Когда шаги неизвестного затихли, Любомир двинулся дальше. Перемахнув через невысокий школьный забор, он всмотрелся в темноту и, убедившись, что все спокойно, стал заглядывать в окна, ища комнату учительницы. В одном из окон Любомир увидел белую кружевную занавеску и тихонько постучал. Занавеска приподнялась и опустилась. Через минуту он услышал тихий зов с крыльца:

— Заходите же скорей!

Он перешагнул порог. Ольга Ивановна протянула руку.

— Держитесь и идите за мной.

Любомир ощутил в своей ладони маленькую руку девушки. Уже очутившись в комнате, он почувствовал, с какой силой сжал руку Ольги, и, бормоча извинения, поспешил выпустить ее.

— Вы не удивились, что я пришел?

— Ничуть. Признаться, я беспокоилась за вас.

— Спасибо. Я хочу попросить… меня беспокоит мать.

— Да, да, — перебила его Ольга. — Я понимаю. Мне так хотелось самой побежать к ней, успокоить ее. То, что вы совершили…

— Что вы!

Ольга Ивановна начала надевать пальто.

— Нет, нет! Только не сейчас, — забеспокоился Любомир, — лучше утром. Опасно. Послушайтесь моего совета.

— Но ведь ваша мать не спит, беспокоится… Скажите, что вы собираетесь делать дальше?

Любомир уже твердо знал, как ему поступать. Он увидел за эти дни, что озлобленные на бандитов газ-ды стали забывать о веками затверженной истине «моя хата с краю». Даже люди, забитые темнотой и нищетой, поначалу обманутые оуновцами, начали понимать истинную их цель. Во многих других деревнях создавались отряды по борьбе с бандитами, члены которых именовались «ястребками». Необходим был толчок, который убедил бы и радичан в невозможности терпеть бесчинства оуновцев. Такой толчок сегодня был дан. Любомир решил утром отправиться в районный центр, связаться с органами безопасности, попросить для молодежи оружие. В пистолете, который он выхватил у бандита, был только один патрон.

Он ответил Ольге:

— Я бывший солдат и в армии усвоил, что лучший способ защиты — нападение.

— Тогда я очень прошу вас, Любомир, не забывать меня. Чем только можно — я помогу. Я не хочу, чтобы дети, которых я учу, росли в страхе.

— Хорошо. Первая моя просьба — останьтесь до утра, не ходите к моей маме.

Она молча скинула косынку и пальто.

— Вог замечательно. Разрешите? — Он опустился на стул.

— Да, да. Отдохните немного.

— Нет, — смутился он, — я пойду. Я не подумал…

Любомир сорвался со стула. В коридоре он наткнулся на парту. Ольга шла за ним и засмеялась, когда он ударился.

— Поделом вам. Не убегайте так быстро.

Они остановились на крыльце.

Где-то совсем близко тянул свою песню неугомонный сверчок. На его призывные звуки отвечал второй, где-то дальше — третий, и бесконечное множество голосов без устали вторило лихому запевале. Снизу доносился слабый плеск речушки.

— А ведь мы с вами даже не познакомились как следует, — сказала Ольга.

— Меня зовут Любомиром, вы же знаете.

— А вы называйте меня Олей, хорошо?

— Хорошо.

— Куда вы сейчас пойдете?

— Проберусь в райцентр. Не бойтесь, меня никто не обнаружит в пути. Я ведь был и разведчиком.

Они попрощались. Ольга постояла на крыльце, потом вошла в комнату, оделась и направилась к дому Задорожных.

Любомир, добравшись до районного центра, зашел в военкомат, оттуда к майору Егоренко. Тот встретил Любомира сухо и неприветливо. Задорожный сбивчиво поведал, что с ним приключилось, но стоило ему только заикнуться об оружии и сказать о брате, как майор перестал его слушать.

Любомир ушел. Он понял, что ему не доверяют.

Он завернул на почту, позвонил председателю сельсовета Ильченко, попросил передать матери, что он жив и здоров, съездил на попутной машине к тетке, в Острожье, побыл у нее и вернулся в Радин-ское, решив в первую очередь зайти к Ольге.

большому огорчению Гурьяна, раненого Юзефа бандиты привели к нему в дом. Спрятав его в подполье, вырытом под печью, лесник лихорадочно выискивал повод, чтобы избавиться от опасного квартиранта. Особенно взволновался он, когда Юзеф потребовал привести фельдшерицу. Гурьян всячески пытался отговорить Юзефа, уверяя, что дочери сумеют сами вылечить его неопасную рану. Но тот уверял, что боль в руке усиливается, и настаивал.

