«Красотка!» — пихнул меня в бок Евдоким. Я неожиданно сурово глянул на него, как бы говоря: «Что за фамильярность по отношению к принцессе?!» Тот смутился и притих. Выступления ректора и его прихвостней, а также демонстрация талантов молодого поколения меня совсем не занимали — я наслаждался возможностью смотреть на Анну. Пару раз она ловила мой взгляд и приветливо мне улыбалась. Или я это себе придумал, и принцесса одаривала общей улыбкой всех?..

Высокая гостья пробыла в академии чуть более трёх часов. Прощаясь, пожелала нам всяческих успехов и удачи, пообещала приехать на итоговый экзамен этого года. Толпа студентов шла за ней до самых ворот и неистово махала отъезжающим каретам. «Ура Анне Филимоновне! Ура Государю Филимону Первому!» — дружно кричала молодёжь.

По завершении визита всех пригласили на парадный обед. Я был так взволнован, что не пошёл в столовую, а удалился в свою комнату. Небрежно бросил на стул фрак и перчатки. Эмоции захлёстывали, затмевая разум: я готов быть выть от отчаяния, раздирая когтеточку в клочья. Понятно, что никакие отношения с принцессой мне не светят. Где она, пусть не старшая, но дочь Государя, а где куцехвостый сын князя, лишённый права наследовать титул?!

Будь у меня длинный хвост и дар, я мог бы сделать придворную карьеру и иметь хотя бы призрачные надежды — наш род был древним и знатным, однако папенька мой предпочёл заниматься козлезаводом, а не политикой. Увы, в нынешнем виде с позорным помпоном и полным отсутствием магии я не мог рассчитывать на успех. Проклятье! У меня аж кончики пальцев и пуговку носа стало жечь от всплеска чувств. Я налил воды в дежурный умывальный тазик, стянул с лап перчатки и опустил ладони в воду, чтоб охладиться. Мне показалось, что вода зашипела… Хотя, наверное, это шипел я сам. Намочил лоб и переносицу. А потом ошарашенно сел мимо стула. Ойкнув, поднялся, потёр ушибленную бобочку и плюхнулся на кровать. Когти на моих пальцах были небесно-голубого цвета. Не может быть! Или?! Мне казалось, что я окончательно сошёл с ума. Я снова бросился к когтедралке. И очнулся, когда понял, что джутовая обмотка уже рассыпалась в прах, а деревяшка была растерзана вдрызг. Небесный цвет никуда не ушёл. Изумление, сменившее подавленность, отступало, освобождая место надежде. Благодаря Василию Матвеевичу я знал, что означают такие пальчики: во мне каким-то образом пробудилась воздушная магия.

«Как? Почему? А, впрочем, не так уж и важно. Ты волшебник, Вася, мать твоя Бастет», — расцеловал свои когти и исполнил какой-то странный дикарский танец. Я теперь мог по праву унаследовать титул, пусть отсутствие хвоста и ставило меня на ранг ниже, чем положено. И всё же я буду представлен двору и смогу иногда появляться на светских раутах и видеть Анну.

А если нам удастся создать гаситель, то при счастливом стечении обстоятельств я втиснусь в кресло одного из семи императорских академиков. Пропасть, разделяющая нас с принцессой, окажется не так уж велика, и… вполне возможно, что получится построить мостик. Котий Боже! Так, если я способен к магии, то и более восприимчив к ней, чем неодарённые. Теоретически существовала магическая регенерация. На практике всё было очень сложно и неоднозначно, но шанс имелся. Ура!

«Надо успокоиться и все взвесить», — пытался воззвать я к остаткам своего разума. Легко сказать — трудно сделать. Нервная дрожь колотила меня так, что, казалось, вся комната ходила ходуном. Потом силы разом покинули меня, и я провалился в полусон-полуобморок, едва добравшись до кровати.

Очнулся ближе к ужину, очень голодный, зато бодрый. От мысли об Анне сердце всё также отплясывало степ. Ногти-когти стали обычными, но дар не ушёл. Когти магов вспыхивали при всплеске силы или сильном душевном волнении.

