ответить. Из фойе послышался вопль девушки, потом множественный топот ног, крики, кто-то глухо зарычал, а следом другой голос взвыл.

Хирурги переглянулись. Недоумение и растерянность в изумрудных глазах главврача сменилось агрессией, животной и первобытной. Он выхватил из кармана пиджака рацию и ледяным тоном приказал:

— Саймона в первую смотровую. Здесь Кира ранена, срочно оказать помощь. Охрану…

Договорить ему помешал сигнал тревоги. По всей клинике зажглись красные лампы и ожили извещатели. Динамик под потолком издал хрип, и все коридоры и закоулки подземного пространства наполнились голосом:

— Это не учебная тревога, господа хорошие. Это горн смерти. Все входы и выходы заминированы. Персонал клиники, пациентов и постояльцев просят собраться в актовом зале. Повторяю, всем обитателям клиники следует немедленно собраться в актовом зале.