— При пальпации область разреза кажется мягкой, без признаков воспаления или уплотнения. Потрогай сама, — он отошёл в сторону. Геля смущённо прикоснулась руками к парню. — Чувствуешь? Ровная кожа, никаких покраснений.

— Ага.

— Края раны срослись ровно, без излишнего натяжения тканей. Вокруг шрама кожа сохраняет нормальную температуру, нет ни отёка, ни гиперемии, это тоже очень важно. Вообще тебе стоит обращать внимание на всё, что кажется подозрительным. Симптоматика у человеческих болезней и у недугов иных созданий схожа.

Геля старательно запоминала каждое слово врача и сделала мысленную пометку завести блокнот, чтобы вносить краткие записи.

Игнат развернул пациента и пальпировал живот.

— Мышцы пресса, несмотря на недавнее вмешательство, сохраняют тонус, — продолжил вслух объяснять он. — При дыхании живот двигается равномерно, без признаков болезненности, ведь так?

— Всё в норме, док, — подтвердил оборотень. — На мне всё заживает, как на собаке.

Пациент заржал, Игнат тоже улыбнулся, хотя и не слишком искренне.

— В конце нам нужно провести перкуссию печени, потому как это основная травма, — обратился главврач к Геле.

Она застыла в недоумении. Серж снова загоготал.

— Решили мы с медведем силами помериться, — пустился он в объяснения. — Я ему правой, левой, потом с ноги, в волка перекинулся, чтобы окончательно свою правоту доказать, а он бац и левым хуком меня в нокаут. Только лапы-то не в перчатках, само собой, вот когтями и зацепило. Я ж почти ничего не почувствовал, рана быстро зажила, да только вместе с когтями в неё инфекция попала и прямиком в печень — мне эта ваша докторица объяснила потом, ну горячая такая блонди — ух, огонь девка…

— Помолчи, — рыкнул Игнат, — особенно когда о моей женщине разглагольствуешь.

— Ой, сорян, я ж не знал, — оборотень живо прихлопнул говорливый рот.

Вампир сверкнул глазами и вернулся к осмотру.

— В общем, смотри, показываю, как правильно определять границы печени методом перкуссии. Это не сложнее, чем разрезать аппендикс, но требует точности.

Ангела с удивлением посмотрела на доктора, но смолчала. Наверняка Игнат подзабыл, что за свою жизнь она не разрезала ни одного аппендикса.

— Первое, что нужно запомнить, — вещал вампир, — печень даёт тупой звук при простукивании, а живот — тимпанический, барабанный.

Сажаешь пациента, сама становишься справа. Руки должны быть тёплыми — не шарь по печени холодными лапами, пациент не должен вздрагивать.

Начинаем с верхней границы. Ставим палец-плессиметр во втором межреберье по среднеключичной линии, — Ангела едва не переспросила: «Палец чего и куда ставить?» — Простукиваем сверху вниз, ищем переход от ясного лёгочного звука к тупому. Отмечаем верхнюю точку по краю пальца.

Нижняя граница определяется так, — Игнат сместил руку, — палец ставим ниже пупка по той же линии. Простукиваем снизу-вверх тихими ударами. Где появляется притупление — там и отмечаем, — он поставил подушечку пальца, якобы оставляя некую точку.

Ангела с каждым словом мрачнела всё больше.

— По срединной линии делаем так, — древний вампир словно не замечал замешательства нового целителя, — от первой точки проводим горизонталь до середины — это будет условная верхняя граница. Снизу-вверх ищем нижнюю. Слева проверяем по рёберной дуге, — он водил пальцами по телу оборотня и рассказывал, рассказывал, а Геля паниковала всё явственнее. — Перпендикулярно рёбрам ставим палец. Простукиваем до появления тупого звука. У оборотня, как и у человека, размеры должны быть такие: справа — 9 — 11 см, по средней линии — 8 — 10 см, слева — 7–9 см.

Запомни: если печень больше — это не всегда патология. У оборотней, например, она может быть увеличена из-за хорошей регенерации. Но проверять надо всегда тщательно.

Конкретно по этому пациенту могу заключить, что печёночная тупость при перкуссии определяется в обычных границах, что говорит о нормальном положении органа.

