— “Он разрушил мою жизнь! Он взял то, что ему не принадлежало.”

Ларри фыркает. — “Джеки и сама не возражала”.

Не помогает, Ларри. Совсем не помогает.

— ”О чем ты говоришь, Ларри?" - спрашивает Лорелея, высовывая голову из-за дивана. — “Ты хочешь сказать, что это правда?”

Ларри стонет и пытается сесть, но снова падает, схватившись за раненое плечо. “Может, кто-нибудь здесь просто вызовет гребаную скорую?”

— “Ты и Джеки Тэлли? Вы двое сделали это?” - спрашивает Лорелея.

— “Это длилось недолго. И это было очень давно.”

— “Как давно это было?”

— “Целую жизнь назад. Когда она начала работать в старшей школе.”

— “А когда это закончилось?” - Лорелея поднимается на ноги, теперь она так зла, что ее больше не волнует, что в ее доме мужчина с пистолетом, а она безоружна. — “Говори!”.

— “Какое это имеет значение?”

— "Это важно!"

— "Много лет назад. Пятнадцать, шестнадцать, не помню. После всего этого времени я не знаю, какого черта это всплывает сейчас».

— "Кто еще, Ларри? Мне нужно знать, с кем еще ты спал!"

«Это меня не интересует», — говорит Рик. «Я знаю все, что мне нужно». Он снова поднимает пистолет.

Я снова встреваю в разговор. — «Что хорошего в его убийстве, Рик?» — спрашиваю я и удивляюсь звуку собственного голоса. Я говорю так спокойно, так уверенно. Я удивлена, что вообще стою здесь, лицом к лицу с мужчиной, который держит заряженный пистолет. Словно это какое-то внетелесное переживание, как будто я парю над головой, наблюдая за собой — более смелой и безумной версией Анджелы Риццоли — противостоящей этому разгневанному мужчине. — "Это ничего не решит".

— «Мне станет лучше».

— «Но станет ли? Ты уверен?"

Рик замолкает, задумавшись.

— «Да, они предали тебя, и это отстой. Но Рик, дорогой, ты это переживешь. Я это знаю точно, потому что то же самое случилось и со мной. Когда я узнала, что мой Фрэнк трахал эту проститутку, поверь мне, я была очень зла. Я думала, что моя жизнь кончена. Если бы у меня был пистолет, я бы тоже захотела использовать его по назначению, как и ты. Вместо этого я взяла себя в руки, отряхнулась и нашла Винса. Теперь посмотри на меня! Я счастливее, чем когда-либо. И ты тоже будешь».

— “Нет, не буду.” Голос Рика прерывается, и его плечи опускаются. Кажется, он тает у меня на глазах, все его тело как-то обвисает, как воск на свече. — “Для меня больше никого нет”.

— “Конечно, есть”.

— “Откуда тебе знать, Энджи? Конечно, у тебя не было никаких проблем с тем, чтобы двигаться дальше. Ты еще хороша собой.”

Даже в этот критический момент, когда заряженный пистолет готов плюнуть свинцом, я достаточно легкомысленна и принимаю комплимент, но у меня нет времени наслаждаться им. На карту поставлена жизнь Ларри.

Вдалеке воет сирена. Полиция уже в пути. Мне просто нужно заставить Рика продолжать говорить, пока они не приедут.

“А о Трише ты подумал?” - спрашиваю я. — "Ты хочешь, чтобы твоя дочь страдала, вынужденная жить с тем, что сделал ее отец?”

— “Ее отец?” Вместо того, чтобы успокоить, мои слова буквально воспламеняют его. Он смотрит на меня бешеными глазами, его пистолет описывает неконтролируемую дугу, которая проносится мимо Лорелеи, меня и стены и возвращается к Ларри. “Я думал, что я ее отец!”

Я смотрю на Ларри, лежащего на полу, затем снова перевожу взгляд на Рика. О боже, все куда хуже, чем я предполагала. Внезапно до меня доходит, почему Триша так зла на свою мать. Почему она сбежала и теперь отказывается разговаривать с Джеки. Триша знает, что ее мать изменяла Рику. Конечно, она знает.

Сирена приближается. Просто заставь его говорить еще немного.

— “Ты ведь любишь Тришу?” - говорю я Рику.

— “Конечно, я люблю ее”.

— “Ты вырастил ее. И только это по-настоящему имеет значение. Она твоя настоящая дочь.

— “А не его”. - бормочет Рик и с горечью смотрит на Ларри. “Она никогда не будет его”.

“Подождите”, - говорит Лорелея. - “Ларри - ее отец?”

