В Запретный предел их троицу отправились сопровождать десяток мастеров клинка в сопровождении взрослых чиалов. Дилль и там успел отличиться — он сумел уничтожить неуязвимого фиенда, изрядно проредившего вампирский отряд. Илонна тогда даже загордилась, мастера клинка по-настоящему прониклись силой такого невзрачного на вид человека-мага. Но это было ничто по сравнению с тем, как старшие вампиры смотрели на Дилля после их встречи с Великим Аидом, а потом и с Тринн. Дилль сумел уговорить Великих драконов помочь Ситгару, взамен пообещав вернуть им яйцо королевы, сотни лет назад украденное древним магом. Илонна тогда впервые узнала, что такое полёт. Она так визжала от восторга и пробирающего до костей страха, что вёзший её Аид велел заткнуться, пока он не оглох.

Илонна, конечно, понимала, что Великие драконы — это мощь в чистом виде. Великий Аид в одиночку сжёг орды мертвяков, напавших на поисковый отряд, и при этом даже не запыхался. Но до конца она осознала силу Великих только тогда, когда Тринн и Аид устроили полный разгром армии Тилиса, осадившей Тирогис. Реки огня, низвергавшиеся с небес, выжигали всё на земле, тилисцы гибли сотнями от каждого огненного выдоха, обезумевшие от ужаса лошади уносились прочь, сминая на своём пути замешкавшихся людей. Заворожённая жутким зрелищем вампирша, вцепившись мёртвой хваткой в жёсткие пластины на шее Аида, могла только изредка вскрикивать. А вот Дилль, как она успела заметить, вовсю геройствовал, успевая пускать во врагов огненные шары со спины Тринн. Неудивительно, что после драконьего рейда война закончилась: вражеские войска разгромлены, остатки их разбежались, а сам король Тилиса погиб — сгорел настолько сильно, что его опознали только по остаткам спёкшейся на голове короны.

А потом… Илонна даже не подозревала, что в ней, оказывается, присутствует такое чувство, как тщеславие. Не столь чудовищное, как у многих представителей высшего света, но всё же… Когда король Юловар прилюдно объявил её героиней, достойной воспевания в веках, юная вампирша заалелась, как маков цвет, но нашла, что всеобщее восхищение ей очень даже приятно. Это ведь так здорово, когда на тебя смотрят с удивлением, восхищением и даже с обожанием! А ещё недавно косились и сквозь зубы цедили что-то нелицеприятное — да, да, было время.

Взлетев на вершину славы, Илонна моментально получила доступ к самой макушке власти, а именно — к королеве Белинде. Правда, однажды перед этим она королеву едва не зарубила огненным мечом, но это же пустяки. Обе девушки быстро нашли общий язык. Илонна отдавала должное красоте и уму Белинды, не пытавшейся претендовать на её ненаглядного Дилля, а королева, скованная огромным количеством гласных и негласных этикетных запретов, нашла в вампирше отдушину — Илонна с ней общалась свободно и без показного пиетета. Да и вызывающая привычка вампирши бродить в ярко-оранжевой одежде адепта и с мечом на боку тоже импонировала Белинде. А Илонне и самой нравилось провоцировать этих вечно выспренных придворных и великосветских дам, яростно блюдущих каждое правило этикета.

Единственным, кроме королевы, с кем во дворце Илонна общалась нормально, был Мейс. Назначенный придворным врачевателем — вполне заслуженно, кстати, Мейс вроде бы оставил попытки флиртовать с Илонной и вёл себя по отношению к ней спокойно и дружески. Илонна отвечала ему тем же… особенно, когда это видел Дилль. Ну не могла она удержаться, чтобы не заставить своего возлюбленного немножко поревновать. Серьёзного-то между ней и Мейсом ничего не было и быть не могло, а пощекотать нервы Диллю… это так забавно.

Забавы вышли ей боком: внезапно в Тирогис прилетел Аид и забрал с собой в Запретный предел Дилля, на обратном пути обещая закинуть его в Григот. А в Григоте — Илонна знала это из личного опыта, найдутся красивые вампирши, которые могут ответить на флирт. Одна-то точно есть — красавица Ирме. Илонна, может быть, и не особо волновалась бы, будь в Григоте Дилль один, но с ним каким-то чудом увязался ещё и каршарец. Как Гунвальд сумел уговорить великого Аида взять его с собой, вампирша не представляла, но факт имелся. А каршарец ведь — бабник знаменитый. И что они в Григоте вдвоём нагуляют, одному Единому известно. Вот так попытка позлить Дилля вылилась для Илонны в приступы жгучей ревности — она попала в собственную ловушку. Королева Белинда, как могла, утешала подругу, и Илонна, наконец, смирилась.

