— "Это опять о тех новых людях?"

— "Да."

— «Почему бы тебе не позвонить в полицию Ревира? Это их юрисдикция».

— «Но у меня нет дочери в полиции Ревира».

— "Как насчет того, чтобы позвонить Винсу? Он знает, что делать». И он никогда не простит меня за то, что я это предложила.

— «Винс ничего не может сделать. Он все еще в Калифорнии».

— "Но он был полицейским. У него есть инстинкты».

— «У него нет доступа к базе данных оружия».

Джейн смешалась. «Оружия? Какого оружия?"

— «Начнем с того, что этот Мэтью Грин прячет под рубашкой пистолет. Пистолет! Он выглядит точно так же, как тот, что носил Винс.

— Глок?

— "Возможно. Это точно не был какой-то старомодный револьвер".

— Откуда ты это знаешь?

— “Я заглядывала через забор Джонаса, пытаясь выяснить, что они там все время долбят и сверлят. И знаешь, что я увидела? Этот парень, Грин, устанавливает решетки на всех своих окнах. Как будто он превращает дом в какую-то тюрьму строгого режима. Итак, я наблюдаю за ним, он наклоняется, и вот оно, у него на поясе. Пистолет. Может быть, "Глок". Ты всегда рассказываешь мне, как строго в штате Массачусетс относятся к такого рода вещам. Зачем этому человеку носить скрытое оружие?”

Какое-то мгновение Джейн ничего не говорила. Существовало множество законных причин, по которым человек мог носить скрытое оружие. Может быть, он служил в правоохранительных органах. Может быть, он был военным. Может быть, он был законопослушным гражданином, которому просто нравилось знать, что он может защитить свою крепость.

— «На территории может быть и другое оружие» - сказала Анджела. —«В этом доме есть целый подвал. Там достаточно места, чтобы хранить базуки.»

— “Ладно, ладно”, - сказала Джейн. — Я посмотрю, есть ли у Мэтью Грина разрешение на ношение оружия".

— "Хорошо. Мы еще поговорим об этом когда вы все придете на ужин. Маура собирается пригласить своего друга Дэниела, а мясник приготовил для меня отличную баранью ногу.”

— “Ужин?”

— “Только не говори мне, что ты забыла”.

— "Нет, конечно нет."

Дерьмо. Я забыла.

Джейн замолчала, ее внимание привлек Фрост, размахивающий распечаткой журнала вызовов.

— "Ма, мне пора. Я нужна Фросту".

— "О, и скажи этому милому Барри Фросту, чтобы он тоже пришел к нам". Анжела помолчала. — "Даже если это означает, что нам придется мириться с его женой".

Джейн повесила трубку и посмотрела на Фроста. — «Ты и Элис приглашены на ужин в дом моей мамы в следующую субботу. Баранья нога. Элис все еще на той странной диете?"

— «Она может есть все, что угодно, кроме мяса. Но посмотри на это». Он указал на запись в конце телефонного журнала. — «Этот звонок она сделала здесь, девятнадцатого мая, восемь утра, код города Массачусетс. Он длился шестнадцать минут».

— «Шестнадцать минут. Это не могло быть неверным номером".

— «И длилось достаточно долго, чтобы быть важным разговором. Я уже пытался дозвониться, но ответа нет».

— "Попробуем еще раз."

Она уже чувствовала, как участился ее пульс, когда она потянулась к настольному телефону и набрала номер. После первого же гудка анонимный электронный голос ответил: — "Человек, с которым вы пытаетесь связаться, сейчас недоступен"…

«По-прежнему нет ответа». Джейн повесила трубку и хмуро посмотрела на журнал вызовов — «К этому номеру не привязано имя».

— «Это потому, что это телефон одноразовый», — сказал Фрост.