Мы все игнорируем ее. Я сосредотачиваю свое внимание там, где ему и положено быть, на человеке, держащем пистолет. “Подумай о ее будущем, Рик”, - говорю я. “Ты должен быть здесь ради Триши. Тебе нужно увидеть, как она закончит школу. Женится. Родит ребенка...”

Он рыдает. “Теперь уже слишком поздно. Меня все равно посадят”.

Ларри хмыкает. — “Тут ты чертовски прав!”.

— “Заткнись, Ларри”, - огрызается Лорелея.

— “Это всего лишь ранение!” - Я указываю на плечо. - “Ты отсидишь немного, а потом выйдешь на свободу. Ты будешь здесь ради нее. Но ты должен оставить Ларри в живых”.

Рика пошатывает, все его тело сотрясается от рыданий.

Я медленно подхожу к нему. Пистолет болтается у него в руке, дулом вниз. Я обнимаю его одной рукой за плечо, чтобы обнять, а свободной рукой наклоняюсь и осторожно забираю пистолет. Он сдает его без боя и падает на колени, плача. Эти звуки разрывают сердце. Все, что я могу сделать, это продолжать обнимать его, когда его лицо прижимается к моему плечу, а его слезы пропитывают мою блузку. Я забываю, что все еще держу пистолет. Я могу сосредоточиться только на этом сломленном человеке, содрогающемся в моих объятиях, и думаю о том, что же ждет его впереди. Даже если он и подстрелил Ларри, он ведь не убил его. Я полагаю, он отправится в тюрьму на некоторое время. Он потеряет работу, и Джеки, вероятно, разведется с ним. Но однажды он выйдет из тюрьмы свободным человеком, и если его дочь Триша не такая маленькая соплячка, какой иногда кажется, то она будет ждать его там, чтобы помочь ему наладить свою жизнь.

И я тоже постараюсь быть там. Я знаю все о разбитом сердце и знаю, как это пережить. Ему понадобится друг, и я могу им стать.

В доме раздается глухой топот. Чей-то голос кричит: — “Бросьте это, леди! Бросьте пистолет!”

Я поворачиваюсь и вижу двух офицеров полиции Ревира, они направляют на меня оружие. Они молоды, взвинчены. Опасны.

Я совсем забыла, что держу пистолет. Медленно кладу его на пол.

— “А теперь отойдите от него! Лежать! Лицом в пол!” - кричит полицейский.

— Вы серьезно? - Думаю я. — Вы действительно заставите бабушку лечь лицом вниз?

Вот тогда-то в дело и вступает Агнес. Она врывается в комнату в своих ортопедических ботинках и втискивает все свои 110 фунтов между копами и мной. — “Не смейте, парни, направлять на нее свое оружие!” - хрипит она своим прокуренным голосом. — “Разве вы не видите, что она гребаный герой?

Неделю назад мы с Агнес Камински не разговаривали друг с другом. Теперь она стоит рядом со мной во дворе дома Леопольдов, и гладит меня по спине, пока мы наблюдаем, как скорая помощь уезжает с Ларри. Судя по тому, как он ругался с парамедиками, когда ему ставили капельницу, с ним все будет в порядке. Чего нельзя сказать о его браке.

Лорелея выводит свою машину задним ходом из гаража и говорит нам через окно машины: — “Сукин сын захочет забрать свой бумажник и очки, так что я тоже еду в больницу. Хотя я не знаю, почему я из-за него беспокоюсь.”

Мы смотрим, как Лорелея уезжает вслед за машиной скорой помощи, и Агнес фыркает: — “Может, тебе стоило просто позволить Рику прикончить этого мудака”.

Но я рада тому, что сделала. Когда полиция выводит Рика в наручниках из дома, он кивает мне. Это жест благодарности за то, что я помешала ему совершить еще большую ошибку, чем он уже совершил. Люди — крайне нелогичные существа, склонные совершать безрассудные поступки, и иногда мы спасаемся только по милости бога — или соседа. Я поднимаю руку, чтобы попрощаться, и затем Рик исчезает в ярком свете мигающих огней.

Все кончено. И все остались живы.

Внезапно на меня разом обрушивается все то, что произошло сегодня вечером, и мои ноги подкашиваются. Я, пошатываясь, подхожу к крыльцу Леопольдов и опускаюсь на ступеньки. Я не могу поверить во все, что произошло. Самой не верится, что я вбежала в этот дом, даже не подумав об опасности. Но ведь тогда я считала, что у меня за спиной есть мои соседи в качестве прикрытия, и думала, что мой отряд ворвется туда вслед за мной. Мой единственный отряд теперь стоит рядом со мной, отхаркивая мокроту из легких.