И что это было за грёбаное шоу.

Удерживая Афину, чтобы он её отшлёпал, я уступаю только в том, что возбуждаюсь сам. Наблюдая, как она возбуждается всё больше и больше, наблюдая, как она кричит, визжит и извивается, пытаясь не кончить, я стал твёрдым, как чёртов камень. Я чертовски завидовал Джексону, который облизывал её сладкую киску, но смотреть, как она борется с оргазмом, было чертовски возбуждающе.

Но Дин, трахающий её в зад, привёл меня в ярость.

Во-первых, потому что я хочу эту задницу, это была единственная дырочка, которая могла принадлежать только мне. А во-вторых, потому что он, блядь, жестоко обращался с ней. Я думал, что был жесток, но то, что он с ней сделал, было дерьмом следующего уровня. Даже я бы немного согрел её. Может быть, даже позволил бы ей кончить, просто чтобы она расслабилась. Она была так напряжена, что я удивляюсь, как он вообще смог засунуть свой член ей в задницу.

Но, думаю, весь смысл был в том, чтобы наказать её, и он это сделал.

Я не знал, что произойдёт после этого. Афина выглядела ошеломлённой и по уши в дерьме, и я понятия не имел, как она собирается собраться с силами и осуществить свой план. Это был наш последний шанс. Мой последний шанс не подчиняться указаниям грёбаного Дина Блэкмура до конца моей гребаной жизни. При других обстоятельствах я бы просто пошёл и трахнул её. Она уже дала мне добро.

Но она дала мне согласие наедине. Это должно быть публично. Ей нужно попросить меня, даже умолять, трахнуть её публично, на глазах у всех так, чтобы не было сомнений, что Дин не может быть победителем. Что он не единственный, у кого она была. Мы должны всё испортить по-крупному, и единственный способ, которым я могу это сделать, это если Афина сможет взять себя в руки достаточно надолго, чтобы довести дело до конца.

А потом эта маленькая белокурая шлюшка преподнесла мне возможность на блюдечке с голубой каёмочкой.

— Это нечестно! Эта трейлерная шлюха получает всех троих, хотя она явно принадлежит Дину! Они всё ещё хотят её, хотя и не могут заполучить! Это, блядь, нечестно! — Она поворачивается ко мне. — Что ты собираешься делать, никогда больше не трахаться? Она принадлежит Дину. Он только что трахнул её на глазах у всех. Ты даже не можешь её получить! — Она повторяет это заплетающимся языком, и я ухмыляюсь, потому что она только что дала мне всё, что мне нужно.

— О? — Я приподнимаю бровь и поворачиваюсь к Афине, которая медленно поднимается со стола. — Я в этом не уверен.

А потом я поворачиваюсь к Афине, запускаю руку в её волосы и притягиваю её к себе для поцелуя.

Чёрт, это здорово. Каждый дюйм земли, который я завоёвывал с ней до этого, давался мне с трудом, она боролась со мной, царапалась и кричала всё время. Но на этот раз мы работаем вместе. На этот раз Афина хочет этого, и даже если это для её собственных целей, даже если она использует меня так же, как я когда-то использовал её, мне всё равно.

Я собираюсь трахнуть её. Я собираюсь сделать с ней всё, что захочу, и она наконец-то будет умолять меня об этом, спустя столько времени.

Это так чертовски вкусно, что я мог бы кончить прямо сейчас.

И я никогда не думал, что это будет так здорово – просто целовать её.

Афина стонет, её руки тянутся к моему лицу, её рот накрывает мой, когда её губы приоткрываются. Мой язык проникает внутрь, переплетаясь с её, и она выгибается навстречу мне, её руки хватаются за подол моей рубашки, а обнажённые груди прижимаются ко мне.

— Какого хрена ты творишь? — Я слышу позади себя разъярённый голос Дина и улыбаюсь Афине в губы, потому что знал, что так и будет. Я чувствую, как его рука крепко сжимает моё плечо, разворачивая меня, и я хватаю его за запястье, выкручивая его до тех пор, пока его лицо не морщится, и он не кричит от боли.

— Я возвращаюсь в игру, — говорю я ему с ухмылкой, а затем киваю головой, глядя на четверых моих приятелей по регби, которые всё это время стояли в стороне.

— Придержите его, — говорю я им.

