Джейн в этом не сомневалась. В мире не было более могущественной силы, чем родительская любовь к ребенку. Прекрасная, ужасная любовь, которая привела к убийствам двух невинных людей.

— “Мама”, - сказала Эми. “Что ты хочешь, чтобы я сделала?”

Джейн обернулась и впервые заметила, что Эми держит в руках пистолет. Ее палец уже был на спусковом крючке, и хватка ее была нетвердой, ствол дрожал. Испуганная молодая женщина на грани совершения ужасной ошибки.

— “Мы сделаем то же, что делали всегда”, - сказала Джулианна. — “Мы пройдем через это, дорогая, и будем двигаться дальше”. — Она встала, взяла пистолет у дочери и направила его на Джейн. — “Встаньте”, - приказала она. — “Эми, забери у нее оружие”.

Джейн спокойно поднялась на ноги и подняла руки, тогда Эми вытащила пистолет из ее кобуры. — “Я так понимаю, мы собираемся прокатиться?” — спросила Джейн.

— “Я не потерплю крови на своей кухне”.

— “Джулианна, вы только все усугубляете. Для вас обеих.”

— “Я просто все исправляю. Так же, как делала это всегда.”

— “Вы действительно хотить втянуть свою дочь в это еще глубже? Вы уже сделали ее соучастницей убийства Джеймса Крейтона.”

— “Идите”, - приказала ей Джулианна. — ”Идите к входной двери".

Джейн посмотрела на Эми. — “Ты можешь прекратить это. Ты можешь ее остановить.”

— ”Вперед". — Руки Джулианны крепче сжали оружие, и, в отличие от Эми, у нее была твердая хватка и непоколебимая решимость. Она убивала раньше; она, конечно, не колеблясь, убьет и теперь.

Джейн почувствовала, что пистолет уткнулся ей в спину, когда она выходила из кухни и шла по коридору в фойе. Она не могла убежать от пули; у нее не было выбора, кроме как подчиниться. Она дошла до входной двери и остановилась. Повернулась, чтобы еще раз взглянуть на Джулианну и Эми. Хотя они не были связаны кровным родством, эти две женщины все равно были матерью и дочерью, и они защищали друг друга.

— “Последний шанс, Эми”, - сказала Джейн.

— “Просто делайте, что говорит моя мама”.

— "Так вот как это будет", - подумала Джейн. Она открыла дверь и вышла наружу. Услышала, как Джулианна судорожно вздохнула, когда увидела, кто был во дворе: Барри Фрост и два патрульных офицера Бостонской полиции, которые были готовы войти по прибытии Джулианны.

— “Все кончено, миссис Антрим”, - сказала Джейн.

— “Нет.” Джулианна направила пистолет на Фроста, затем снова на Джейн. — "Нет."

Оба патрульных офицера вытащили пистолеты и нацелились на Джулианну, но Джейн подняла руку, приказывая опустить оружие. Было достаточно кровопролития; пусть это закончится без продолжения.

— “Отдай мне пистолет”, - сказала Джейн.

— “Я должен была это сделать, разве вы не видите? У меня не было выбора.”

— “Теперь у тебя есть выбор”.

— “Это разорвало бы мою семью на части. После всего, что я сделала, чтобы защитить ее...”

— “Вы хорошая мать. Никто в этом не сомневается”.

— “Хорошая мать”, - прошептала Джулианна. Она уставилась на пистолет в своих руках, дуло которого все еще было направлено на Джейн. — ”Хорошая мать делает то, что должно быть сделано".

Нет, подумала Джейн.

Но Джулианна уже приставила пистолет к своей голове. Палец на спусковом крючке, она прижала дуло к виску.

— “Мама, не надо!” - закричала Эми. — “Пожалуйста, мамочка”.

Джулианна застыла совершенно неподвижно.

— “Я люблю тебя”, - всхлипнула Эми. — “Ты нужна мне.” — Она медленно двинулась к своей матери.

Как бы Джейн ни хотелось броситься между ними и оттолкнуть Эми от греха подальше, она знала, что Эми была единственной, кто мог достучаться до Джулианны. Кто мог бы положить этому конец.

— “Мамочка”, - захныкала Эми. — Она обняла Джулианну и уронила голову на плечо матери. — “Мамочка, не оставляй меня. Пожалуйста.”

Джулианна медленно опустила пистолет. Она не оказала никакого сопротивления, когда Джейн взяла его у нее из рук. Она также не сопротивлялась, когда Фрост завел ее запястья за спину и надел наручники. Он схватил ее за руку и оттащил от дочери.

— “Нет, не забирайте ее”, - сказала Эми, когда Фрост повел Джулианну к патрульной машине.

