— Кто?

— Тот. В белом…

— Троих в погоню!

Ивченко с остальными солдатами стал дожидаться рассвета.

Скоро потянуло предутренней свежестью. Уже различались стволы деревьев. В тиши кто-то застонал.

Стон доносился сверху. Ивченко затаил дыхание. Стон повторился. Приблизившись к дому, сержант попытался выставить дверь. Она не поддавалась. Нащупав наличник окна, Ивченко хотел прикладом выбить раму, но увидел, что стекло разбито. Держа автомат наготове, влез в окно, крикнул:

— Кто здесь?

Молчание.

Ивченко подозвал одного из солдат. Тот тоже влез в окно.

Сержант чиркнул спичкой и увидел человека, лежащего ничком возле печки. Рядом валялась кепка. Ивченко склонился над лежащим, убедился, что он мертв, и стал обследовать комнату. С потолка свисала на проволоке лампа. Сержант зажег ее, увидел облупившуюся от выстрелов штукатурку на стенах, опрокинутый стол, длинная лавка закрывала проход из комнаты в коридор, на полу темнела застывшая лужица крови. Деревянный потолок был пронизан несколькими очередями.

В коридоре выяснилось — входная дверь приперта двухметровым бревном. Лестница у стены вела на чердак. Взбираясь по лестнице, сержант снова услышал стон. Предупредив, чтобы солдат был настороже, он полез дальше, высоко подняв в руке лампу.

У печной трубы, глубоко втянув голову в плечи, пытался приподняться человек в милицейской форме. Глаза его были открыты. Раненый запрокинул голову и силился что-то сказать. Затем руки его подломились. Сержант узнал участкового Дейнеку. Его перевязали, снесли в комнату. Он что-то бормотал, но понять его бессвязную речь было невозможно.

В пристройке солдаты обнаружили сгорбленную старуху.

— Кто хозяин дома? — спросил сержант. Старуха не отвечала. Вытирая концом платка беззубый рот, она непонимающе глядела на них. Сержант повторил вопрос. Старуха качнула головой. Сержант увидел на ее шее огромный зоб.

— Вы что, глухая, что ли? — уже резко спросил Ивченко.

На притулившихся в углу нарах зашевелилась полосатая перина. Из-под нее показалось испуганное лицо молодой женщины.

— Да, глухая, — сказала она.

— Ты чего прячешься? А ну, вылазь!

Женщина опустила босые ноги на пол. Длинная, почти до пят, сорочка с большим вырезом на груди плотно облегала полное тело. Женщина поправила разлохматившиеся волосы, стыдливо улыбнулась, но не запахнула сорочку.

— Глухая, говоришь? А ты почему молчала?

Женщина вскинула голову.

— А я спала.

— Ах, спала… Может быть, и выстрелов не слыхала?

— Нет.

— Не слыхала? — переспросил сержант и приказал: — Одевайся, пойдешь с нами!

— Никуда я не пойду, — возразила женщина и протянула руки к старухе. Та неожиданно проворно придвинулась к ней, обняла.

— Чтоб через пять минут была готова. Ясно? — распорядился сержант и вышел.

Уже совсем рассвело. Метрах в ста солдаты увидели другую усадьбу и возле нее стога почерневшего сена. Ивченко отправил туда солдата, и вскоре показались две фуры. Возницы — один пожилой, а второй, видимо, его сын — недовольные ехали вслед за солдатом.

На телегу, заполненную доверху сеном, положили Дейнеку, на другую — убитого парня. Заботливо поправив сено вокруг раненого, Ивченко пошел к пристройке поторопить женщин. Вернувшись с обеими — они теперь угрюмо молчали, — он скомандовал:

— Трогайте!

Беглеца так и не настигли.

В тот же день солдаты прочесали лес, но безрезультатно.

Труп Буланова нашли только на вторые сутки, далеко от хутора Выжний, возле оставленной бандитами землянки.

Дейнека скончался, не приходя в сознание. Женщины упорно твердили, что ничего не знают.

Выяснить все обстоятельства, связанные с этими тремя смертями, и предстояло Башкатову.

В органы госбезопасности он пришел недавно. Но его трудолюбие и настойчивость не раз ставились в пример другим офицерам. Майор Егоренко доверял его чутью оперработника и иногда использовал его успех по-своему. Были случаи, когда начальник откровенно присваивал его заслуги.