Дин сопротивляется, но ему не справиться с четырьмя регбистами. Они хватают его за руки, талию и плечи и оттаскивают назад, всё ещё на виду у зрителей, но они ничего не могут с этим поделать. И затем я с улыбкой поворачиваюсь к Афине, наслаждаясь ощущением, что каждая пара глаз в комнате смотрит на меня… на нас.

— На чем мы остановились?

Она одаривает меня широкой улыбкой. Макияж на её глазах растёкся, губная помада размазалась, одежда наполовину разорвана. Но всё, о чем я могу думать, это о том, что она чертовски красива, что она моя, чтобы терзать, пожирать, разрушать, что она моя малышка, моя игрушка, и я буду трахать её, пока она не кончит, и будет кончать снова и снова, требуя большего. Она никогда не забудет эту ночь.

И я тоже.

Я прижимаю её спиной к столу, когда мои губы снова прижимаются к её губам, и я запускаю пальцы в её волосы, провожу языком по её губам и крепко целую её. Она целует меня в ответ, и, боже, я никогда не знал, насколько хорошей может быть Афина Сейнт, когда захочет. Принуждение меркнет по сравнению с тем, что я делаю сейчас, и, возможно, уже никогда не будет прежним. Она – огонь, когда борется, но она чёртова богиня, когда хочет этого, яростная и страстная, как её тёзка, а я такой твёрдый, что, кажется, вот-вот прорву перед своих джоггеров. Мой член пульсирует, болит, на боксерах мокрое пятно от моей спермы, и я прерываю поцелуй, задыхаясь, чтобы оглядеть толпу.

— Дин Блэкмур не победил, — твёрдо говорю я. — Он не был первым выбором нашего питомца, и он не является её выбором сейчас. Она хочет, чтобы я взял её во все её дырочки, и она будет умолять меня, и после этого эта игра не закончится. Вы всё увидите сами.

Я вижу, как меняется выражение лица Афины при упоминании всех её дырочек, потому что одна из них определенно не входила в соглашение. Но теперь у Дина были все, и я не собираюсь позволять ему оставить хоть одну её часть себе.

Толпа наблюдает, затаив дыхание. Даже те, кто дурачился, остановились. Для них это лучше секса, лучше любого реалити-шоу, любой драмы в социальных сетях. Это настоящая, хорошая драма, происходящая в реальной жизни, то, о чем они будут говорить неделями, и я смеюсь, когда слышу, как Дин кричит у меня за спиной.

— Прекрати, блядь, сейчас же, Кейд! Прекрати это дерьмо, и я забуду об этом! Не смей, блядь, трогать то, что принадлежит мне!

— Она не твоя. — Я оглядываюсь на Афину. — Ты?

Она облизывает губы и вызывающе вздёргивает подбородок, качая головой.

— Нет. Нет, я не его.

Я ухмыляюсь. У меня такое чувство, что я ждал этого момента всю свою грёбаную жизнь.

— Тогда скажи это, Афина. Скажи это достаточно громко, чтобы все услышали.

Она с трудом сглатывает.

— Кейд, — начинает она, и её голос на секунду дрожит, но она берет себя в руки. — Кейд, пожалуйста, позволь мне отсосать у тебя.

— Это ничего не значит! — Я слышу крик Дина у себя за спиной. — Она уже делала это раньше. Это имеет значение, только если ты...

— Заткните его, черт возьми, — бросаю я через плечо, и секундой позже слышу глухой удар кулака о плоть, и Дин замолкает.

— Тогда встань на колени, малышка Сейнт, и вытащи его.

Смотреть, как Афина по собственной воле опускается передо мной на колени, это, по-моему, самое горячее зрелище, которое я когда-либо видел. Она откидывает волосы с лица, тянется к поясу моих джоггеров, и я так возбуждён, что мой член почти ударяет её по лицу, когда она стягивает их. Но в ту секунду, когда я высвобождаюсь, её рука обхватывает мой член. В следующую секунду она высовывает свой прелестный розовый язычок и проводит им по всей длине моего члена, обводя его вокруг кончика, глядя на меня своими огромными тёмно-синими глазами цвета бушующего океана.

Блядь. Это всё, что я могу сделать, чтобы не кончить тут же. Она чертовски фантастическая, и когда её полные красные губы, неаккуратно размазанные её помадой, обхватывают головку моего члена, я стону от удовольствия, сжимая в кулаке её волосы.