— Один из нас — это ты?

— А кто ещё, ты, что ли? — желчно буркнул пожилой маг. — Мне мой разум дорог, как память о прожитых годах, потому прошу отнестись к моей защите максимально серьёзно.

Коротко определившись с дальнейшими действиями, высшие маги перешли в астрал. Адельядо и Дево тут же сплели защитную сеть, оставив в ней крохотную лазейку, через которую мастер Мернаэль направил ментальный щуп к пылающему багровым разуму Илонны.

— Илонна, девочка, ты меня слышишь? — шёпотом вопрошал старый маг, пытаясь аккуратно соединиться с пациенткой. — Здесь я, мастер Мернаэль, и оба гроссмейстера. Мы хотим помочь тебе. Ответь, пожалуйста.

Приговаривая так мастер Мернаэль убрал щуп и осторожно приблизился к Илонне. Адельядо внимательно следил за цветовыми изменениями в ауре адепта. Некоторое время она оставалась всё такой же тёмно-багровой с редкими зелёными всполохами, а потом вдруг окрасилась ослепительно оранжевым сиянием.

— ВОН! — раздался натуральный драконий рёв. — Пошли все вон! Оставьте меня спокойно умирать.

Гроссмейстер не медлил ни мгновения — он выдернул Мернаэля обратно, а Дево тут же запечатал прореху в сети. Вовремя — от ауры Илонны во все стороны полыхнуло, да так, что защитную сеть, созданную сильнейшими магами астрала, едва не разорвало в клочья. Адельядо подключился к Дево, за ним и Мернаэль, и втроём они сумели удержать буйствующий разум Илонны в рамках ограничивающей сети. Наконец её аура пришла в относительное спокойствие.

— Уф, думал, придётся драпать, — выдохнул гроссмейстер Дево. — Сильна девчонка.

— Мер, что дальше предусмотрено твоим мудрым планом?

— Больше ничего, — в астрале тел не было, но Адельядо был уверен, что Мернаэль пожал плечами. — Я думал установить с ней контакт, поговорить и попробовать выманить её в реал. Но, видимо, мысль была неудачная.

— Возвращаемся.

Секунда, и все три высших мага уже вернулись в реальность. Адельядо хотел спросить, не появились ли ещё какие-нибудь мысли у соратников, когда от забинтованной мумии послышался хриплый голос.

— Зачем вы ко мне полезли?

— Илонна, как ты себя чувствуешь? — бросился к ней Адельядо.

— Мне плохо, — голос у неё был натурально замогильный. — Я не хочу никого слышать. Я хочу умереть спокойно. Оставьте меня.

— Ну нет, так не пойдёт! — решительно сказал гроссмейстер. — Врачеватели уже вылечили тебе всё, что смогли, убрали боль, запустили на всю мощь регенерацию…

— Тогда где мои глаза? Где мои руки и ноги? Что молчишь, старик? Нечего сказать?

Адельядо, никогда и никому не позволявший так обращаться к себе, молча проглотил оскорбление.

— Убрали боль от ран? — хрипло шептала Илонна. — А кто уберёт мне боль от потери чиала? Часть меня умерла вместе с Шеханом.

— Эта боль уйдёт со временем.

— Быть может. Но я не хочу жить с воспоминаниями об унижении. Помнить о том, какой слабой и никчёмной я оказалась. Лучше умереть.

— То есть, ты хочешь остаться слабой, никчёмной и униженной навеки? — Адельядо надоело сюсюкаться с ней. — Хочешь, чтобы у людей и вампиров память о тебе осталась именно такая? Неудачница, которую изуродовал и искалечил лишённый имени мерзавец, и которая не смогла найти в себе сил жить дальше? Которая предпочла умереть, вместо того, чтобы бороться и в итоге дождаться, когда лучшие врачеватели всех цивилизованных стран вернут ей руки-ноги, глаза и здоровье? Ты хочешь, чтобы тебя запомнили именно такой? Что ж, тогда мы уходим. Умирай спокойно.

Адельядо сделал жест, гроссмейстер Дево и мастер Мернаэль поднялись и вышли. Сам Адельядо задержался на пороге.