Блестящий красный кардинал пел на кизиловом дереве, предупреждая своих соперников громким Чир-чир, тик-тик-тик-тик. За те недели, что она провела в реабилитационном центре после несчастного случая, она так мало времени проводила на свежем воздухе, что теперь ей было приятно просто снова дышать свежим воздухом и слушать пение птиц. Пока ее отец отъехал, чтобы припарковать машину, она наслаждалась этими несколькими мгновениями в одиночестве перед воротами кладбища, наблюдая, как этот самоуверенный кардинал прыгает с ветки на ветку, громко заявляя о своей независимости. Вдалеке прогрохотал гром, и она почувствовала в воздухе резкий запах надвигающегося дождя. Она надеялась, что ее отец не забудет забрать из машины зонтик. Он мог быть блестящим клиницистом в больнице, но в вопросах повседневной жизни он мог быть таким же рассеянным, как и любой другой человек.

Неужели она только что почувствовала каплю дождя? Она подняла глаза. За последние полчаса, с тех пор, как они покинули дом, небо потемнело до оловянного цвета. Облака, клубившиеся над головой, внезапно вывели ее из равновесия, и ей пришлось опереться на трость.

Она не заметила мужчину, вставшего рядом с ней.

— «Удивительно, сколько шума может произвести одна маленькая птичка», — сказал он.

Она обернулась, испуганная его внезапным появлением, хотя сам мужчина казался совершенно безобидным. Ему было лет пятьдесят с небольшим, он был одет, соответственно погоде, в плащ. Пальто обвисло на его плечах, как будто это была одежда предыдущего владельца с более широкими плечами. Его лицо было худым и бесцветным, запоминающиеся серые глаза, и что-то в нем казалось ей знакомым; она просто не могла вспомнить, как или где они могли встретиться. Мартовский несчастный случай стер некоторые кусочки ее памяти, и, возможно, этот человек был одним из таких потерянных кусочков. Он смотрел на нее слишком долго, а затем, словно почувствовав, что ей от этого не по себе, снова перевел взгляд на кардинала, возвышавшегося над ними.

— “Он защищает свою территорию”, - сказал он. — “Его гнездо должно быть где-то здесь. В настоящий момент у него, вероятно, есть несколько детенышей, совсем еще беззащитных.”

— “Я мало что знаю о птицах”, - призналась она. — “Мне просто нравится наблюдать за ними”.

— “Нам всем нравится на них смотреть”. Он взглянул на ее скромное платье, скучное и черное. — “Вы приехали на чьи-то похороны?”

— “Да, Софии Суарес. Вы тоже здесь из-за нее?”

— "Нет. Я просто пришел навестить человека, которого знал давным-давно.”

— "Ох." Она не поняла, имел ли он в виду кого-то живого, или мертвого, а спросить побоялась.

— "Как бы мне хотелось, чтобы мы больше времени проводили вместе", — сказал он тихо, и по печали в его голосе она поняла, что это кто-то мертвый.

— "И вы все еще ходите навестить его? Это так мило." Она улыбнулась ему, и он улыбнулся в ответ. Казалось, между ними что-то изменилось. Как будто воздух внезапно наполнился статическими разрядами.

— "Я вас знаю?" – наконец спросила она.

— Я кажусь вам знакомым?

— "Не уверена. Я попала в аварию, еще в марте, и с тех пор у меня проблемы с запоминанием имен, дат».

— Так вот почему ты ходишь с тростью.

— «Она такая некрасивая, правда? Надо было мне выбрать что-то крутое и модное. Но скоро она мне все равно больше не понадобится".

— "Как же это случилось? Несчастный случай?"

— «Какой-то сумасшедший водитель сбил меня на пешеходном переходе. Я как раз покидала кампус и… — На секунду она умолкла. «Так вот откуда я вас знаю?! Северовосточный?"

Пауза. — «Возможно, мы пересекались там друг с другом».

— "Может быть, на факультете истории искусств?"

— "Вы изучаете историю искусств?"

— «Я должна была закончить учебу в этом месяце, но мне пришлось провести два месяца в реабилитационном центре, пытаясь снова встать на ноги. Я все еще чувствую себя такой неуклюжей».

— «А по-моему, вы выглядите замечательно», — сказал он. — «По крайней мере, гораздо лучше, чем хорошо».

Его взгляд внезапно стал таким пристальным, что ей стало не по себе, и она отвернулась. Она увидела отца, идущего к ней с парковки с зонтиком в руках. Подпрыгивая, как аист, он вскочил на бордюр.