— “Так это ты ему об этом сообщила?”

Ее голова поникла. — ”Я совершила ошибку".

— “Значит он узнал об этом не от частного детектива”.

— “Какого частного детектива?”

— “Человека в белом фургоне”.

— “Я не знаю ни о каком белом фургоне. Я только знаю, что мне не следовало ему рассказывать. Я должна была сохранить это в секрете, и позволить ему и дальше думать, что все в порядке. Пусть бы он считал, что мы просто одна большая фальшивая счастливая семья. Но я не смогла смолчать.”

— “И ты сказала ему, что Ларри - твой отец?”

— “Нет, я не знала, что это был он”. — Она скривилась от отвращения, и я прекрасно ее понимаю. Какое еще лицо вы бы сделали, если бы обнаружили, что у вас общие гены с Ларри Леопольдом? — “Я не могу поверить, что моя мама — и он...” — Она поежилась.

— “Тогда как Рик узнал?”

— “Моя мама наконец призналась. В тот вечер она сказала ему, кто был этот человек. И вот почему все это произошло. Почему мой отец поехал к дому Ларри.”

“О, Триша. Какой кошмар.”

— "Я знаю. Знаю.”- Вздыхает она. - “И все могло бы быть еще хуже, намного хуже, если бы вас не было там, чтобы остановить его, миссис Риццоли. Он мог убить Ларри. Тогда он оказался бы в тюрьме на всю оставшуюся жизнь. И все из-за меня.”

— “Нет, милая. Это не из-за тебя. Никогда не вини себя за это. Это взрослые все испортили”. - Секунду я молчу. - “Как обычно, взрослые”.

Она опускает голову на руки и беззвучно плачет. Она так не похожа на мою собственную дочь, когда та была подростком. Моя Джейни не плакала тихими слезами. Если ее били, она не плакала; она била в ответ. Но Триша гораздо более чувствительная девочка, и ей понадобится помощь матери, чтобы пройти через это.

Мне нужно позвонить Джеки. Это будет неприятный разговор, потому что она не знает, как много я знаю о ее семье, но они с Тришей нуждаются друг в друге, и, возможно, мне придется стать тем, кто вернет их обратно в объятия друг друга.

Я провожаю Тришу до входной двери и, пока она идет по улице, думаю о том, что скажу Джеки по телефону. Ничего осуждающего; она и сама, что облажалась (и с Ларри Леопольдом!), Но теперь ей нужен друг. На мгновение я останавливаюсь на крыльце, осматривая окрестности, готовясь к страшному телефонному звонку. Несмотря на то, что все выглядит по-старому, улица почему-то кажется другой. Сад Леопольдов так же ухожен, как и всегда, но внутри этого дома брак переживает кризис. Джонаса, человека, ранее известного, как нашего местного морского котика, больше нет на его обычном месте в окне, поднимающего тяжести. Вероятно, он стыдится показать свое лицо теперь, когда его разоблачили как мошенника, которым он и является. А Грины? Даже в это яркое и прекрасное воскресенье их жалюзи закрыты, их секреты спрятаны.

Я уже собираюсь вернуться в свой дом, как вдруг замечаю приближающийся знакомый белый фургон. Этот фургон, тот самый, который несколько ночей назад стоял у дома Леопольдов. продолжает колесить по нашей улице. Я предполагала, что он принадлежал какому-то частному детективу, которого нанял Рик, но теперь я знаю, что это неправда. Итак, кто за рулем фургона и почему он снова в моем районе?

Он медленно проезжает мимо моего дома и останавливается у обочины несколькими домами ниже. Там он просто сидит, заглушив двигатель. Почему водитель не выходит? Чего он ждет?

Я больше не могу выносить эту неопределенность. Я женщина, которая сразилась с вооруженным мужчиной, которая спасла жизнь Ларри Леопольду. Конечно, я сумею разгадать эту маленькую тайну.

Я хватаю свой мобильник и выхожу на улицу. Это первый раз, когда фургон останавливается здесь достаточно надолго в дневное время, чтобы я могла хорошенько его рассмотреть. Я фотографирую задний номерной знак, затем подхожу к водительской двери и стучу в окно.

— "Эй?" - выкрикиваю я. - "Эй?"

