Плевок на хвост был одним из самых страшных оскорблений в Великой Котовии и поводом для дуэли.

Я действовал на автомате: когтистой лапой отвесил пощёчину своему противному родственнику, оставив глубокую царапину на нахальной морде.

— Подлец! — надменно бросил я и принялся брезгливо вытирать когти белоснежным платочком.

Акакий схватился за щеку, пронзительно вереща, будто ему защемили фаберже.

— Я… Вы… — клацнула челюсть, но ничего членораздельного родственничек выдавить не мог. А он надеялся, что я расплачусь и побегу в уборную хвост стирать?! Он сам провоцировал вызов. Я задумался на секунду, стоит ли мне в ответ плевать на его хвост. Или сразу назначать время дуэли?

Сохранить морду лица без поединка не представлялось возможным. Наверное, ни у кого мыслящего не было ни малейшего сомнения, что за подстрекательством стоят «М», скорее всего из членов Династической комиссии, взбешённые моим темным огнём. Понятно, что и Акакий рад под протекцией влиятельных царедворцев избавиться от родственника, отделяющего его от титула и богатства Кошанских. В своём успехе вояка не сомневался: прежний Василий Матвеевич подраться мог разве что книгой или папкой с диссертацией.

— Скажите спасибо, что глаза не выцарапал, — сурово бросил я, глядя, как раздуваются ноздри моего недруга. Он был похож на томатного узкорота.

— Главное, чтоб не лопнул, а то всех забрызгает, — доверительно шепнул Чижику.

— Я… Вы… дуэль! — наконец хрипло прокричал Акакий. Примчавшаяся на первые признаки скандала Леночка восторженно захлопала. Кошки с удивлением покосились на неё, и юная леди затихла.

— Кажется, это должна быть моя реплика, — рассмеялся я. — Владеете каким-то оружием, кроме столового ножа?

— Вилкой! — громко подсказал Чижик.

Акакий опять задохнулся от возмущения. Он же числился офицером в ближайшем гарнизоне! Правда, в боевых действиях ни разу не участвовал.

— Магическая дуэль. Если, конечно, Кошанские не выдохлись с даром, — вмешался Фома Кистеньевич. Его прямо-таки распирало ехидство. Видимо, он до сих пор не верил в мой пробудившийся дар.

— Господа! Нет! Магические дуэли запрещены. Можно все решить обычным мордобоем! — вмешался хозяин дома. По слухам, он вообще не особо любил магию и сторонился её.

— И правда! Не стоит шутить с законом! — наперебой зашумели гости.

— Можно легально устроить магическую дуэль, — поднял лапу вельможа, призывая к тишине, — по старому, но неотменённому закону канцлера Муркина-Залесского, на болоте дуэли разрешены. Точнее, указано, где нельзя драться. Болото не упомянуто. Новых редакций закона опубликовано не было. Поэтому всех «болотных» дуэлянтов традиционно оправдывают.

Он покровительственно похлопал Акакия по плечу:

— Уверен, тут есть неподалёку подходящее местечко. Эй, принесите нам карту!

Приятели противника принялись громко обсуждать окрестности.

— Будешь моим секундантом? — спросил я Чижика. По правилам вина ложилась только на самих дуэлянтов, остальным участникам ссоры даже общественное порицание не высказывалось.

Чижик тут же кивнул и направились к компании Акакия выяснять подробности дуэли.

Коварный вельможа довольно поглаживал вибриссы, а отец с Яроцапом с трудом сдерживались, чтобы не разорвать его на части.

— Он у нас ещё попляшет! — пообещал Яроцап другу. — Сейчас надо заняться подготовкой Васи к поединку. Для приличия ещё побудем полчасика и ко мне. Не дай Котоотец, Пульхерия Когтевладовна услышит о происходящем, всех дома запрёт. А без дуэли тут нельзя, дело чести!

Не знаю, чем объяснить, но в теле кота я был куда отважнее, чем человек Вася Кошкин. Я совершенно не боялся дуэли, хоть никто не мог гарантировать её благополучный исход. С любопытством я наблюдал за совещанием секундантов, за охами-ахами барышень, ставками, которые тайком делали некоторые господа.