— Тебе не кажется, что идею-то подсказал я? Как думаешь, Борис? — с подкупающим простодушием спрашивал он Башкатова.

— Возможно, товарищ майор. Да и не в этом суть. Главное, успех отдела.

— Вот, вот, — подхватывал Егоренко, — я и говорю. Твой успех — мой успех, следовательно, успех всего отдела.

Борис улыбался про себя, а иногда делился с Булановым:

— Не пойму я что-то майора. Откуда у него такая тяга к ячеству? Я! Я! Когда прихватили Бема в доме, так целый месяц не смотрел нам в глаза. Тогда он не кричал «Я! Я!», а со страху оглушил бабку. Давеча зашел к ней, а она говорит: «Передай ему, что через него, окаянного, я по пять раз на день в церковь бегаю — все кажется к обедне звонят».

Буланов от души хохотал.

Этот случай произошел несколько месяцев назад. По имевшимся сведениям, бандит, Бем изредка появлялся в доме своей бабки. Как-то ночью Егоренко решил это проверить, взял Башкатова и двух солдат, заехали на хутор. Старуха сразу открыла дверь. Майор вошел и начал расспрашивать старуху о внуке. Один из солдат заметил торчащие из-под кровати ноги, крикнул: «Бандит!»

Егоренко среагировал мгновенно. Его автомат, судорожно затрепетав, влепил в пол длинную очередь. Лампа погасла, старуха свалилась в обмороке. Не растерялись только Башкатов и один из солдат. Они с фонариками бросились к кровати и вытащили бледного, как полотно, Бема. Бандит был настолько испуган, что пришлось силой разжимать пальцы, в которых он стиснул гранату. Зажгли лампу, привели в чувство старуху. Майор пожал плечами и вышел на улицу. Об этом случае, хотя он и лично принимал участие в захвате бандита, майор вспоминать не любил.

Спустя несколько дней, вечером, секретарша отдела Марина сообщила Башкатову новость: приехал новый старший уполномоченный. Это, конечно, было в порядке вещей, но Борис с печалью и раздражением подумал, что только-только они похоронили товарища, а на его место уже приехал другой.

Башкатов собирался домой и, погруженный в невеселые мысли, неторопливо убирал со стола документы. Открылась дверь, в кабинет вошли майор Егоренко и незнакомый старший лейтенант. Пропустив спутника вперед, майор остановился посреди комнаты.

— Знакомьтесь.

Башкатов пожал руку офицеру.

— Лукашов, — назвал тот себя и несколько секунд пристально смотрел на Башкатова. — Значит, вместе работать будем?

— Выходит, так, — сухо ответил Борис.

Майор объяснил Башкатову:

— Товарищ Лукашов прибыл на место Буланова. С особенностями работы в нашем районе он в общих чертах ознакомлен. Покажите ему дела и передайте ключи от. сейфа. Желаю побыстрее найти общий язык. Тем более что вы и старший лейтенант будете в оперативной группе, которая займется делом банды Подковы.

Майор ушел. Башкатов достал ключи от сейфа и протянул их старшему лейтенанту:

— В сейфе вы найдете много интересного, конечно для оперативного работника.

Взяв ключи, Лукашов словно взвесил их на своей широкой ладони, чуть подбросил и положил в карман.

— Что ж, посмотрим, — равнодушно согласился он. — Пожалуй, самым интересным на сегодняшний вечер для меня будет одно — где я смогу поесть?

— Пожалуй, сегодня вы рискуете остаться голодным: чайная работает до девяти, — в тон ответил ему Башкатов.

— Плохо.

Подойдя к окну, старший лейтенант посмотрел на свое отражение в стекле, потер рукой щеку, на которой густела рыжеватая щетина, и, не поворачивая головы, спросил:

— Давно здесь работаете?

— Второй год.

— Хорошо. Значит, обжились. Семья есть?

— Холост.

— Тоже неплохо.

— А вы? — полюбопытствовал Борис.

— Я? — переспросил старший лейтенант, словно в комнате были еще люди. — Я не женат.

— Ну и здесь не женитесь.

— А я не жениться приехал, — серьезно ответил Лукашов. И присел к столу. Он внимательно осмотрел стол, провел по его гладкой поверхности ладонью и, взяв в руки пепельницу, спросил: — Его?