А вот повреждений было… достаточно.

Во всяком случае, гораздо больше, чем ожидаешь, когда нюхаешь туалетный освежитель воздуха с нотками туристической стоянки.

Выгорела почти вся правая половина склада. От стеллажей остались только обугленные вертикально стоящие палки. А от полок и коробок не осталось вообще почти ничего.

Левой половине повезло больше – стеллажи стояли нетронутые. Только стены подкоптились. Но выглядело это где-то даже стильно. Всякие модные кофты из моего мира, чтобы добиться такого эффекта, доски специально обжигают художественно. А здесь – само получилось. Ваш дизайнер – пожар, ха-ха.

На самом деле, мне было не очень-то смешно. Просто защитная реакция. Больше всего мне сейчас хотелось плюхнуться на пол и разрыдаться.

Точнее, моему юному и экзальтированному телу хотелось. Взрослому же рассудку ярость помогла, в каком-то смысле “остаться в сознании”.

Двое “бравых парней” ещё топтались посреди склада. Один из них крутил в руках обгоревшую деревяшку, которая когда-то была резной ножкой маленького столика.

– Прикинь, Кир, а ведь кто-то сначала добровольно эту штуку купил, – с усмешкой сказал он.

– Даааа, – отозвался второй. – Если бы я что-то подобное с ярмарки приволок, моя жена мне голову бы открутила!

– А прикинь, если бы ты своей жене сказал, что будешь работать барахольшиком, как Горбун! – захохотал первый. – Таскаться по домам и выпрашивать всякий хлам, фу!

– Можно сказать, что ему повезло, что тут все сгорело! – подхватил второй.

Внутри меня во второй раз за последние десять минут все вскипело от ярости. Я гордо выпрямила спину и бесстрашно шагнула к двум “травм парням”, каждый из которых был выше меня чуть ли не на две головы.

– А вы слышали, что старые предметы хранят в себе отпечаток смерти? – вкрадчивым голосом проговорила я.

Два обормота-пожарных синхронно повернули ко мне головы.

– И если по незнанию и без спроса что-то схватить, то можно заполучить на свою голову проклятье или что похуже? – сверкая глазами, продолжила я.

– Да это сказки все! – заявил тот, у кого в руках была деревяшка.

– Сказки, говоришь? – я умерла руки в бока и ещё сильнее выпрямила спину. Грудь упруго подскочила. Чем, разумеется, тут же привлекала внимание обоих парней.

– Вы слышали, как Падди из Собачьего конца умер? – спросила я. Имя только что выдумала из головы. И вообще до конца не представляла, что это такое я собираюсь им рассказать, пока они пялятся на мои сиськи.

– Падди – это тот, у которого кондитерская? – спросил второй, Кир. Не отводя от меня завороженно но взгляда.

– Похоронное бюро, – отозвалась я. – Он тоже любил вот так вот хватать без спросу вещи мертвых людей. А что, они же им уже не нужны, верно?

– Ну… вообще-то… – оба посмотрели на деревяшку.

– И однажды он принес домой прикольный такой прикроватный столик с резными ножками, – вдохновенно продолжила я. – Хотел жену порадовать, она у него любила такие штуки. Только больше он ничем не порадовать не смог, если вы понимаете, о чем я…

Я снова сделала движение, чтобы моя грудь под тонкой тканью блузы заколыхалась и привлекла их внимание.

Судя по ехидным ухмылкам, они “понимали, о чем я”.

– И нашему Падди вовсе не приходило в голову, что причина его бед стоит рядом с кроватью, – я провела пальцем по обгорелой ножке столика в руке одного из громил.

Тут до него, кажется, начало доходить, к чему я клоню. Улыбка сползла с его лица. И он сделал движение, будто хочет отбросить внезапно ставший страшным предмет.

– Вот-вот, Падди тоже захотел однажды от столика избавиться, – мстительно сказала я. – Только это ему не помогло.

– А как он умер? – спросил Кир.

– А он и не умер, я преувеличила, – широко улыбнулась я. – Но сами подумайте, разве ж это жизнь? Без радости-то?