Но успокоилась она рано: пришли известия, что Григот осадили хиваши и орды поднятых их шаманами мертвяков. Все мастера клинка, бывшие в Тирогисе, тут же собрались возвращаться домой, а Илонне отец строго-настрого велел оставаться в Академии. Девушка же чувствовала, что она должна как можно быстрее оказаться рядом с Диллем, застрявшем в Григоте. Объяснить, зачем и почему, она не могла, но была уверена, что чувство это правильное. Её нечеловеческая подруга — красная драконица Гейрге, ещё не умела говорить, как великие драконы, но многое понимала, и сама предложила помощь. Лететь на драконе — это не неделю пылить на коне, Илонна, конечно, согласилась. Всё шло замечательно до того момента, пока они не приблизились к осаждённому Григоту.

С земли по летящей драконице начали бить какие-то сильные заклятья. Так-то драконы почти не подвержены действию чужой магии, но эти заклятья едва не убили Гейрге. Илонне тоже досталось. Она толком не помнила, как они сумели уйти из-под обстрела и когда приземлились — после попадания нескольких жгучих магических искр, Илонна потеряла сознание. А пришла в себя уже в Веире, рядом стояли измученный Мейс и суровый отец. Илонна, едва придя в себя от изумления, услышала от отца такое, что едва не умерла на месте. Дилль погиб. Погиб геройски, защищая Григот. Убил зловещего и могучего лича и сотни рядовых зомби. Сгорел в колдовском огне, что наслали на него бешеные хивашские колдуньи и шаманы. От него не осталось даже обугленного тела.

Илонна тогда почувствовала, что уже наполовину мертва. Та часть её, которую занимал Дилль, моментально ссохлась и превратилась в нечто ледяное, поселившись в самой середине сердца. Девушка, с потерей любимого, не видела смысла жить дальше. И лишь одно удержало её от ритуала вечной верности — Гейрге. Узнав, что тяжело раненая драконица лежит в степи в десятке лиг от Веира, Илонна приказала отвезти её к ней. Мейс, оставшийся с вампиршей, каждый день лечил её каким-то одному ему ведомым способом, но всё оказывалось напрасно: хивашское колдовство непрерывно высасывало жизнь из тела девушки, и с каждым днём Илонне становилось всё хуже. Мейс уговаривал её бросить Гейрге и уехать в Тирогис, где консилиум из лучших врачевателей наверняка отыщет способ излечения, но Илонна категорически отказалась. Как отказалась и принимать любовь придворного врачевателя — оказывается, Мейс никогда и не оставлял мысли сделать Илонну своей. Просто раньше ему мешал Дилль.

Девушка грустно улыбалась, слушая признания в любви Мейса. Когда-то давно, в прошлой жизни, она действительно могла бы согласиться стать его возлюбленной. Оскорблённая в своих лучших чувствах, полная желания отплатить рыжему мерзавцу за нанесённое оскорбление, она уже почти согласилась принять ухаживания этого блондина с породистым красивым лицом и телом атлета. Но не теперь. Лучшая половина её души умерла, оставшейся жить уже незачем.

Но Мейс был другого мнения, и он начал действовать, чтобы превратить Илонну в личную собственность. Эта скотина начала примешивать что-то к своей лечебной магии. Илонна, вспоминая то время и своё поведение, каждый раз удивлялась — как же она не смогла распознать подобного предательства? Наверное, потому что изменения с ней происходили незаметно, потихоньку подтачивая самую её суть и постепенно превращая свободную вампирскую женщину-воина в покорную рабыню нечистоплотного мага. Она не заметила, с какого времени стала с нетерпением ожидать прихода Мейса. А когда он приходил, она с наслаждением вслушивалась в его голос — неважно, о чём он говорил, лишь бы не замолкал. Сначала её сдерживало желание быть рядом с умирающей Гейрге, но потом и оно ушло — осталась только страсть быть рядом с человеком, который превратился для вампирши в божество.