— Он был здесь, — я сказал это спокойно, глядя бородачу прямо в глаза. — И говорил странные вещи. О вещах, которые не мог знать.

Охранники снова переглянулись. В их взглядах я заметил смесь суеверного страха и презрения.

— Старый хрыч всэгда бормочет што-то про наблюдатэлей и канэц света, — пожал плечами долговязый. — Псих он и есть псих. Но его правда нэ было.

Бородатый сплюнул и поправил автомат на плече.

— Слюшай, уважаемый, шёл бы ты спать, да? Никого тут нэ было.

Я обвёл взглядом двор, выискивая камеры наблюдения.

— У вас хоть камеры есть? — спросил я. — Может, на записи что-то видно.

Бородач переглянулся с напарником, явно не горя желанием помогать.

— Зачэм тебе? — он нахмурился. — Камэра есть, да. Одна, у въезда. Но запись смотрет только хозяин. Это правила.

— Просто хочу убедиться, что мне не показалось, — настаивал я. — Дайте просто взглянуть на запись.

— Нэт, — отрезал бородатый. — Иди спать, гость. Завтра дэла, да?

Я на секунду задумался, а затем расстегнул карман и вытащил горсть патронов — 9-миллиметровых, для пистолета. Штук тридцать, не меньше.

— Просто за просмотр, — сказал я негромко. — Просто за просмотр. Никто не узнает.

Глаза бородача жадно блеснули в тусклом свете фонаря. Он быстро огляделся по сторонам, затем протянул ладонь.

— Двадцат минут, — буркнул он, ссыпая патроны в карман. — И никому ны слова, понал?

Бородач повёл меня в маленькую подсобку возле въезда, где на покосившемся столе стоял древний ноутбук, подключённый к единственной камере. Он уселся на скрипучий стул и начал прокручивать запись.

— Вот, смотри, да, — ткнул он пальцем в экран. — Врэмя савпадает?

Я вглядывался в зернистое изображение. Пустой двор, освещённый тусклым фонарём. Видно только часть территории — угол здания и пятачок земли перед ним. Никакого старика в кадре. Совсем. Хотя именно там он и должен был стоять, если я не ошибался в расположении.

— Проверь ещё раз, — я положил руку на спинку его стула. — Замедли воспроизведение.

Ещё десять минут мы просматривали запись покадрово. Абсолютно ничего. Словно старик был призраком, который увидел только я.

— Даволен? — бородач откинулся на стуле с самодовольной ухмылкой. — Говорыл же, что ныкого ни было.

Я потёр виски, чувствуя, как усталость наваливается неподъёмным грузом. Что за херня здесь творится?

— Спасибо, — сказал я и вышел из подсобки.

Вернувшись в номер, я рухнул на кровать, не раздеваясь. Сон не шел. Я уставился в потолок, наблюдая за тем, как тени от уличного фонаря скользят по стенам, принимая причудливые формы. Слова старика крутились в голове бесконечным, изматывающим хороводом: «Особая лошадь… они ставят на тебя… ты вернулся во времени… только мертвые свободны…»

С каждой минутой эти слова казались все менее бессмысленными и все более зловещими. Старик знал обо мне то, что не мог знать никто. О моем возвращении во времени, о прошлой жизни. Я чувствовал, как мурашки бегут по коже. Если он не галлюцинация и не плод моего воображения, значит… значит, происходит что-то намного более странное, чем просто зомби-апокалипсис.

Утро выдалось пасмурным. Тяжелые свинцовые тучи затянули небо, и дождь барабанил по крыше внедорожника, создавая монотонный шум. Обычно я легко переносил бессонные ночи — способности Лекаря позволяли мне играть с химическими процессами организма, поддерживая бодрость без сна. Но когда дело касалось Тёмных Лекарей вроде меня, длительное бодрствование оставляло свои следы — под глазами залегли глубокие синяки, а кожа приобрела нездоровую бледность с сероватым оттенком.

— Ты хоть час поспал? — Диана повернулась с переднего сиденья, сверля меня взглядом, который мог бы прожечь дыру в броне танка. Ее светлые волосы, собранные в хвост, агрессивно тряслись в такт движению машины по ухабам. — Выглядишь паршиво. Что-то случилось ночью? Видела, как ты выскочил из номера.

Я отмахнулся, не желая рассказывать о старике, пока сам не разобрался во всём. Миша и Лиза сидели на заднем сиденье, молча глядя в окно. Мальчишка нервно теребил рукав сестры, а она положила голову ему на плечо, прикрыв глаза.

