— Возьми его весь, — стону я, и она подчиняется, опускаясь дюйм за дюймом, пока её губы не соприкасаются с кожей, а я не погружаюсь глубоко в её горло.

Это так чертовски хорошо. Ничто, никакое воображение не смогло бы подготовить меня к тому, что спустя столько лет Афина Сейнт добровольно встанет на колени и будет сосать мой член так, словно от этого зависит её жизнь. Это чертовски восхитительно, её губы плотно обхватывают мой член, её язык кружит вокруг моего кончика, слизывая мою предварительную сперму, как грёбаное мороженое, её голова качается вверх-вниз, когда она снова и снова глубоко заглатывает меня, мышцы её горла крепко сжимают меня.

Но это ничто по сравнению с тем, что будет дальше. Она сосала мой член и раньше, и даже если это, по большому счету, лучший минет, который она мне когда-либо делала, я не собираюсь долго ждать, прежде чем наконец узнаю, каково это – трахать мою маленькую Святую.

— Ты знаешь, что делать. — Я смотрю на неё сверху вниз, тяжело дыша. Господи, это всё, о чём я когда-либо мечтал, всё, на что я дрочил в уединении своей комнаты или в душе снова и снова. Всё, о чем я мечтал в старших классах, когда чуть не засунул свой член ей в глотку в библиотеке. Всё это время я этого добивался, и теперь она будет моей.

Афина смотрит на меня снизу вверх, широко раскрыв глаза. Её язык обвивается вокруг моего ствола, когда она проводит губами вверх, оставляя на моей коже полосы помады, когда её рот отрывается от головки моего члена. Она дуется на меня, играя свою роль так идеально, что я едва могу это выносить.

— Пожалуйста, Кейд, — бормочет она, а затем громче: — Пожалуйста, трахни меня, Кейд. Пожалуйста, я так чертовски возбуждена. Трахни мою маленькую тугую киску и заставь меня кончить.

Она говорит слишком откровенно наигранно, но мне всё равно. Мой член опасно пульсирует в её кулаке от этих грязных слов, слетающих с её языка. Я вижу, как моя сперма размазывается по её руке, когда наклоняюсь, ставлю её на ноги, тянусь к молнии на её юбке и дёргаю её, дёргая вниз и, вероятно, разрывая в процессе, но мне всё равно. Я слышу, как Дин снова кричит у меня за спиной, но меня это тоже не волнует. Я собираюсь трахнуть мою маленькую Святую, и я сделаю ей больно, но и хорошо. Она кончит на моем члене так, как никогда раньше.

Я смутно осознаю, что Джексон тоже наблюдает за мной, но я не смотрю на него. Я не хочу видеть его жалкое щенячье личико, его печальное выражение, когда он смотрит, как я трахаю девушку, которая должна была принадлежать ему. Это его собственная грёбаная вина. Он мог бы уже заполучить её, мог бы спасти её от всего этого, но он этого не сделал, потому что не хочет брать на себя ответственность за весь город. Он не может позволить себе расслабиться после того, что случилось с Натали, потому что боится снова любить или нести ответственность за что-либо.

На мой взгляд, Дину наплевать на Афину. Ему просто нужен город. А мне?

Я не знаю, что это такое. Кажется, любовь – неподходящее слово для обозначения чего-то столь всепоглощающего, столь разрушительного, чего-то, что вызывает у меня желание разорвать её на части, хотя я и не знаю, как бы я потом собрал её воедино. Всё, что я знаю, это то, что с того момента, как я увидел её на тех ступеньках, мне казалось, что я тону, а теперь я наконец-то смогу вынырнуть и глотнуть свежего воздуха.

Когда её юбка оказывается на полу, и она оказывается полностью обнажённой передо мной и всеми остальными ублюдочными людьми в комнате, я поднимаю её, сажаю на край стола, раздвигаю её ноги и встаю между ними, сжимая в кулаке её волосы так, что её голова откидывается назад, чтобы посмотреть на меня.

— Скажи это ещё раз, малышка Сейнт. — Я провожу указательным пальцем другой руки по её подбородку, прослеживая его, пока мой взгляд скользит по её лицу, по глазам, носу и идеальным губам. Я опускаю руку, сжимая в ладони её грудь, и встречаюсь с ней взглядом. — Скажи это ещё раз.

