— Я обожаю вас, Василий Матвеевич, — пылко пожал он мою лапу и послал к инспектору за нейтрализатором чернил. А вот сушить коты-маги умели. Это могли делать «погодники» — они направляли на нужный объект лёгкий тёплый ветерок, и получался магический фен. Их услуги, разумеется, были весьма дорогими, но в академии несла свет знаний целая кафедра «Управления ветрами». Так что к появлению Анны главная попечительница вернула себе презентабельный вид. Беднягу Евдокима от греха подальше отправили домой.

И вот настал тот миг, о котором я грезил больше месяца. В двери в сопровождении свиты вошла принцесса. Она была столь же восхитительна, как и в первую встречу: идеальная для кошечки фигура, затянутая в лёгкое голубое платьице, изящные лапки, роскошный хвост. Серебристому меху красавицы позавидовала бы даже шиншилла. Искренняя улыбка покоряла сердца: с верноподданническим обожанием все присутствующие склонились в поклонах и реверансах. Я пытался запечатлеть в памяти малейшие детали любимого образа; кто знает, когда в следующий раз мне улыбнётся судьба и я снова встречусь с Анной. Очаровательная мордочка, нежный изгиб шейки, украшенной миленькой бархоткой, крепенькие острые коготки на мохнатых пальчиках, унизанных серебряными кольцами — Анна всем драгоценным металлам предпочитала серебро.

Со всей полагающейся учтивостью принцессе представили участников выпускных испытаний.

— И второй ассистент, специалист по теоретической магии, сын князя Кошанского Василий Матвеевич, — я был последним из членов экзаменационной комиссии.

— О да, я была на вашей лекции во время прошлого визита. Мне понравилось, — улыбнулась Анна. Моё сердце подпрыгнуло в груди и исполнило бешеную пляску племён Центральной Африки. «Она меня запомнила! О, Котоотец!» Её янтарные глаза смотрели приветливо, даже ласково. Я чувствовал непередаваемый душевный подъем. И именно в этот момент принял решение, что не вернусь в академию после каникул. Шут с ним, хвостом, даже если не отрастёт, но пробудившийся дар надо использовать для придворной карьеры, особенно теперь, когда в фаворе потомки Кыськиных — я ещё не знал о трениях внутри клана «К». «Надо пройти магическую аттестацию и заявить право на наследование княжеского титула», — определился я с ближайшими планами.

Выпускники, робея, подходили к столу, чтоб выбрать билет. Некоторые беззвучно бормотали молитву, призывая помощь Котоматери. От ответа в значительной мере зависело их будущее, лучшим было необходимо подтвердить отличные оценки предыдущих срезов знаний. В целом, все студенты могли повысить или запороть общий балл в зависимости от результата экзамена. Балл влиял на присуждение магической категории, и отнюдь не всегда в будущем удавалось её изменить.

Принцесса вела себя очень доброжелательно, но присутствие высокой гостьи добавляло волнения. Одна рыженькая барышня даже упала в обморок. Судя по реакции ректора, подобные эксцессы случались не так уж редко. Кошечку вынесли из зала в коридор, где дежурил Фадей Фадеевич.

Когда предлагали мне задать дополнительный вопрос отвечающим, я старался выбрать несложную тему, так или иначе имеющую отношение к билету выпускника. А вот профессор Ёжиков придумывал весьма каверзные задания и с удовольствием наблюдал за мучениями своих жертв.

— Говорящая фамилия! — шепнула мне принцесса во время перерыва, указав на Кузьму Гладимировича. — Нападает и колется. Настоящий ёж.

Я согласно кивнул, счастливый вниманием к моей особе.

— А вы очень добрый, я это заметила ещё на вашей лекции. И не задираете нос перед студентами.

Я уставился на неё с видом восторженного идиота: принцесса действовала на меня сильнее, чем кошачья мята на церковной службе.

Многие жаловались впоследствии, что экзамен затянулся на долгие четыре часа. Для меня же они промчались одним счастливым мигом. Но вот оценки были объявлены, принцесса поздравила новоявленных специалистов и отбыла во дворец, сославшись на усталость. Концерт был проведён уже без неё.