Утром перед отъездом я потратил час, расспрашивая про старика. Все говорили, что видели его вчера на рынке, но сегодня он куда-то пропал. Как сквозь землю провалился.

— Кирилл, ты в порядке? — спросил я, заметив его бледное лицо и напряжённый взгляд.

— Странное гудение, — поморщился Ищейка, массируя виски. — Будто какой-то шёпот… на грани слышимости. Сначала думал, что просто устал, но становится все громче и громче.

— Давно это началось?

— Вчера вечером, — Кирилл опустил руки. — Думал, перенапрягся после рынка. Но оно усиливается. Как жужжание пчёл в голове, только… слова. Непонятные, но я почти могу разобрать…

Он оборвал фразу и уставился в окно, словно прислушиваясь к чему-то, чего никто из нас не слышал. Я обменялся быстрым взглядом с Дианой — мы оба знали, что это может означать. То же, что и в Красном Селе. Первые признаки.

— Потерпи, — сказал я Кириллу. — Как вернемся на базу, я тебя посмотрю.

Он молча кивнул и прикрыл глаза, стараясь сосредоточиться на дыхании.

Антон вёл машину медленно, внимательно следя за дорогой. Дождь усиливался, превращая видимость в дерьмо. Через запотевшие стёкла едва можно было различить очертания деревьев по обеим сторонам трассы.

Внезапно впереди показалась сожжённая деревня — несколько почерневших остовов домов у дороги. Ветер гнал по пустой улице обрывки бумаги и пепел, а дождь превратил землю в чёрное месиво из грязи и сажи. Что-то в этом месте заставило волосы на моём затылке встать дыбом. Я инстинктивно замедлил дыхание, как перед боем.

— Тормози, — я тронул Антона за плечо.

— Зачем? — нахмурился он, сбрасывая скорость. Его пальцы барабанили по рулю в нервном ритме. — До Красного Села час езды, дождь усиливается. Лучше, наоборот, ускориться.

— Просто сделай это, — я уже открывал дверь, не дожидаясь полной остановки.

Запах ударил в ноздри, как удар под дых, стоило мне выбраться из машины. Не обычная вонь разложения, которую я научился распознавать за годы апокалипсиса, а что-то сладковатое, почти приторное, от которого першило в горле и к горлу подкатывала тошнота. Смесь гнилых фруктов, озона после грозы и чего-то химического, неестественного.

Я инстинктивно потянулся к ножу, закрепленному на бедре, ощущая его успокаивающую тяжесть.

— Кирилл, — окликнул я, наклонившись к открытому окну. — Чувствуешь что-нибудь? Кого-нибудь?

Ищейка с трудом сфокусировал взгляд, его лицо исказилось от боли.

— Ничего, — он покачал головой. — В такой ливень мои способности почти бесполезны. Как в тумане… Всё размыто.

— Понятно, — я кивнул. — Оставайся с подростками и держи оружие наготове.

Диана выскочила из машины, тут же оказавшись под стеной воды. Ливень хлестал по её светлым волосам, мгновенно превращая их в мокрые сосульки. Куртка потемнела от влаги, но Диана, казалось, не замечала непогоды — всё её внимание было сосредоточено на деревне.

— Ты чувствуешь? — спросил я её.

Она принюхалась, и её обычно бесстрастное лицо на мгновение исказилось отвращением.

— Да, — кивнула она, вытирая дождевую воду с лица. Вокруг её рук уже начало формироваться слабое силовое поле — лёгкая голубоватая дымка, выдающая готовность к бою. — Что-то не так. Совсем не так.

Мы с Дианой и Антоном двинулись между обугленных домов. Дождь усилился, превратившись в настоящий ливень, который смывал пепел с выжженных стен и превращал землю в черную жижу. Мои ботинки увязали в этой дряни по щиколотку, каждый шаг давался с трудом, будто сама земля пыталась удержать нас от того, что мы могли обнаружить.

За разрушенным сараем мы нашли их. Несколько десятков мертвецов, лежащих по кругу, головами внутрь, словно в каком-то жутком ритуале. Дождь барабанил по их серой коже, смывая грязь и обнажая странные синеватые прожилки под поверхностью. В центре круга на выжженной земле виднелся символ — спираль, уходящая против часовой стрелки, словно водоворот, затягивающий в глубину.