– То бишь, бесплатно, – понимающе усмехнулся он и постучал по истонченной доске на одной из стен.

– Не совсем, – уверенно заявила я. – Я бы сказала, за услугу в кредит.

– Хитренькая какая, – прищурился Дарий. – Здесь работы и материалов будет на… – он поднял взгляд в потолку и пошевелил губами, типа ведёт сложный подсчет. – На тридцать серебряных!

Я сделала круглые глаза.

– А то и все тридцать пять! – со значением покивал он. С очень важным видом. С таким торговцы в Турции заясняют, что вот эта фигурка настоящий “антик”.

Хех, знаем мы такие игры!

– Но мне же необязательно нужны самые лучшие материалы, – изобразив нерешительность, сказала я.

– О, моя милая, с самыми лучшими – это были бы совсем другие цифры! – ещё больше надувшись от важности, сообщил Дарий. И погладил себя по круглому пузику.

– Эх, столько денег Горбун мне ни за что не даст, – вздохнула я сокрушенно. И посмотрела на него жалобно.

Спохватилась тут же! Он ведь этот мой беспомощный вид и жалобные взгляды может сейчас в совсем другом ключе воспринять! Я же теперь красотка! Возомнил престарелый сосед, что я ему предлагаю телом своим упругим за услуги расплатиться, как потом эту ситуацию разруливать?

Но Дарий тест на мудака успешно прошел. Даже сального взгляда в его выцветших серых глазах не блеснуло.

Удивительно!

– А Горбун вообще знает, что ты со мной договариваешься? – спросил он.

Я помотала головой.

– Охохонюшки! – Дарий снова покачал головой. – Готовить умеешь?

– Умею, – чуть недоуменно кивнула я.

– И без этих новомодных штучек магических? – недоверчиво прищурился он.

“Я даже не представляю, что это за штучки такие!” – со смехом подумала я.

– Жарить мясо, печь пироги, варить похлёбку, – продолжил Дарий.

– Умею! – кивнула я уже более уверенно.

– Не врешь? – хмыкнул он.

– А смысл? – пожала плечами я. – Это же вскроется моментально!

– Да кто вам знает, зачем вы врете, – вздохнул он. – Вот как мы поступим… Я сделаю вот это все, о чем ты просишь. Перегородку, тумбу, вешалку… А взамен ты готовишь мне еду в ближайший… эээ… ближайшие половину года!

– Так, давайте сразу внесем ясность, – нахмурилась я. – Я у нас, конечно, девушка юная и неопытная, но что-то мне подсказывает, что то, что вы мне тут, дорогой сосед, предлагаете, никак не вписывается в стоимость тридцати серебряных…

И мы принялись азартно торговаться.

Вот интересное дело. Иногда люди называют свою цену и как рогом упираются. И любые попытки как-то их подвинуть, воспринимают как личное оскорбление. Зыркают зло, сопят обиженно. Дарий был не из таких. Он был как те удивительные торговцы с турецких базарчиков, которые как личное оскорбление воспринимают как раз таки обратную ситуацию – когда с ними не торгуешься. И вот с такими торговаться я любила. Даже не ради сбивания цены, а просто ради процесса. Это же как танец!

Вот тут нужно всплеснуть руками и закатить глаза.

А теперь сделать умоляющее лицо.

Нахмуриться и всхлипнуть.

Отвернуться и сделать вид, что уходишь.

Начать перечислять неопровержимые аргументы.

Меня так этот процесс захватил, что, кажется, если бы я сама не решилась остановиться, Дарий бы мне еще приплатить пообещал, за то, что он оборудует мой магазинчик.

– Значит на том и порешим, – снова вытерев лысину, сказал Дарий. – Ты, Клеопатра, на меня не обижайся только, что я вот так попытался тебя закабалить. С тех пор, как я овдовел, страсть как скучаю по домашней стряпне. А вокруг все как помешались на магической кухне…

Я продолжала работать, как заведенная. Выгребала угольки и прочий послепожарный мусор. Что-то отмывала магическими перчатками, что-то обычной водой.

И так приятно было смотреть, как склад становится… другим. Как будто я не просто чистоту здесь навожу, а чуть ли не ремонт капитальный делаю. Самое же во всем этом невероятное было то, что я совершенно не уставала!