— Твой отец вытащил тебя из подземелья и принёс сюда. Он просидел рядом с твоей постелью всё это время, и согласился уйти отдохнуть только тогда, когда его сменил я — остальным, при всём уважении, он явно не доверяет. Фиррис несомненно будет очень опечален таким решением дочери. Мастер Оквальд, который вместе с Фиррисом бежал спасать тебя из лап похитителей, он тоже будет расстроен, что занимался воспитанием столь слабой духом и неблагодарной девчонки. Я уже не говорю про некоего адепта, который не единожды обменивал собственную жизнь на твою. Получается, всё это было напрасно? Я так Диллю и передам, когда он вернётся. Не знаю, сумеет ли он пережить известие о твоей гибели, но то, КАК ты ушла, точно убьёт его. А теперь, когда я высказал тебе всё, что думаю, прощай!

Гроссмейстер, злющий, как голодающий волк зимой, круто развернулся и пошёл прочь. Адельядо не мог сказать, из-за чего он действительно разозлился — наверное, из-за всего понемногу. Одно из важных предупреждений Единого только что перестало существовать — значит, шансы на победу в будущей войне сильно уменьшились. А ещё его взбесила упёртая уверенность дрянной девчонки в своей правоте — ей, дескать, больно помнить те унижения, которым она подверглась, поэтому проще умереть. Гроссмейстер нёсся по коридорам Академии, а вокруг него вились крохотные молнии. И только добравшись до драконьего двора, Адельядо слегка успокоился — это нужно было сделать в любом случае, потому что разговаривать с юной драконьей королевой и при этом пускать во все стороны молнии — глупо. В лучшем случае малышка испугается, а в худшем — решит сбежать. И тогда Великие разнесут в пепел не только Академию, но и весь Тирогис.

— Здравствуйте, Ваше Величество! — Адельядо низко поклонился лежащей на россыпи золотых побрякушек юной королеве. — Прошу извинить за вторжение, но у меня к вам важный разговор. Я прошу, чтобы вы встретились с вашей младшей сестрой…

Гроссмейстер говорил так, словно золотая драконица могла его понять. Но очаровательная малышка только хлопала глазами — она явно не понимала ни слова. Адельядо досадливо поморщился — он-то надеялся, что общение Илонны и золотой дракоши подвигнет искалеченную вампиршу жить дальше.

— Впрочем, вижу, толку не будет.

Гроссмейстер махнул рукой и ушёл, а золотая королева лишь проводила его взглядом, так ничего и не поняв. Да и что с неё взять — она же ещё совсем ребёнок.

— И где вы, Великие, когда так нужны? — прошептал гроссмейстер, вглядываясь в небо. — Может, вы смогли бы вразумить эту несносную дуру?

А «несносная дура», оставшись одна, горько зарыдала. Илонне было больно и стыдно из-за того, что с ней сделали. Из-за того, что виновата во всем только она сама, было больнее вдвойне. А слова, сказанные в гневе гроссмейстером, и вовсе жгли её душу не хуже кислоты. Ведь прав, старик, прав во всём. Она просто неблагодарная тварь, которая думает только о себе.

— Дилль, где ты? — прошептала она. — Ты нужен мне, любимый. О, демоны, как же мне плохо!

Илонна не заметила, как её сознание уплыло в неведомые дали.

Дилль в который уже раз очутился в перламутровой тьме, пронизанной мириадами искр. Впервые он посетил это странное место, когда пытался выдернуть посох хивашского шамана из пасти Тринн. Потом он летал где-то здесь же после того, как едва не умер после драки с инквизитором Леклером. В третий раз он попал сюда после визита в ночной лагерь тилисцев, где получил стрелу в грудь. Возможно был ещё четвёртый раз, после эпического махача с колдуньями Ковена, но точно этого Дилль вспомнить не мог.

Короче говоря, все посещения этого перламутрового пространства были связаны со смертью. Каждый раз Дилль был на волосок от того, чтобы перестать жить. Лечение Тринн, закончившееся получением смертельной дозы драконьей квинтэссенции, раны, полученные в драке с Леклером и в тилисском лагере, полное истощение сил после схватки с ведьмами — всё это приводило его на грань существования. Как он выкарабкивался из тех ситуаций — это вопрос отдельный, но каждый раз ему кто-то помогал. Впервые ему помогла вернуться Тринн, потом гроссмейстер собственной персоной не поленился дозваться его, мастер Мернаэль, каким бы склочным ни был, тоже сумел вернуть к жизни Дилля. А в последнем случае не иначе как сама Великая госпожа отпустила его из своих цепких объятий.