Он отрывается от мобильного телефона и смотрит на меня. Это блондин лет тридцати с покатыми плечами и без улыбки. Совершенно никакой улыбки.

— "На кого ты работаешь?" - спрашиваю я.

Он просто продолжает смотреть на меня, как будто я говорю на иностранном языке.

— Потому что моя работа — следить за этим районом. Я уже несколько раз видела вас на этой улице и хотела бы узнать, чем вы здесь занимаетесь.

Я не думаю, что достучалась до него, потому что он все еще не отвечает мне. Может быть, это потому, что все, что он видит, - это домохозяйка средних лет, которую он может просто проигнорировать. Меня слишком долго игнорировали, и я устала от этого. Я выпрямляюсь. Самое время надавить на него голосом моей дочери, авторитетом моей дочери. Что бы сказал полицейский?

— “Я собираюсь сообщить о вас полиции”, - говорю я ему.

Это возымело действие. — “У меня доставка”, - наконец говорит он. — ”Цветы".

— “Для кого?”

— “Позвольте, я еще раз перепроверю имя. Это в в задней части фургона.”

Он выходит из фургона. Он даже крупнее, чем выглядел на водительском сиденье, и когда я иду за ним к задней части фургона, мне кажется, что я иду позади Геркулеса.

— “Может быть, вы посмотрите имя на карточке”, - говорит он. — “и скажете мне, по правильному ли адресу я приехал?”

— “Показывайте”.

Он открывает заднюю дверь и отходит в сторону, чтобы я могла посмотреть на цветы.

Только там нет цветов. Фургон пуст.

Рука зажимает мой рот. Я пытаюсь вывернуться, пытаюсь дать отпор, но я борюсь со стеной мышц. Мой телефон падает на землю, когда он рывком поднимает меня и швыряет в фургон. Он залезает внутрь и рывком захлопывает дверь, запирая меня внутри вместе с собой. После яркого солнечного света фургон кажется таким темным, что я едва могу разглядеть его склонившуюся надо мной фигуру. Я слышу скрип скотча.

Как только я делаю вдох, чтобы закричать, он заклеивает мне рот скотчем. Переворачивает меня на живот и яростно дергает мои руки за спиной. За считанные секунды он связывает мне запястья и лодыжки, работая быстро и безжалостно.

Профессионал. А это значит, что я умру.

— “Я поняла, что что-то не так, как только увидела этот мобильный телефон, лежащий здесь, на дороге”, - сказала Агнес Камински. — “Я постучалась в ее дверь, и она не ответила, но дверь была не заперта. Твоя мать всегда запирает свою дверь из-за всех тех страшных историй, которые ты ей рассказываешь. Вот почему я позвонила тебе.”

С нарастающим чувством тревоги Джейн изучила мобильный телефон своей матери. На чехле для мобильного телефона была фотография Реджины, которая не оставляла сомнений в том, что это действительно телефон Анджелы. Ей хотелось верить, что была совершенно безобидная причина, по которой он валялся на улице, что, возможно, ее мать вышла погулять и просто уронила его, но это не объясняло, почему она оставила входную дверь незапертой. Когда ваша дочь работает в отделе убийств, когда ваш парень - полицейский на пенсии, и вы слышали все их истории о хищниках большого города, вы никогда не забываете запереть свою дверь.

— “Внутри дом все в порядке”, - сказала Агнес. — “Ничего не украдено”.

— ”Вы уже побывали внутри?"

— “Ну, я должна был проверить. Мы, дамы, живущие одни, должны присматривать друг за другом.”

Всего несколько недель назад Агнес и Анджела даже не разговаривали друг с другом. Теперь казалось, что они были лучшими друзьями. Жизнь текла быстро.

— “Она не застилала постель, но сварила кофе, и кофейник все еще теплый”, - сказала Агнес. — “И на кухонном столе стоят две чашки, значит, у нее был посетитель. Если это что-нибудь значит.”

Джейн вошла в дом вместе с Агнес, которая следовала за ней по пятам, оставляя за собой обычные миазмы сигаретного дыма. Там, на столике в фойе, на своем обычном месте, лежала сумочка Анджелы и ключи от ее дома. Еще один плохой знак. Они направились на кухню, где графин действительно был еще теплым. А на столе стояли две пустые кофейные кружки, точно такие, как описывала Агнес.