Вот тут наконец парень отшвырнул обгорелую ножку столика и брезгливо вытер руку об штаны. И тут же сунул ее в карман. Словно хотел проверить, что с его “радостью” все в порядке.

– Подожди! – вдруг спохватился Кир. – Ты ведь новая помощница Горбуна?

– Именно так, – подтвердила я. – И если вы тут закончили, то выход там. Мне тут ещё порядок наводить до опупения полного…

К моему удивлению двое парней смущённо извинились и без всяких споров потопили к выходу.

А я осталась наконец-то одна. И со всего маху опустилась на пол и обхватила рукам голову.

Слишком много всего произошло за неполный день.

Я крепко зажмурилась.

Мысли прыгали в безумном каком-то хороводе.

А если шериф подумает, что я сама все это устроила?

Что теперь сказать Горбун, когда он придет?

Куда делся тот, второй? Поджигателей было двое, а выход только один!

Они не просто так пришли, их кто-то нанял!

Платье! Красное платье!

Я вскочила и огляделась.

Черт… Платье я спрятала в той части, которая выгорела полностью. Оно никак не могло там уцелеть.

Но, несмотря на эти мысли, я все равно прошла по поскрипывающим уголькам к останкам того стеллажа, где когда-то лежало волшебно-прекрасное красное платье…

Без всякой надежды я ковырнула носком туфли слой пепла.

И тут мое внимание привлек золотистый блеск в углу.

Я всмотрелась.

Там, в тени и темноте стояла как ни в чем не бывало та самая статуэтка полуголой девицы. И я готова была поклясться, что она мне подмигнула!

В этот момент от двери раздались шаркающие шаги.

– Проклятье, – упавшим голосом проскрипел он. – Я разорен…

“Как же он не вовремя!” – с досадой подумала я, старательно закапывая край красного платья. Оно как раз показалось под моей ногой в тот самый момент, когда вернулся Горбун. А мне совсем не хотелось, чтобы он его увидел. Почемуня была на все сто уверена, что когда он его обнаружит, то обязательно заберёт и спрячет. И мне не удастся его как следует “допросить”, чтобы понять, что именно случилось с теми девушками, которые его надевали.

– Все пропало, все сгорело, все… – прочитал Горбун, тоскливый взглядом озирая повреждения.

Ну да, на самом деле, было от чего впасть в уныние. Сгорела именно та часть, где вещи были уже рассортированы по коробкам. И их оставалось только отвезти и получить деньги.

Горбун опустился на пол и обхватила руками голову.

Совсем как я минуту назад.

И мне что-то его так жалко вдруг стало! Прямо до компа в горле. Захотелось подойти, обнять и утешить.

Пришлось даже себе напомнить, что возможно он – Синяя Борода. И эти вот мои сантименты могу отказаться как минимум неуместны…

“Да и пофиг! – решила я. – Я точно не знаю же, Синяя Борода он или нет! А вот горе человека, потерявшего бизнес, я очень даже могу понять!”

Я решительно подошла к Горбуну и села рядом.

– Не грусти, хозяин, – сочувственно сказала я, касаясь его узловатых пальцев. – Мы справимся!

– Да много ты в этом понимаешь, девчонка! – огрызнулся Горбун. – Здесь же все сгорело, весь мой товар, вся жизнь…

– Может понимаю я и немного, – подала плечами я. – Но у меня есть идея…

– Никто не будет такое покупать, – безапелляционно отрезал Горбун в ответ на мою идею устроить из нашей барахолки сэконд-хэнд.

“Вот упрямый старикашка!” – в сердцах подумала я. Но вслух этого не сказала, конечно. Присела рядом с ним и заглянула в глаза.

– Почему ты так в этом уверен? – спросила я. И поспешно добавила. – Хозяин.

– Да кто же ношеное-то наденет? – снова сказал Горбун. Как и в прошлый раз.

– Я надела, – возразила я, погладила ткань юбки на коленке.

– Так то ты, – криво усмехнулся Горбун. – А то человек должен будет сам себе купить. Нет. Из этого точно ничего не выйдет!

От досады мне захотелось запустить в противоположную стену, покрытую копотью, чем-нибудь тяжёлым. В углу призывно блеснула моя статуэтка.

Я снова взяла себя в руки.