Игнат подошёл сзади, забрал у неё колбу с раствором, отставил в сторону и повернул к себе лицом.

— Выдохни. Успокойся. Силя уже ковыляет на своих пнях, я обогнал его в коридоре. Перестань паниковать. Ты со всем справишься, слышишь? — зная, что рискует, он осторожно погладил её по плечам.

— Ты ведь специально отдал мою Крис? Чтобы насолить мне.

— Я организовал сиделку для твоего отца, разве это называется «насолить»?

— Как я тебя порой ненавижу, — взревела она от бессильной злобы.

— Мне твоя ненависть дороже любого обожания, — признался Игнат.

Тут в палату вошёл Сильварис, и их обмен любезностями подошёл к концу. Кира вернулась к приготовлениям, главврач разложил инструменты на специальном столике со стерильной салфеткой, анестезиолог приступил к делу.

Внезапно операционную озарила яркая вспышка. Монеты начали светиться, создавая вокруг пациента настоящий золотой ореол.

— Что это?! — ахнула Кира.

— Лепреконское золото, — неодобрительно покачал головой Игнат. — Часто оно бывает заколдовано, древняя охранная магия. По всей видимости, мы имеем дело с самым богатым и самым сумасшедшим пациентом в истории нашей клиники.

Кира сорвала с пояса рацию и прокричала:

— Где чёртовы ботаники для третьего оперблока?! И живо отыщите мне ведьму, у нас тут… Как ты сказал?

— Древняя охранная магия.

— Слышала? Охранная, мать его, магия!

Следующие три часа превратились в настоящий танец смерти и спасения. Хирурги работали слаженно, словно единое целое, извлекая монеты, драгоценные камни и даже золотые зубы, которые лепрекон зачем-то проглотил.

Когда последний артефакт был извлечён, операционная погрузилась в тишину. Лепрекона, бледного, но живого, увезли в палату, к груди он любовно прижимал свёрток со спасённым богатством, а хирурги, измождённые, но довольные, переглянулись.

— Это было… эпично, — выдохнул Игнат.

— Даже слишком, — усмехнулась Кира. — Ты, оказывается, умеешь не только командовать, но и подчиняться.

— Тебе есть чему поучиться, не так ли?

Она устало опустилась на стул, сложила на спинке руки и устроила поверх голову.

В этот момент замигал сигнал тревоги.

— О нет, — простонала Кира. — Только не снова…

— Похоже, у нас новый пациент, — Игнат бросил сочувственный взгляд на своего хирурга. — Ты вполне можешь передохнуть.

— Ой, босс, отсохни. Я в норме, — она выпрямилась, покрутила головой, расслабляя мышцы шеи и с утроенной энергией ринулась в коридор.

— ПАЦИЕНТ ПРИБЫЛ! — к операционной мчался запыхавшийся санитар с каталкой наперевес и голосил во всё горло. — ВАМПИР! ТРИСТА ЛЕТ! ИЗЖОГА!

— Изжога у вампира? — Игнат так резко поднял брови, что они чуть не спрятались под шапочкой. — Это как так?

— Да вот так! — вздохнул санитар, утирая пот со лба. — Съел вчера на ужин не того донора.

— Что значит «не того»? — нахмурилась Кира.

— А то, что донор оказался веганом! — хихикнул санитар. — И за ужином наш пациент получил полный набор: чечевицу, брокколи, капусту и какую-то экзотическую зелень, название которой даже Яндекс не знает!

— Святые угодники, — Кира бросила внимательный взгляд на скрюченного кровососа. — Только не говори, что он выпил кровь вместе с непереваренной пищей.

— Именно так! — подтвердил санитар, давясь от смеха. — Теперь у него газы и отрыжка… с душком!

— Ну всё, — вздохнул Игнат, надевая на лицо защитную маску, — он явно не жилец!

Вампир сел, прикрыл рот рукой и смущённо глянул на медиков. Его обычно бледные щёки сейчас были розовыми, как у румяного младенца.

— Вы ведь шутите, да? — с надеждой спросил он.

Кира вынула из шкафчика всё необходимое для промывания желудка.

— Какие уж тут шутки, когда речь идёт о брокколи с чечевицей, — хмуро сказала она.

— Это просто позор, — пробормотал пациент, пытаясь не рыгать. — Триста лет живу, а такое впервые.

— Да ладно тебе, — утешил Игнат, настраивая оборудование. — У нас тут и не такое бывало.

