Такая озабоченность тоже кажется мне нехарактерной, и я смотрю на него, прищурившись. Я предпочитаю не упоминать, насколько это странно, а вместо этого затронуть более важный момент.

— Итак, как это работает? Дину всё ещё разрешено прикасаться ко мне? — Конечно, у меня есть свои планы, как и дальше натравливать их друг на друга и заставить Джексона уступить, но я хочу знать, что, по мнению Кейда, произойдёт в его голове.

Кейд хмурится.

— Я не знаю, — честно признается он. — Игра пошла не по плану, так что посмотрим, что Дин будет делать дальше, я думаю, если он будет настаивать, что всё равно выиграл, потому что лишил тебя девственности... — он пожимает плечами. — Обычно, как только игра выиграна, никто не должен прикасаться к жертве без разрешения победителя. Он может отдать её, но она больше не может отдать себя или быть отнята. Но мы это сделали. — Его глаза встречаются с моими, потемневшими от воспоминаний о том, что мы только что сделали. — Ты и я, малышка Сейнт. Ты умоляла, а я взял. И я не знаю, случалось ли такое раньше. Так что теперь его ход.

— Мы могли сделать всё намного хуже, — тихо говорю я. — Отец Дина будет в ярости. Твой отец...

— Он будет рад, что я всё ещё играю, — резко говорит Кейд таким тоном, который говорит о том, что он больше не хочет говорить о своём отце. Я думаю о шрамах на его спине и не настаиваю. Однажды я захочу услышать историю, стоящую за этим, но не думаю, что получу её сегодня вечером, и, честно говоря, я не уверена, что смогу эмоционально справиться с этим.

— Вернуться на вечеринку будет нелегко, — говорю я с лёгкой улыбкой, когда он заканчивает меня отмывать и поворачивается к себе, смывая собственный пот и следы того, что мы только что делали на столе. — Будет много сплетен. Вопросы.

— Они все чертовски пьяны и будут ещё больше, — говорит Кейд. — А также многие тоже потрахались или будут трахаться. Так что… Просто выпей, когда мы спустимся, Афина, и пристегнись. Это был твой план, — напоминает он мне. — Так что доведи дело до конца.

— Я так и сделаю. — Я перевожу дыхание, когда он выключает воду и выходит, протягивая мне полотенце, чтобы вытереться. Я чувствую, как он напрягается, замыкается в себе, любая связь, которая была между нами, пока мы трахались, обрывается, когда он снова превращается в своего обычного мудака.

Но я знаю, что сейчас в нём есть что-то большее. И я не забуду этого, даже если мы снова станем врагами. В конце концов, цель Кейда – победить, а моя – сбежать. Я тоже не могу этого забыть, даже если секс был чертовски невероятным.

Даже если я вроде как уже хочу сделать это снова.

Я быстро переодеваюсь в своей комнате, натягиваю чистое нижнее белье, обтягивающие черные рваные джинсы и черную хлопковую футболку, которая завязывается выше пупка, открывая полоску моего плоского бледного живота. Я оставляю волосы распущенными и растрёпанными, быстро поправляю макияж перед зеркалом и надеваю пару больших серебряных серёжек-колец. Когда я выхожу, Кейд ждёт меня в холле, тоже в чистой одежде.

— Пошли, — говорит он, и я следую за ним, когда мы возвращаемся к лестнице.

Вечеринка всё ещё в самом разгаре, когда мы спускаемся вниз, как и предсказывал Кейд. Если уж на то пошло, все ещё пьянее, чем раньше. Я нигде не вижу ни Дина, ни Уинтер, ни Джексона, и что-то скручивается у меня внутри при мысли о том, что Уинтер может быть с Дином, может быть, утешая его каким-то образом. Я не знаю, почему именно, я должна ненавидеть Дина после того, через что он заставил меня пройти сегодня вечером. В каком-то смысле я это делаю, и в то же время нет.

Я никогда в жизни не была так сбита с толку. Эти парни умеют меня подкручивать, переворачивать с ног на голову, заставляя чувствовать то, что я и представить себе не могла. Я никогда не испытывала такой запутанной смеси гнева, ненависти, обиды, вожделения и…привязанности? Я не могу назвать это любовью, даже то, что я испытываю к Джексону, но то, что я чувствовала с Кейдом на том столе, было тем, чего я никогда не чувствовала к нему раньше, связью, которую я не могу игнорировать. И даже воспоминание Дине и о том, как он сидел на краю ванны и помогал перевязывать меня после драки, согревает что-то во мне, несмотря на совсем недавние воспоминания о том, что он сделал сегодня вечером.

