— Ты такая влажная, — бормочет Дин, его голос теперь хриплый и глубокий, когда он проводит ладонью по головке члена, размазывая свою сперму по стволу, чтобы она смешалась с моей слюной. — Посмотри на свой твёрдый, красный маленький клитор. Я почти вижу, как он пульсирует. — Он ухмыляется. — Ты можешь сколько угодно притворяться, что тебе это не нужно, милая, но это не так. Ты чертовски сильно хочешь этот член. — Он сильно сжимает себя, поглаживая быстрее, в то время как другая его рука скользит между ног, обхватывая яйца и перекатывая их в ладони. — Чёрт, посмотри на эту мокрую маленькую киску. Ты хочешь, чтобы я тебя трахнул? Ты хочешь, чтобы этот твёрдый член полностью вошёл в твою влажную киску?

Теперь он тяжело дышит, и я качаю головой, хотя чувствую прилив возбуждения между бёдер. Дин отпускает свои яйца, опускает руку мне между ног, и я чувствую, как он проводит пальцами по моим складочкам, собирая влагу. Я задыхаюсь от удовольствия. Я ничего не могу с собой поделать, и когда он вводит в меня два пальца, сильно и глубоко вонзая их в мою сердцевину, я не могу удержаться от стона. Он протягивает руку, размазывая моё возбуждение по стволу своего члена, продолжая поглаживать, используя мою влагу в качестве смазки.

— Сегодня ты этого не получишь, — хрипит он, и моё тело сжимается, я уже начинаю скучать по вторжению его пальцев, несмотря ни на что. — Вместо этого я собираюсь кончить на всё это. Это моё, малышка, и я могу делать с этим, всё, что захочу. И я хочу отметить это своей спермой сегодня вечером.

О Боже. После этого я вся мокрая, с меня капает, и я чувствую, как слёзы стыда наполняют мои глаза, когда я теряю всякий самоконтроль, моя правая рука тянется к клитору, когда он начинает поглаживать меня быстрее, на его лице довольная улыбка.

— Да, Афина, — рычит он. — Ты не можешь остановиться, не так ли? Ты говоришь, что не хочешь меня, но ты такая похотливая малышка. Ты даже не можешь смотреть, как я дрочу, не поиграв со своим маленьким твёрдым клитором. Продолжай трогать его, Афина, продолжай, я собираюсь кончить прямо на него…

Он стонет, приподнимаясь на подушках, тянется ко мне, хватает за бёдра и притягивает ближе, так что головка его члена почти касается моего клитора, горячая плоть трётся о мои пальцы, а я продолжаю неистово ласкать себя. Я засовываю в себя два пальца левой руки, чувствуя, как мои горячие стенки сжимаются вокруг пальцев, когда я сую их внутрь и наружу. Дин отводит мою правую руку, заменяя мои пальцы набухшей, бархатистой головкой своего члена, и прижимает её к моему клитору, размазывая по мне вытекающую сперму, пока он дрочит сильно и быстро, его лицо покраснело.

— Я собираюсь кончить на тебя, — выдыхает он. — Скажи мне, что ты этого хочешь, Афина, скажи, чтобы я кончил на твой маленький клитор...

Я зашла слишком далеко, чтобы сопротивляться. Я чувствую, как внутри меня нарастает оргазм, мои мышцы подёргиваются, вся моя боль забывается в наслаждении от того, что мои пальцы находятся внутри меня, головка члена Дина трётся о мой клитор, и мысль о том, как его сперма, горячая и густая, извергается на мою кожу, приводит меня на самый край.

— Да! — Я всхлипываю, мои бёдра раздвигаются, пальцы сжимают точку G. — Пожалуйста, кончи на меня, Дин, разбрызгай свою сперму по всему моему клитору, по всей моей киске, пожалуйста, мне нужно кончить, черт возьми…

— О, черт, Афина, — он рычит моё имя, его рука сжимает его твёрдый член, вены проступают и пульсируют, когда я вижу, как вспыхивает его головка, а затем он прижимает её к моему клитору, маленький твёрдый бугорок трётся о пылающую дырочку, когда его сперма выплёскивается на меня. моя влажная розовая плоть, горячая и обжигающая. Я почти кричу от удовольствия, моя спина сильно выгибается, и моё тело падает обратно на кровать, когда мои бедра выгибаются вверх, и я с силой прижимаюсь к его члену, когда он трахает мой клитор. Я трусь о его член, чувствуя, как он крепко прижимает его ко мне, струя за струёй его сперма заливает меня, и, прежде чем он закончил, он толкает его внутрь меня, постанывая, когда он входит так глубоко, как только может, чтобы последний поток его спермы покрыл мои внутренности ею, двигая бёдрами, он хватает меня за бёдра и прижимает вплотную к себе, его рука обхватывает меня за талию, так что я оказываюсь у него на коленях.