Хозяйка дома попыталась было примирить дуэлянтов, но оскорбление, нанесённое мне Акакием, не допускало никакой иной сатисфакции, кроме поединка.

После некоторых пререканий наша встреча была назначена на послезавтрашнее утро в дальних болотах, которые принадлежали монастырю Котославного Евдокима, но редко кто забредал в ту глушь. Важной задачей следующего дня стали поиски проводника, который показал бы туда надёжный путь и не утопил бы смельчаков раньше времени в Адской трясине — как называлось это место.

Сусанина раздобыл Эдик. Он как раз приехал к родителям, узнал от них последние новости и разыскал меня у Кысяцкого.

— Вась, у меня нет цензурных слов! Это Фомич из-за твоей аттестации так возбудился?

— Науськали его. Там Мурлянский ошивался, причём Окуньковы его не звали. Сам нарисовался, что не сотрёшь. И хрен помощника министра выгонишь… Эти «М» совсем стыд и страх потеряли, — Яроцап был сердит, так как мои успехи на тренировке его не сильно радовали.

Теория с практикой упорно расходились. Магическая сила была крайне своевольна и независима от моих желаний. Так что лупить Акакия предстояло всё теми же мелкими фиолетовыми фаерболами. Зато удалось обучить меня элементарным способам самозащиты, доступным боевым магам. К вечеру стал получаться очень приличный воздушный щит, из которого временами вырывались языки тёмного пламени. Не знаю, насколько он был эффективен, но эффектен без сомнения.

Эдик сам объявил себя вторым секундантом и занялся выяснением дороги к месту сражения. Пушехвостов любил «хождение в народ»: то бишь в трактир у большого тракта. Там со знатоком болот и познакомился. Мы с Чижиком были настроены весьма скептично, однако, переговорив с проводником, я понял, что он — бывший монах той обители и в своё время не раз ходил на болота за тритонами. Их яд был ингредиентом многих лекарственных снадобий.

Под руководством проводника нам к утру вытесали длинные шесты, чтоб прощупывать почву и опираться на них при прыжках по кочкам.

Вечером накануне дуэли Назар привёз из Кошанского мой охотничий костюм. Бабушка, занятая подготовкой визита в столицу, не придала большого значения тому, что мы с папенькой вторые сутки днюем и ночуем у Кысяцкого.

Ужинали почти в полном молчании: папенька и Яроцап очень сильно переживали за меня. Отправиться с нами они не могли, и это их удручало.

— Если что с Васенькой случится, я… я всех котят Фомкиных передушу! — отец нервно опрокинул в пасть рюмку настойки, которой моя бабушка потчевала близких друзей дома. Закон о монополии Патриархии на валериану был принят недавно, при недоброй памяти канцлере Мурлынове, а потому по старинке во многих поместьях, удалённых от столицы, все ещё делали свои наливочки. Бабуля хранила верность традициям и рецептам, так что погреба Кошанских не пустовали и были в чести у многих соседей.

— Папенька, обещаю, я отстаю имя Кошанских. И не позволю Акакию унаследовать нашу фамилию!

Я решил про себя, что, когда станет совсем туго, применю гаситель. А дальше буду действовать по обстановке. Если дуэль была официально объявлена магической, то придушить противника лапами уже не дозволялось.

Поцеловавшись с папенькой и обнявшись с Яроцапом, я ушёл в приготовленную для меня комнатку и наконец выполнил то, что давно собирался сделать, — сжёг чёртову книжечку Масянского. А затем завалился спать.

Чижик ночевал за стенкой, но кажется, колобродил до восхода солнца. Когда я встал, он, уже полностью одетый, ждал меня у двери. Я быстро собрался, спрятал в кармане гаситель.

Несмотря на ранний подъем, аппетит мой не дремал, но времени на завтрак не оставалось. Я попросил слугу приготовить мне бутерброды в дорогу. Провожать нас никто не вышел — это считалось дурной приметой.

Эдик присоединился к нашей процессии на перекрёстке. Было решено, что козлов мы оставим у кромки болот; специально взяли козлятника Лешку, чтоб приглядел за животинками. Пока же он тащил наши шесты.

На котячьей мордочке Чижика отражалась его обеспокоенность, но ехали мы молча. Когда подъезжали к лесу, друг обратился ко мне: