Прежде чем Габенс успел моргнуть, Крас положил ему ладонь на лоб. В этот момент он передал тот же мыслеобраз, что вчера демонстрировал Масе — сжатую, но яркую вспышку своих воспоминаний о Холпеке, Фараде и, конечно, Земле.

То, что произошло дальше, заставило даже Краса на мгновение остолбенеть.

Глаза Габенса закатились так, что стали видны только белки, его тело обмякло, как тряпичная кукла, и он рухнул на пол с глухим стуком. Тонкая струйка крови тут же вытекла из носа, растёкшись алой нитью по подбородку.

— Твою мать! — выругался Крас, мгновенно опускаясь на колени рядом с бездыханным телом. — Что ты такой хлипкий-то? Неужели я тебя и вправду убил?

Его пальцы уже светились знакомым голубоватым свечением — «реанимация от Серёжи Кравцова», как он мысленно окрестил этот приём. Если Габенс ещё не отправился к праотцам, сейчас самое время выдернуть его обратно.

— Ладно, хлюпик, давай-ка вернём тебя с того света, — пробормотал Крас, погружаясь в энергокаркас сержанта. — Думаю, после такого ты кардинально пересмотришь своё мнение и обо мне, и о своей «скучной» жизни.

Сканирование показало удручающую картину: обширное кровоизлияние в мозг, критическое внутричерепное давление, несколько лопнувших капилляров. Крас даже присвистнул — он не ожидал, что передача простого мыслеобраза вызовет такую реакцию.

Внезапно ему вспомнились слова Веда из их первой встречи: «Ты пока не готов к такому общению…» Теперь стало ясно почему — для неподготовленного сознания это было смертельно.

Но один вопрос не давал ему покоя: почему с Масой ничего подобного не произошло? Что делало её особенной? Крас буквально чувствовал, как этот вопрос сверлит ему мозг, требуя ответа.

Размышления герой решил отложить на потом — сейчас ситуация требовала немедленного вмешательства, ведь на кону была жизнь его, пусть и нового, но уже товарища. Потратив приличную часть энергии (почти весь скромный запас, который удалось накопить за сутки с помощью своего навыка поглощения), Крас стабилизировал организм Габенса. Он буквально ощущал, как драгоценные энергетические резервы утекают, словно вода сквозь пальцы, восстанавливая разорванные капилляры и снижая внутричерепное давление.

Когда Габенс открыл глаза, в них читалась странная смесь страха и восторга. Он резко отполз к стене, как котёнок, увидевший собаку, затем его лицо расплылось в дурацкой улыбке, а через мгновение он уже рыдал навзрыд, словно ребёнок, потерявший любимую игрушку.

«Сука, я что, превратил его в дебила?» — в ужасе подумал Крас, чувствуя, как по спине бегут мурашки. — «Твою мать, второй день на Нове — и уже чуть не угробил товарища. Может, это я дебил, раз творю подобную дичь? И что теперь делать — в скорую звонить, что ли?»

Только он собрался снова просканировать Габенса (теперь уже с удвоенной осторожностью), как сержант неожиданно заговорил. Его голос звучал странно — будто сквозь сон или сильное опьянение:

— Спа-а-сибо… — он растягивал слова, словно пробуя их на вкус. — Это было… м-м-м… великолепно.

Крас прищурился, изучая товарища с видом опытного психиатра:

— Ты точно в порядке? Габенс, ты чуть копыта не отбросил, если что.

Но сержант, кажется, его уже не слышал. Он продолжал, улыбаясь своей новой, слегка жутковатой улыбкой:

— Какое странное имя… Сергей… Кобольды… боги… Холпек… ядро… — он произносил слова с придыханием, будто священные мантры. — Твоя жизнь… полна приключений… а моя… серыми буднями… Но знаешь… ты прав… рядом с тобой я точно не заскучаю… — Габенс фыркнул, и в его глазах появился нездоровый блеск. — Да что там говорить… ты меня чуть не убил на второй день знакомства…

Он замолчал, глубоко вздохнул, а затем добавил с неожиданной ясностью в голосе:

— Но всё равно спасибо, что поделился… этими знаниями. Если честно… сейчас я, наверное, один из немногих на Нове… кто знает о мироустройстве больше… чем все наши учёные вместе взятые…

Крас почувствовал, как его лицо само собой растянулось в ухмылке. Ну что ж, похоже, реанимация прошла успешно — во всяком случае, чувство юмора у товарища явно не пострадало.