Меня студенческая самодеятельность тоже не интересовала, да и было кое-что поважнее: я помчался на свой этаж выпустить на свободу «террориста». К счастью, это уже сделали раньше. Борис был оставлен дежурным в учительском корпусе. Крайне недовольный таким назначением, он хмуро бродил по коридору, шпыняя прислугу. С чувством отругав этажных лакеев, слишком медленно прибиравших спальни, Борис заметил, как дёргается ручка одного из туалетов, будто кто-то пытается открыть замок, но у него не получается. Вредный Борисов понял, что бедняга, попавшийся, как в мышеловку, стесняется неловкой ситуации, и решил её усугубить, послав за дисциплинарным инспектором: мол, есть предположение, что кто-то в уборной балуется запрещённой валерианкой. Инспектор прискакал галопом: такое безобразие, да в день экзамена в присутствии высокой гостьи и её свиты!

Дверь была разблокирована, и несчастный пленник освобождён из застенков. Разумеется, опасения не подтвердились, инспектор тут же успокоился. А вот Чижик заподозрил в подлой подставе Бориса. Тем более тот противно ухмылялся и явно был рад устроить конфуз моему другу. Андрюша сквозь зубы пообещал Борисову, что тот скоро обнаружит пахучую и отнюдь не призрачную кучу на коврике перед дверью.

Воодушевление, вызванное встречей с Анной, обострило мои способности. Когда следующим вечером мы рассматривали нашу модель-артефакт, я взял шарик в лапы, покрутил, повертел и вдруг почувствовал, как в его сердцевину устремилась моя двойная магия. Гаситель будто ожил, тихонько затрещал и вспыхнул лимонно-жёлтым светом. Именно так артефакт описывался в древнем манускрипте.

— О, Котоматерь любимая! — Старокотов уставился на меня, как на чудо заморское, и от волнения даже охрип. — Неужели?

— Я тут не при чем, — мявкнул я, но не знаю, поверил ли Мышелов Филиппович.

Он был всецело поглощён гасителем. Для проверки с самого утра отправился в военную академию испытать артефакт на деле и вернулся безумно довольным: тот действовал на расстоянии два-три метра и полностью нейтрализовал магию низшего уровня на четыре, а среднего — на полтора часа.

— Когда мы убедимся в стабильности, начнём отрабатывать адресное действие. Но это уже мечта. В любом случае, мы фактически совершили чудо, господа.

Было решено изготовить ещё один экземпляр: первый достался для испытаний мне, вторым планировал заняться сам Старокотов.

— Но ни в коем случае не забывайте про бдительность и осторожность, друзья мои. Есть у меня подозрение, что кто-то очень активно интересуется нашей работой. Значимость этого изобретения сложно переоценить. Представьте, какое преимущество будет на великокотовской стороне, если противник в одночасье лишиться мощи своих магических орудий и защиты.

— Но сейчас он усыпляет всю магию в радиусе действия, — напомнил я.

— Что ж, значит, понадобится диверсант. Все равно, гаситель — прорыв. Воссоздание старейшего артефакта по фрагментам древних записей — прежде такое удавалось лишь котаксам.

Я дождался, когда мои коллеги разойдутся, и попросил Старокотова уделить мне пару минут.

— Мне очень нужно увидеться с отцом, Мышелов Филиппович. Вопрос наследства. Я был бы благодарен, если вы поможете с ходатайством касательно отъезда.

— Ну разумеется, мой дорогой. Я догадался уже, но буду свято хранить вашу тайну. Как раз и займётесь испытанием гасителя. Будем на связи!

— Конечно, — поклонился я.

После этого разговора уже через пару дней мне был предоставлен досрочный отпуск. Я быстро завершил свои дела, помог зарядить второй гаситель, передал лекционные и проверочные материалы Малькову, которому поручили довести мои курсы. Конечно, мне было жалко расставаться с друзьями, но мы договорились непременно встретиться на каникулах в Хомячинске или даже столице. Никто же не обязывал меня сидеть в поместье папеньки безвыездно. Это Василий Матвеевич стеснялся демонстрировать обществу куцый хвост, а я относился к своему недостатку проще, победив смущение первых дней.