— Ну что ж, — сказала Кира, подходя к страдальцу с толстым орогастральным зондом, — раз полакомился не тем, сейчас придётся немного пострадать. Кстати, а как ты вообще узнал, что донор — веган?

— Он мне сам рассказал, — простонал вампир. — Прямо перед тем, как я его укусил.

— В следующий раз рекомендую быть более разборчивым, — назидательно молвила хирург. — Теперь скажи: «А-а» и пошире открой рот. Буду признательна, если спрячешь на время клыки.

Операция шла с приключениями. Всё помещение заволокло миазмами, от которых пощипывало в носу и слезились глаза.

Сильварис с его тонкой душевной организацией и любовью к свежему воздуху вообще испарился, оставив вампира и луминарию в одиночку сражаться с диковинным недугом.

Спустя час Кира отправила глуповатого вурдалака в палату и настоятельно советовала впредь питаться донорами, которые предпочитают стейки средней прожарки.

Когда дверь за пациентом закрылась, Кира и Игнат переглянулись и расхохотались.

— Знаешь, — сказала она, вытирая уголки глаз от выступивших слёз, — иногда я думаю, что мы работаем не в клинике, а в цирке чудес.

— Точно, — согласился главврач, всё ещё посмеиваясь. — Цирк уродов чистой воды.

Они помолчали. Игнат вдруг посерьёзнел, подошёл вплотную и вполголоса предложил:

— Пообедай со мной. Просто чтобы отвлечься от этого дурдома. Ты и я. Обычная человеческая еда. Ничего больше.

Кира рассеянно поводила пальчиками по нагрудному карману на его халате, потом подняла взгляд.

— Всё-таки тебя хорошенько припугнули дерьмецо и вентилятор, правда? — шутливо отозвалась она.

Игнат хмыкнул.

— Хорошо. Просто обед, — добавила после недолгих раздумий.

Он просиял.

Вчерашний вечер закончился катастрофой. Геле и в дурном сне не могло привидится, что в один день всё её представление о реальности перевернётся с ног на голову. И ладно бы судьба посчитала, что с неё вполне достаточно знания о том, что Семён — вампир. Само по себе сенсация, не так ли? Но провидению отчего-то приглянулась идея окончательно подпортить бочку с мёдом целой цистерной дёгтя. В придачу к вампиризму обаятельный травматолог имел матушку демона. Нехило так, да?

Ей вспомнилось это светопреставление на кухне. Агрессивно рычащий вампир и смертоносно-ужасная демонесса с крыльями, от вида которых на Гелю накатывал приступ судорожной икоты.

Семён уехал почти сразу. Извинился за всё случившееся и спешно откланялся, так и не разъяснив последнюю реплику матери. «На следующей неделе я представлю тебя твоей будущей жене». Каково, а? У него, оказывается, есть невеста.

С самого утра она тенью слонялась по квартире, всюду таская за собой мобильник, однако Семён не спешил с объяснениями, а самой написать у неё не хватало духа.

К полудню, наконец, телефон уведомил о весточке от занятого доктора.

«Привет, Ангела. Чумное утро выдалось, совсем не было времени позвонить. Встретимся в обед? Отвезу тебя на новое место работы».

Она набрала ответ:

«Привет, Сём. Что за место? Ты так и не объяснил. Мне брать с собой какие-то документы? Диплом об образовании?»

Две строчки сухого текста не избавили от вопросов.

«Ничего. Майка, джинсы и твоё очарование. Целую».

Геля несколько раз перечитала оба сообщения, поняла, что расстроилась ещё сильнее, и с обидой на весь мир устроилась перед телевизором с чашкой сладкого чая и внушительной горкой бутербродов. Еда её всегда ободряла, успокаивала, а последние сутки выдались такими напряжёнными, что ей просто физически требовалась любая доступная радость.

В два часа позвонил Семён.

— «Чуть только свет — и я у ваших ног», — нараспев сказал он, очевидно, опять припоминая какую-то цитату [из комедии А.С. Грибоедова «Горе от ума», фразу произносит Молчалин в разговоре с Софьей]. — Спускайся, Ангела.

— Хорошо, — весьма сдержанно ответила Геля.

Семён ждал у двери подъезда с букетом в руках. Аккуратный розовый кулёк с нежными герберами плавно перекочевал в её объятия, а губ коснулся мягкий поцелуй.