Если Гурьян молил бога о скорейшем выздоровлении бандита, то Кася хотела, чтобы ее бесценный Юзеф пробыл у них как можно дольше. Тогда она сможет встречаться с ним не от случая к случаю, а ежедневно.

Покорившись требованиям Юзефа, Гурьян с наступлением темноты послал Каею в медпункт.

— Только, смотри мне, делай все, как я сказал, — учил он ее, — мол, пожалуйста, пани медичка, прошу вас прийти к больному отцу, и ни слова больше. А потом зайдешь до крамаря и возьмешь литр водки.

Юзеф выбрался из убежища и лег на кровать.

Через полчаса пришли Кася с Зиной, и Зина ошарашила Гурьяна вопросом:

— Где он?

— Кто? — удивился Гурьян.

— Юзеф> — в свою очередь удивилась фельдшерица.

— Ю-зе-еф, — протянул Гурьян. И его грозный взгляд нашел стоявшую за спиной фельдшерицы дочь

— Да она все знает, — сказала перетрусившая Кася.

— Что, все знает? Что она знает?! — взорвался Гурьян. — Пошла звонить по всему селу… Вы уж извините, пани медичка, непонятливую дуру. Наговорила вам черт знает чего. Он был, но ушел.

— Как ушел? — вскрикнула Кася.

— Ух, стерва взбалмошная! — еще сильнее заорал лесник. — Вон отсюда!

Кася бросилась за дверь.

— Не кричите. Я не подведу вас, ~ сказала Зина.

Гурьян заискивающе пояснил:

— Я знаю, вы хорошая, пани медичка, но знаете, время нынче такое — боязно довериться. — Перейдя на шепот, он продолжал: — Мы-то люди маленькие. Пришел человек с оружием, да еще ранен. Требует, чтоб вас позвали, и все тут. Что мы можем возражать: маленькие мы люди. Вот и позвали вас. Проходите в комнату, проходите, пожалуйста. А кто он, и что он, нас это не интересует. Говорит, что Юзефом прозывается. Ну и пусть будет Юзеф. Нам-то какое дело.

Усадив фельдшерицу, он зашел в соседнюю комнату, где на кровати, погрузившись в мягкую перину, лежал Юзеф.

— Пришла пани медичка. Ты только предупреди ее, чтоб она ни гу-гу. И скажи, что попал ко мне случайно. Брехать, так уж в лад.

Остановившись на пороге, Зина окинула взглядом комнату. В ней было душно и мрачно. Небольшой каганец освещал бледное лицо улыбающегося Юзефа.

Приблизившись, Зина положила руку на лоб Юзефа и соболезнующе спросила:

Как же это случилось?

— Прошу без вопросов. Делайте свое дело, — резко сказал Юзеф и незаметно кивнул на лесника. Зина поняла.

Осмотрев слегка воспаленную рану и не найдя ничего опасного, она потребовала горячей воды. Гурьян выбежал. Столкнувшись за дверью с Касей, дал ей подзатыльника:

— Какого черта отираешься? Иди за мной.

Оставшись без свидетелей, Зина нагнулась, поцеловала Юзефа в губы.

На другой день Зина, хотя это ей было категорически запрещено, снова появилась, да еще засветло, в усадьбе лесника.

Она много думала о своих отношениях с Юзефом, почувствовала, что полюбила его, и решила каким-нибудь образом вывести из банды и выйти за него замуж. А тут еще в газетах напечатали обращение правительства Украинской ССР к остаткам националистов. Им предлагали выйти из лесов и явиться с повинной. загладить честным трудом свою вину перед народом.

Зину встретила встревоженная Кася.

— Не беспокойся, я на минутку. Мне нужно повидать его, — пыталась успокоить ее Зина.

— Сейчас же уходите! Всех хотите подвести?

Но Зина быстро прошла в комнату, где вчера лежал Юзеф. Там никого не оказалось.

— Где он?

Кася ухмыльнулась.

— Почем я знаю.

— Зачем ты говоришь неправду? Ты знаешь, — настойчиво продолжала Зина, — я принесла очень полезное лекарство.

— Оставьте его здесь! Я передам вечером, — предложила Кася.