Я решил пока не сообщать никому о проснувшихся во мне способностях: хотел сперва сам переварить эту новость. А кроме этого, пока приводил себя в порядок, вспомнил об одном суеверии: убивая мага, можно забрать его силу. Я выронил щётку из лап, испуганный этой мыслью. А вдруг Василий Матвеевич замешан? Кое-какие моменты того дня представлялись мне весьма смутно. Однако нутро считало меня невиновным. Но вот случайно подцепить его магию, как бы смешно или двусмысленно это ни звучало, я вполне мог. Теоретически такое было допустимо, учитывая дату.

Фу, не от самого приятного кота пришла ко мне магия, если я стал вместилищем именно его силы. «Магия как сила не бывает хорошей или дурной, она изначально нейтральна», — успокоил я себя известной доктриной. Специально убивать Валерьяныча ради магии едва ли кто-то б стал, ведь его дар был заблокирован, и не факт, что подчинился бы другому. Однако кто-то может заподозрить мой умысел, если сила перешла ко мне…

Я снова натянул парадный фрак, поскольку день считался особенным до самого отбоя, и отправился в столовую. Оставшись без обеда, я был так голоден, что согласился бы даже на мышиный шницель.

Разумеется, все разговоры крутились вокруг монаршей семьи и сегодняшнего визита Анны. Многие были очарованы принцессой, кто-то уже заранее переживал из-за обещанного присутствия её на заключительных экзаменах. Я быстро покончил с трапезой, намереваясь отправиться в библиотеку за записной книжкой, чтобы взглянуть на неё и её владельца под другим углом, и даже не заметил, что ел.

В малом зале царила тишина. Свет горел лишь у одного стеллажа, где копался в книгах преподаватель погодной магии Ёжиков. Я весьма удивился его присутствию: он был одним из самых молодых профессоров и метил в деканы у «погодников», но научным изысканиям уделял не так уж много времени. Ходили даже слухи, что его диссертация была написана не им самим. Ещё сильнее я изумился, когда понял, что он роется в книгах по историографии теоретических основ магической безопасности. Кроме Масянского, любившего вставить особо коварный вопрос в контрольную работу, в эти талмуды заглядывала разве что книжная моль. Масянский! А ведь он тоже мог припрятать что-то на полках, как и я. А Ёжиков это ищет? Уж не записную книжечку ли?

Задумчиво смерил коллегу взглядом: здоровенный котяра, выше меня на целую голову, а Василий Матвеевич был не из маленьких. С Валерьянычем он справился бы без проблем… Я не стал даже приближаться к своему тайнику, быстро взял книгу с нижней полки и ушёл в читальный зал, где за столиком дежурного дремал младший служащий библиотеки.

Ёжиков не так давно получил своё профессорское звание, и его очень хвалил заместитель ректора. На сегодняшнем торжественном приветствии он держал речь от имени молодых педагогов. Ха! А не он ли «проф. Непорочный» из масянской книжки грехов, любитель коллективных игр для взрослых?

Я для приличия посидел четверть часа, листая «Историю древнего мира», которую прихватил из малого зала. В давние времена кошачья магия была куда сильнее и проникала буквально во все сферы жизни. Но котики стали истреблять друг друга, словно перепутали собратьев с крысами и прочими вредителями. И в один не прекрасный день произошёл жуткий магический взрыв, который почти не оставил камня на камне от старых городов и деревень, а кроме того, унёс почти всю силу. Котики оказались снова в общинно-первобытной эпохе. Постепенно магия вернулась, но была уже гораздо слабее. Но остались кое-какие старые артефакты от прежних времён да обрывки древних манускриптов. В общем, по шее котики получили, но без потопа.

Когда я возвращал книгу на место, Ёжиков все ещё пасся у того стеллажа. А на нашем спальном этаже жизнь кипела. Преподаватели сдавали лакеям парадные фраки, кто-то требовал свежий повседневный, Мальков искал оторвавшийся от туфли помпон.

— Да вот же он, у Кошанского! Сзади! — громко захохотал Борис, стоило мне появиться в коридоре. Смех прервала пощёчина. Эдик брезгливо отряхнул лапу:

— Заткнись, отказник!

Борис злобно стрельнул глазами, но ответить Пушехвостову не решился. Я зашёл в комнату, быстро переоделся и направился в общую гардеробную с охапкой парадного обмундирования.