Джейн защелкнула наручники на запястьях Эми и повела ее к другой машине. Только тогда, когда двух женщин потянули в разные стороны, Джулианна начала сопротивляться. Она попыталась вывернуться из рук Фроста.

— “Эми!” - закричала она, когда Фрост втащил ее в патрульную машину. Ее замогильный вопль перерос в визг, когда дверца машины захлопнулась, запирая ее внутри и отделяя от дочери.

— “Эми!”

Даже когда патрульная машина отъехала, Джейн все еще слышала этот крик, эхо отчаяния, которое еще долго витало в воздухе после того, как Джулианну увезли.

Я чувствую, что все смотрят на меня, когда я стою у подножия эскалатора в аэропорту, ожидая прибытия Винса. Неудивительно, что они смотрят; я представляю собой ужасающее зрелище. Мое лицо еще более багровое, чем было четыре дня назад, после моего побега со склада, а щека так распухла, что похожа на надутый воздушный шарик. Это синяки женщины-воина, и они меня не смущают. Я ношу их с гордостью, потому что хочу, чтобы Винс увидел, какой я крепкий орешек. Среди всех этих людей, суетящихся вокруг меня в пункте выдачи багажа, многие ли из них могут сказать, что пережили похищение, а также обезоружили соседа?

Вот как мы, женщины Риццоли, работаем. Неудивительно, что моя дочь так хороша в том, что она делает.

Чья-то рука мягко ложится на мою руку, я поворачиваюсь и вижу молодую женщину с добрыми глазами, озабоченно хмурящуюся на меня.

— “Простите, что спрашиваю", - мягко говорит она, - "но вы в порядке? Вы в безопасности?”

— “О, вы имеете в виду это?” Я указываю на свое лицо.

— “Кто-то причинил вам боль?”

— "Да. Он довольно хорошо отделал меня.”

— “О, милая, я надеюсь, вы позвонили в полицию. Надеюсь, выдвинули обвинения.”

— “В этом нет необходимости. Он мертв.”

Моя ухмылка, кажется, пугает ее, и она медленно пятится от меня.

— “Но спасибо, что спросили!” - окликаю я, когда она отступает. Какая милая леди, интересуется моим благополучием. Мы все должны быть такими, как она, присматривать друг за другом, оберегать друг друга.

Кое-что я уже делаю, потому что это естественно для меня, даже если временами кажется, что я просто вмешиваюсь в чужие дела.

Я получила эти синяки как раз за то, что задавала слишком много вопросов и совала нос в чужие дела, но именно поэтому Ларри Леопольд все еще жив, поэтому Рик Тэлли не проведет остаток своей жизни в тюрьме, и поэтому Нине Как-там-ее-настоящее-имя больше не нужно бояться за ее жизнь.

— «Энджи? О боже мой, детка!"

Я поворачиваюсь и вижу, как Винс сходит с эскалатора. Он бросает свой багаж, хватает меня за плечи и смотрит на меня.

— «О, милая, — говорит он. — «Все намного хуже, чем Джейн говорила мне».

— "Ты говорил с ней?"

— "Вчера. Она звонила, чтобы предупредить меня о синяке под глазом, но не упомянула, что он выбил из тебя все дерьмо. Клянусь, если бы этот сукин сын не был уже мертв, я бы сам убил его!"

Я беру его лицо в свои руки и осторожно наклоняюсь, чтобы поцеловать его. — “Я знаю, что ты бы так и сделал, милый”.

— “Мне не следовало быть в Калифорнии. Я должен был быть здесь, чтобы позаботиться о тебе.”

— “Я думаю, что и сама довольно неплохо со всем справилась”.

— “По словам твоей дочери - нет. Она говорит, что ты превратилась в какую-то соседскую надзирательницу. Просила меня хорошенько поговорить с тобой, поучить уму-разуму, что опасно ввязываться туда, куда не следует.”

— “Мы обсудим это, когда вернемся домой”.

Но когда мы возвращаемся домой, когда мы входим в парадную дверь, ни о чем таком говорить мне не хочется. Так что мы этого не делаем. Вместо этого я приношу бутылку Кьянти в гостиную и наполняю два бокала. Я целую его, и он целует меня в ответ. Пребывание в Калифорнии в течение месяца не пошло ему на пользу. Его живот выпирает от всего того фастфуда, который он съел, и от того, что все время сидел взаперти вместе со своей сестрой. И он выглядит усталым, таким усталым после перелета. Мы обнимаем друг друга, и кажется, что мой мир внезапно снова встал на свои места, и всего безумия последних нескольких недель никогда не было. Так и должно быть: мы с Винсом потягиваем вино, а ужин запекается в духовке.