Таскаюсь тут с ведрами, корячусь на четвереньках или забираюсь под потолок. Тру тряпкой, губкой и перчаткой. На коленках, на корточках… И ничего! В пояснице не стреляет, колени не скрипят. Кажется, именно от этого я с такой радостью и рвением тут и развела генеральную уборку.

И сморило меня… Даже не знаю точно, в какой момент. Кажется, я присела, чтобы подумать, как будет лучше смотреться помещение будущего магазинчика, как вдруг меня уже Горбун за плечо трясет.

– Да-да, сейчас я все закончу! – встрепенулась я.

– Что ж ты сидя-то спишь? – с укоризной проскрипел Горбун. Заботливо где-то даже. – В кровать иди. Завтра закончишь, не убежит никуда твоя приборка-уборка.

Я чуть не бросилась спорить, что ничуточки не устала. И что чем быстрее я приведу тут все в порядок, тем раньше мы сможем начать работать.

Но сама себя остановила.

Что это я, в самом деле?

Куда спешу?

Выдохнула. И позволила Горбуну увести сонную меня в крохотную комнатку-фонарь. Второй этаж был не над всем нашим складом-барахолкой, а только с одного боку. Что-то вроде башенки-пристройки. Там была “квартира” Горбуна на первом этаже, а на втором – маленькая кухня и вот эта самая комнатка. Разглядеть я ее особо не успела, пробормотала что-то вроде “спокойной ночи” и рухнула спать.

Потому что мне, конечно же, только показалось, что я совсем не устала. На контрасте, так сказать. Когда ничего не болит, не побаливает, не скрипит, не щелкает. И энергии через край.

Когда я проснулась, то какое-то время боялась открыть глаза. “А вдруг это все был сон?” – почти с ужасом подумала я. Вдруг никакого барахольщика-Горбуна, головокружительно-красивого и волнующего шерифа, наглого и самовлюбленного князя, милейшего Дария и всего вот этого прочего – не существует? Вдруг это все мне приснилось, когда я легла спать в свой день рождения?

Обычно мне ничего подобного не снится, конечно. Чаще всего мои сны мимолетные и забываются почти сразу, как я просыпаюсь. Ну так, может за всю жизнь десяток более или менее ярких эротических сновидений наберется, но чтобы вот так! Чтобы ультрареализм, когда запахи, звуки, ощущения…

Я поняла, что все еще лежу с закрытыми глазами и боюсь.

“Ну давай, решайся уже!” – подначил меня внутренний голос. И я приоткрыла один глаз.

На стене напротив кровати висел… ну… наверное, это гобелен. Картина, вытканная из ткани. Олень. Похожий висел у бабушки в деревне над кроватью. Только это был ну никак не бабушкин дом.

Я поняла, что перед сном даже не осмотрелась, куда меня привел Горбун. Так что села на кровати и принялась жадно впитывать подробности.

“Чему ты так радуешься? – обреченно вопросил внутренний голос. – Ты же здесь никто! Рабыня у барахольщика, который еще и, кажется, твоих предшественниц убил”.

“И съел, ага”, – огрызнулась я, радостно отмечая, что этот противный внутренний голос стал звучать как-то гораздо менее уверенно.

Комнатка…

Трехгранное окно-фонарь выдавалось над улицей и занимало практически всю переднюю стену. Бледно-лиловая портьера была отдернута, так что мне было видно прохожих, вывеску через улицу и воздушный шар, висящий на веревке в безоблачном небе.

Кровать моя была довольно просторная, я бы сказала, что это она полутороспальная. Вот, кстати, никогда не понимала это вот термина. Полутороспальный – это как? Рассчитанный на полтора человека? А тогда с какой стороны рубить, сверху или снизу? Или повдоль?

Мой молодой энергичный организм напомнил мне, что неплохо бы поесть. А в голове моментально закрутились разнообразные дела, которыми я была намерена сегодня заняться.

И прежде всего – разобрать вещи, которые “остались в живых”. Чтобы прикинуть, какие у нас с Горбуном есть активы.

А еще сегодня Дарий должен уже начать сооружать ширму, так что…

Я вскочила с кровати и принялась натягивать на себя одежду.

Надо же, не помню, как вчера раздевалась. Неужели, меня Горбун укладывал, как ребенка?