Я хочу убежать. Я хочу уйти отсюда, освободиться от этих ожиданий, правил и наказаний, но часть меня так же хочет остаться. Если бы только всё могло быть по-другому. Если бы только мы все могли быть равны, играть в эти игры ради удовольствия, а не потому, что они владеют мной, я бы не хотела уходить. Это головоломка, с которой я понятия не имею, что делать.

Прямо сейчас мне нужно, черт возьми, выпить.

Когда я добираюсь до конца лестницы, а Кейд, не говоря ни слова, исчезает в толпе, я замечаю знакомое лицо, и моё сердце на секунду замирает в груди.

Это снова та девушка, моя преследовательница. Я знаю, что это она. Эти пряди темных волос на её лице, этот острый подбородок, всё это мне знакомо. Я замираю на месте, цепляясь за перила и наблюдая, как она пробирается сквозь толпу. На минуту я перестаю дышать, не могу думать, не могу делать ничего, кроме как стоять на месте, мой пульс снова учащается и бешено бьётся в горле.

— Привет. — Слева от меня, рядом с локтем, раздаётся голос, который я не узнаю. Я резко оборачиваюсь и вижу стоящего там красивого парня в кожаной куртке и рваных джинсах, его волосы зачёсаны на одну сторону так, что они лихо падают на лицо. — Хочешь чего-нибудь выпить?

Он протягивает мне стакан, наполненный какой-то прозрачной жидкостью, от которой исходит запах водки, и я слишком ошеломлена видом своей преследовательницы в толпе, чтобы ясно мыслить. Секунду я просто тупо смотрю на него, пока он не смеётся, подталкивая стакан в мою сторону.

— Вот, — настаивает он. — Ты с ребятами устроила настоящее шоу. После всего этого тебе, должно быть, хочется пить.

Я беру напиток, подношу его к губам и делаю большой глоток. Да, это водка, смешанная с лимонадом, но этого недостаточно, чтобы полностью заглушить жжение от спирта, который проникает в моё горло. Обычно я терпеть не могу водку, но сейчас мне кажется, что я выпила бы практически всё.

Парень выглядит так, будто собирается сказать что-то ещё, но я качаю головой, вспоминая правила, запрещающие мне «флиртовать» с другими парнями. Если Дин будет рядом, черт возьми, может быть, даже Джексон, после того, что я только что заставила его увидеть, я точно буду наказана даже за то, что заговорила с другим парнем. Я больше не готова терпеть наказание сегодня вечером, независимо от того, какое удовольствие это принесёт.

— Извини, — выдавливаю я из себя, проталкиваясь вперёд сквозь толпу и направляясь к боковой двери. С одной стороны дома есть сложный сад–лабиринт, что-то вроде того, что обычно пристраивается к этим старым домам по какой-то причине… из-за отсутствия развлечений? И прямо сейчас всё, чего я хочу, это раствориться в нём, подышать свежим воздухом, и побыть наедине, буквально скрываясь ото всех присутствующими, но особенно от трёх парней, которые заставляют меня чувствовать, что я схожу с ума.

Я делаю ещё один большой глоток напитка, проталкиваясь сквозь толпу пьяных, танцующих, лапающих друг друга людей, морща нос от запаха пролитого спиртного, пота и секса, который пропитывает комнату. Когда я врываюсь через двери в лабиринт, я делаю огромные глотки свежего воздуха, позволяя французским стеклянным дверям закрыться за мной, пока я иду по траве.

Великолепная ночь, ясное небо и звёзды, воздух свежий и прохладный, и я проглатываю ещё немного напитка, пока иду по лабиринту, целенаправленно теряясь в изгибах и поворотах, и чувствую, как моё сердцебиение начинает приходить в норму. Когда я удаляюсь достаточно далеко, чтобы звуки из дома стали не такими громкими, я останавливаюсь и прислоняюсь спиной к одной из изгородей, допиваю свой напиток и закрываю глаза, вдыхая прохладный воздух и аромат травы и цветов, чувствуя, как он разливается по моей крови, пока я от этого у меня почти кружится голова, мир кружится вокруг меня приятной спиралью.