Врач закончил своё наставление, и только тогда Ангела решила высказаться.

— Игнат, а вы… ты уверен, что я гожусь для этой работы? Просто чем дольше ты рассказываешь, тем меньше я понимаю. У меня с анатомией ещё в школе были большие сложности.

— Я всего лишь показал, как определить границы печени методом перкуссии, — с лёгкой улыбкой повторил доктор. — Вернее, как сделал бы это обычный хирург вроде меня или Саймона. Тебе в этом плане повезло гораздо больше, потому что с даром целителя можно вообще не вдаваться во всякие тонкости.

— Да? — бедняжка уже совсем ничего не понимала.

— Приложи руку сюда, — Игнат указал на след от операционного шва. — Закрой глаза и прислушайся.

Геля послушно исполнила указания, зажмурилась и постаралась услышать неизвестно что.

— Расслабься, — послышался тихий совет, — отпусти все мысли. Представь, что перед тобой разбитая чаша, её склеили, и ты даже видишь след разлома. Что ты можешь сказать об этой чаше?

Он так путано объяснял, что целитель невольно почувствовала себя глупейшим существом в этом подземном лазарете. Склеенные чаши, размеры печени, которые измеряются простукиванием в сантиметрах, но без линейки. Она совсем уже было отчаялась, как вдруг ладонь обожгло горячей волной и организм оборотня будто заговорил с ней.

— Физиологические показатели находятся в пределах нормы для оборотня его возраста и конституции, — молвила Ангела голосом, который показался ей чуждым. — Сердечные тоны звучат ясно, дыхание ровное и глубокое. Я не вижу никаких признаков осложнений или отклонений от нормального процесса заживления.

Она замолчала, открыла глаза и быстро-быстро заморгала, силясь понять, что произошло секунду назад.

— Видишь? Ты справилась и без заумных приёмов. Твоя внутренняя сила знает, что нужно делать и куда смотреть. Просто дай ей волю.

На этой странной ноте они завершили осмотр пациента из третьей палаты. Геля растерянно направилась в коридор вслед за наставником.

Кира нервно поправила хирургическую маску, глядя на необычное существо, что расхаживала по родильному залу, баюкала раздувшийся живот и шумно дышала через нос. Аэродракон — удивительное создание, рождённое от союза земной драконихи и небесного духа. Серебристая чешуя переливалась в свете ламп, а перепончатые крылья слегка подрагивали от напряжения. Глаза светились мягким голубым светом, а из ноздрей вырывались едва заметные струйки воздуха.

Роженица внезапно разинула пасть и взвыла, да так ужасающе громко, что гномы-медикалы подпрыгнули на месте и суетливо бросились врассыпную. Борх скользнул под столик с инструментами, Грим, зажав мохнатые уши не менее волосатыми ручонками, закатился под кушетку.

— Так, давай без паники! — строго произнесла Кира, обращаясь к драконихе-полукровке. — Я принимала роды и у драконов, и у русалок, и даже у одного кентавра. Ты у меня как раз середнячок по сложности.

— Но я же… я же не могу дышать под водой, как русалка, — прохрипела будущая мать, — и у меня нет копыт, как у кентавра! Что, если я…

— Тише-тише! У тебя классическая симптоматика: схватки раз в три минуты, раскрытие шейки матки на семь сантиметров. Всё идёт по плану, — спокойно проговорила Кира, затем уложила взвинченную пациентку на современную акушерскую кровать с электроприводом, велела повернуться на бок и подсоединила датчики КТГ [кардиография — безопасный мониторинг состояния плода во время беременности и родов, позволяющий отслеживать сердечный ритм малыша и сокращение матки]. Проверила показатели на мониторе. — Видишь, сердцебиение малыша стабильное, 145 ударов в минуту.

— Но эти схватки… — простонала полукровка, — они становятся всё сильнее! Я не уверена, что смогу…

— Сможешь, я в тебя верю, — хирург не допускала и тени сомнений. — Сейчас главное — правильно дышать. Глубокий вдох через нос, медленный выдох через рот. Вот так, молодец!

Она взглянула на монитор, проверяя параметры магического фона. Показатели были в норме, но Кира знала, что у аэродраконов процесс родов может сопровождаться неожиданными всплесками энергии.