«Хотя, — подумал он, глядя на всё ещё трясущиеся руки Габенса, — возможно, я всё-таки слегка переборщил с дозировкой впечатлений…»

— Фу-у-у-х… — с облегчением выдохнул Крас, потирая виски. — Я уж подумал, у тебя крыша поехала окончательно, и ты превратился в овощ. А ты, оказывается, просто философствовал в своём уголке. — Он хлопнул Габенса по плечу, чувствуя, как тот всё ещё слегка дрожит. — Ну что, нытик, какие планы на сегодня? И, кстати… — Крас поморщился, — почему у меня глаз чешется, и какая-то чёрная точка перед глазами плавает? Будто комар застрял в зрачке.

Габенс, всё ещё слегка поблёскивая стеклянными глазами, медленно покачал головой:

— Проверь входящие сообщения. Видимо, тебе кто-то написал. — Внезапно его лицо озарилось детской радостью. — И кстати, теперь я знаю, что значит «отбросить копыта»! М. У. Л. И. обработала твои слова и объяснила — это значит умереть. Круто же!

Крас закатил глаза, но в уголках губ заплясали весёлые морщинки:

— Точно, моя мозговая малышка говорила про сообщение от Масы… Но как, чёрт возьми, его прочитать? — Он вдруг резко нахмурился. — И ты, наверное, понимаешь, что вся информация, которую ты получил… это строжайшая тайна. Паразитики, конечно, заставят тебя молчать, но… — Крас пристально посмотрел Габенсу в глаза, — я лично должен знать: могу ли тебе доверять?

Габенс выпрямился так резко, что чуть не ударился головой о стену:

— Конечно можешь! Я теперь жизнь за тебя отдам! — провозгласил он с таким пылом, будто давал клятву верности.

Услышав это, Крас лишь театрально закатил глаза. Он-то прекрасно понимал — это работа паразитиков, которые защищали своего носителя с фанатичным рвением.

— Сообщение можешь прочитать, просто приказав М. У. Л. И. воспроизвести его, — продолжил Габенс, уже более спокойно. — Хотя… — он задумался, — ты, видимо, так много запрашиваешь у чипа, что он быстро уходит в режим управления. Не переживай, скоро вы сольётесь воедино, и твоё сознание адаптируется. — Вдруг Габенс покраснел и добавил шёпотом: — И… э-э-э… не обязательно было включать в передачу тот момент со старшим лейтенантом в смотровой… со всеми подробностями и умопомрачительными позами… Теперь я, как бы это сказать, по-твоему… ах да — «по гроб жизни» буду завидовать. — Он неуверенно улыбнулся. — Эти твои словечки… они такие… цепляющие. Иди в комнату, просмотри сообщения, а я… я пока завтрак приготовлю.

Крас фыркнул, разворачиваясь к двери:

— Ладно, ладно, иду. Только смотри — если мой завтрак будет выглядеть как последний ужин приговорённого, я тебе ещё не такие картинки в голову закину!

Габенс лишь засмеялся — странным, нервным смехом человека, который только что пережил когнитивную революцию и теперь смотрит на мир совершенно другими глазами.

Сержант повернулся к пищевому аппарату (который Крас упорно продолжал называть «унитазом») и снова впал в характерный транс, отдавая команды через чип. Устройство ожило, замигав разноцветными огоньками, словно новогодняя ёлка. Из его глубин донеслись странные звуки — нечто среднее между работающим миксером, звоном ножа о разделочную доску и тихим гудением миниатюрного реактора.

Крас, терзаемый жгучим любопытством, не выдержал и активировал рентгеновское зрение, потратив драгоценные остатки энергии. Перед его внутренним взором раскрылась удивительная картина. Под всей поверхностью кухонного гарнитура скрывалась сложная система хранения — десятки герметичных контейнеров с продуктами в виде: мелкодисперсных порошков всех цветов радуги, аккуратных твёрдых цилиндров, напоминающих восковые мелки и переливающихся разноцветных жидкостей в прозрачных капсулах.

Миниатюрные механические руки с ювелирной точностью выбирали нужные ингредиенты, смешивали их в сложных пропорциях и отправляли в «горнило» аппарата, где происходила окончательная трансформация.