— Вот где твоё место, — бормочет он, касаясь рукой моей невредимой щеки, в то время как его член всё ещё пульсирует внутри меня. — Голая, на моих коленях, покрытая моей спермой, наполненная моим членом. Вот где всегда должна быть моя маленькая любимая питомица.

Я не знаю, правда ли это. Но когда я сижу здесь, в его объятиях, когда он всё ещё внутри меня, переполненная удовольствием, с этим трудно спорить.

Мне не нравится мысль о жизни, которую он для меня запланировал. Но удовольствие, которое доставляют мне эти мужчины, вызывает у меня зависимость, и я не уверена, что смогу от этого отказаться.

ДИН

Кажется, что выбросить Афину из головы просто невозможно. Попытки сломить её были восхитительно приятными, начиная с наказаний перед тем, как она подарила мне свою девственность, и заканчивая всем, что произошло с тех пор, в переносном и буквальном смысле. Она ещё не сломлена, не совсем, у неё в голове всё ещё живёт нелепая идея, что она может помешать мне выиграть, но от этого становится только веселее. Особенно в такие моменты, как прошлой ночью, когда она потеряла контроль и умоляла меня доставить ей удовольствие, которое я мог бы ей доставить. Она хочет притвориться, что она выше этого, что она не хочет этого так, как мы, что она ненавидит наказания, секс и игры.

Но я знаю, как сильно она этого хочет. Она не может скрывать реакции своего тела и не может всё время притворяться. Видеть, как она теряет контроль, как разрушается её представление о том, кто она есть, и как она понимает, что в глубине души она на самом деле просто наш питомец, наша маленькая шлюшка, – это гораздо восхитительнее, чем я мог себе представить.

Однако сегодня у меня есть о чем подумать. Я хмурюсь, выходя с третьего урока за день, раздражённый напоминанием о том, что сегодня вечером мне нужно пойти на праздничный вечер с Уинтер Ромеро, хотя я бы предпочёл заняться чем-нибудь другим. В частности, я предпочёл бы остаться дома и найти какой-нибудь новый способ скрутить Афину в узел, возможно, в буквальном смысле этого слова…

А затем, когда я заворачиваю за угол холла… помянуть дьявола… Я вижу рыжие волосы Уинтер и сначала думаю, что это, возможно, какая-то другая рыжеволосая шлюха, потому что Уинтер, или кто бы это ни был, стоит слишком близко к Кейду, который стоит, прислонившись к каменной стене, и похотливо улыбается стройной, хорошо одетой девушке, почти прижатой к нему. Её рука лежит у него на груди, её стройные бледные бёдра видны под короткой розовой юбкой, которая на ней надета, её белый свитер с короткими рукавами – элегантный и сексуальный одновременно, потому что он облегает её узкую талию и маленькую грудь.

А потом я мельком вижу её профиль и понимаю, что это Уинтер.

Горячий гнев захлёстывает меня, но не потому, что я на самом деле забочусь о ней, а потому, что она, предположительно, так сильно хочет меня, что заманила меня на этот дурацкий благотворительный ужин сегодня вечером, потому что её отец и мой отец так решительно настроены на то, чтобы она стала моей женой после окончания школы, и всё же она здесь, чуть ли не трётся об Кейда, так, словно она не моя обещанная невеста.

— Что чёрт возьми, ты делаешь? — Рявкаю я, направляясь к ним обоим, и Уинтер отскакивает назад, как лопнувшая резинка, покачиваясь на своих босоножках с ремешками на красной подошве. Она – само воплощение богатства, именно таких девушек здесь пруд пруди, с бриллиантовыми серьгами в ушах и маленьким бриллиантовым пасьянсом на цепочке на шее, в дорогой элегантной одежде. Единственное, что не даёт ей раствориться в море ярких блондинок, – это её огненно-рыжие волосы, и я удивлён, что отец не заставил её их перекрасить. Это необычно, а ни одна из этих девушек меньше всего не хотела бы быть необычной или неповторимой.