Она облизывает губы, с трудом сглатывая, и встречает мой пристальный взгляд, не дрогнув ни в выражении лица, ни в голосе, когда повторяет это, теперь уже своим собственным голосом, а не тем слегка писклявым, который она использовала для развлечения толпы.

— Пожалуйста, трахни меня, Кейд.

Всё вокруг меня, блядь, исчезает. Дин, Джексон, вся остальная толпа. Они могли бы делать что угодно – разговаривать, аплодировать, драться, трахаться, а я бы и не заметил. В этот момент комната сузилась до нас с Афиной, и мне кажется, что моё сердце вот-вот выпрыгнет из груди, когда я протягиваю руку, беру свой член и делаю шаг вперёд, прижимаясь им к её киске. Она набухла и раскрылась, как спелый персик, из неё сочится сок, и мне почти хочется опуститься на колени и съесть её, но это будет позже. Я зарылся бы лицом в эту сладкую киску в другую ночь, ел бы её, пока она не кончила бы с криком на моём языке, но прямо сейчас я должен быть внутри неё.

Мы собираемся разрушить всю эту игру вместе, и мы собираемся сделать это прямо сейчас. Но в данный момент я даже не думаю об этой поганой игре. Всё, о чем я могу думать, это о том, что это оно, кульминация всех желаний, всех фантазий, всех сражений и мучений, всех игр, в которые я играл только с ней, с ней и со мной, и всё это закончилось здесь, когда она, в конце концов, попросила мой член. Её безумные глаза смотрят на меня снизу вверх, пока я прижимаюсь головкой члена к её мягким складкам и делаю глубокий вдох, желая запомнить этот момент, момент, когда я впервые проникаю внутрь Афины Сейнт.

— Сделай это, Кейд, — шепчет она сквозь стиснутые зубы, и всё. Это то, чего я хочу.

Моя девочка. Мой «спитфайр». Может, она и питомец Дина, но она и моя чертовка, и эти три слова – то, что мне нужно, чтобы двигаться вперёд, двигать бёдрами, когда я погружаюсь в неё на первый дюйм, в первый раз.

Ощущение того, как она, горячая и влажная, сжимается вокруг головки моего члена, ни с чем не сравнимо. Она всё ещё тугая, как девственница, её киска вбирает меня, её горячее жаждущее тело хочет большего от меня, и я даю ей это. Я слышу, как Дин кричит у меня за спиной, слышу, как толпа подбадривает меня, слышу, как он борется. Это всего лишь слабый шум, просто жужжание у меня в ушах, когда я погружаюсь глубже в Афину, моя рука всё ещё в её волосах, мои глаза прикованы к её глазам, когда я беру её дюйм за дюймом, и я чувствую, как она изо всех сил пытается принять меня полностью, её киска растягивается вокруг меня, и это мне тоже приятно осознавать, что я намного толще Дина, что у меня самый крупный член, который она когда-либо принимала.

— Кейд... — она стонет моё имя, а затем подаётся вперёд, когда последний дюйм моего члена погружается в неё, и её руки обвиваются вокруг моей шеи, притягивая меня ближе, её рот накрывает мой.

Я не знаю, то ли это всё уловка, чтобы разыграть толпу, чтобы было яснее, чем когда-либо, что она выбирает это, что она хочет меня, то ли этот поцелуй настоящий. Но мне всё равно. Её губы на моих, её язык у меня во рту, её обнажённые груди прижимаются ко мне, а её обнажённое тело в моих объятиях, когда я вхожу в неё, и она кажется такой чертовски идеальной, тугой и горячей, лучше, чем любая девушка, в которой я когда-либо был раньше. Я обречён на гибель для всех других, смутно думаю я, но правда в том, что я уже погиб. Долгое время для меня не было никого, кроме Афины.

— Эй! Остановись! Ты, блядь, все портишь! Остановите это, кто-нибудь, остановите его! — Кричит Уинтер где-то слева от меня, и краем глаза я вижу, как ещё двое регбистов хватают её, один из них зажимает ей рот рукой, пока она извивается и хнычет. Я прерываю поцелуй ровно настолько, чтобы увидеть, как Афина одаривает её торжествующей улыбкой, прежде чем запустить руки в мои волосы и снова поцеловать, крепко и неистово.

А потом она трахает меня в ответ. Её бедра выгибаются навстречу мне, ноги обхватывают мою талию, когда она откидывается назад в моих объятиях, прижимаясь ко мне, и она тихо стонет мне в рот, издавая отчаянный стон желания.