Рывок.

Тупая сила удара, сбивающая со стройных ног.

Блеск клыков, вонзающихся в шею.

Я непроизвольно сглотнул, наблюдая, как жизнь покидает бедное животное. Острозуб, не выпуская добычу из пасти, дождался последнего трепетания и только тогда разжал челюсти. С кровью, капающей с клыков, он гордо поднял голову, бросая взгляд на самку – мол, смотри, какой я добытчик.

«Сейчас или никогда», – пронеслось у меня в голове, пока хищник наслаждался моментом триумфа.

Я глубоко вдохнул, почувствовав, как учащается пульс.

Мелинарис ждет.

Толчок ногами — и я полетел вниз, навстречу темной воде. Воздух свистел в ушах, а в голове крутилась лишь одна мысль: «Главное — не промахнуться мимо озера».

Мой прыжок больше напоминал падение метеорита, чем изящный вход в воду. Грохот разнесся по всему ущелью, подняв фонтан брызг.

Вынырнув, я буквально вылетел на берег, приняв угрожающую позу. Пальцы сжались в когти, из груди вырвался первобытный рык. И тут – неожиданность! Из кончиков пальцев вырвались настоящие молнии, ударившие в землю перед лапами ошарашенного острозуба, оставив чёрные отметины на камне.

«Чёрт возьми, вот это сюрприз!» — мелькнуло в голове.

Зверь отпрыгнул на безопасное расстояние, хитиновые пластины зашевелились. Но в его глазах я увидел не только страх передо мной – что-то куда более ужасное привлекло его внимание.

Обернувшись, я едва успел пригнуться. Над головой со свистом пронеслось нечто огромное и крылатое.

Чудовище пикировало прямо на оцепеневшего самца. Но тут со скалы, нарушая все законы самосохранения, бросилась самка.

Её прыжок был отчаянным и... бесполезным.

Когти хищника вспороли её тело, как бумагу. Кровь брызнула фонтаном, окрасив воду у берега в алый цвет.

Увидев гибель подруги, самец взревел и бросился в атаку. Но крылатый убийца уже взмыл вверх, описывая смертоносный круг над озером.

«Чёрт, заходит на вторую атаку!» – понял я, сжимая кинжал.

Озеро, ещё минуту назад казавшееся таким мирным, превратилось в арену смертельной схватки. А мне предстояло сделать выбор – бежать или вступить в бой, которого я явно не ожидал.

Где-то на берегу озера лежала та самая косуля – моя «законная» добыча. Но теперь всё пошло наперекосяк...

Теперь, когда бестия завершала разворот над озером, я смог хорошо рассмотреть эту тварь. Тело льва-переростка покрывала плотная лоснящаяся тёмно-серая шерсть, которая, переливаясь в лучах Сириусов. Она подчеркивала рельеф его мощных мускулов. Грациозность и быстрота делали его похожим на «чёрную молнию». Но самое жуткое — его голова. Человеческая... почти. Крупная, с хищно выступающими скулами, покрытая короткой щетиной. Глаза — огромные, янтарные, с вертикальными зрачками, полные животного ума. Над ними возвышались массивные витые рога, острия которых блестели, как отполированная сталь. А крылья... Боги, какие крылья! Размахом в добрых десять метров, окрас перьев угольно-бурый, как у орла. Один взмах — и с деревьев сыпались листья.

Я видел, как острозуб склонился над растерзанной самкой. Его низкий стон разрывал сердце — в нем было больше человеческого, чем в мертвой гримасе сфинкса. Разум пытался нажать на тормоза, но реальность уже неслась под откос. Монстр уже кружил над нами, и я прекрасно понимал: расправившись с острозубом, он возьмется за меня.

«Если драка неизбежна...» — мысль пронеслась молнией.

Я вскинул руки, и мир взорвался. Две ослепительные молнии вырвались из ладоней, ударив пикирующего сфинкса прямо в грудь. Тот рухнул, как подбитый самолет, протаранив землю и оставив кровавую борозду. Запахло горелым мясом и... чем-то невыразимо мерзким.

Я смотрел на свои дрожащие руки. Откуда это взялось? Тело не болело, только легкое покалывание в кончиках пальцев. Но радоваться я не спешил.

Жуткий крик заставил меня обернуться. Второй сфинкс — я даже не заметил его! — уже взмывал в небо, сжимая в когтях детеныша острозуба. Моя запоздалая молния лишь опалила ему крыло, но не остановила. Через мгновение они исчезли за скалами.

Теперь я мог рассмотреть поверженного монстра вблизи. Даже мертвый, он внушал ужас. Рядом с ним могучий острозуб казался жалким щенком. Я осторожно тронул рог — на ощупь он мне показался теплым и шершавым.

Запах... Боги, этот запах! Смесь тухлых яиц, разлагающегося мяса и чего-то химического. Теперь я понимал, откуда взялся тот аммиачный смрад в пещере. И коллекция черепов... Моя рука непроизвольно потянулась к шее.

Острозуб поднял на меня взгляд. В его глазах не читалось ни злобы, ни страха — только бесконечная скорбь. Он медленно подошел к телу самки, обнюхал его и издал протяжный, леденящий душу вой.

Я отвернулся. Сегодня мы оба потеряли что-то важное. И оба выжили — чтобы продолжать бороться.

Шорох за спиной заставил меня обернуться. Острозуб лежал у моих ног, как прирученный пёс, его массивная морда покоилась между передними лапами, покрытыми боевыми шрамами. В его золотистых глазах, обычно полных ярости, теперь читалась лишь безграничная скорбь и... надежда.

Мне не нужен был дар телепатии, чтобы понять его немую мольбу. Этот гордый хищник, только что потерявший самку, теперь умолял спасти его детёныша. Сердце сжалось — как я мог отказать?

Присев рядом, я осторожно провел пальцами по его жесткой гриве. Даже через шершавую хитиновую броню я почувствовал, как грустно бьётся его огромное сердце.

— Не переживай, дружище, — прошептал я, глядя в его умные глаза. — Я знаю, где их логово. Мы спасём твоего малыша.

В ответ зверь издал тихий, почти человеческий вздох. И тогда... Я услышал его. Не ушами — будто сама мысль прорвалась в мой разум:

«Стану твоим верным слугой! Видел твои молнии — ты силён. Садись на меня, я быстро домчу тебя!»

Я отпрянул, поражённый:

— Ты... Ты умеешь говорить?

— Не словами... Но могу передавать мысли тем, кто готов услышать, — «ответил» острозуб.

— Тогда мне нужно как-то тебя называть. Как насчёт... Ликаона? — Я вспомнил древнюю легенду об аркадском царе, превращённом Зевсом в волка за то, что тот подал к столу блюдо из человеческого мяса. — Только никаких «хозяев». Мы будем друзьями.

Вскарабкавшись на широкую спину Ликаона, я объяснил маршрут. Не удивительно, что он отлично ориентировался в этих краях. Уже через час мы стояли на пляже, у входа в наш с Мелинарис дом. В кладовой я собрал всё необходимое: верёвки, ремни, крючья и плетёную корзину для переноса детёныша по скале.

Кроме того, я прихватил запасной лук, колчан со стрелами и лампу, в которой роль огня выполняли ярко светящиеся жемчужины, обнаруженные нами на дне лагуны.

Я сделал глубокий вдох и переступил порог пещеры. Свет жемчужин в лампе Мелинарис дрожал, словно боялся осветить то, что ждало впереди. Первые шаги по скользкому полу отдавались эхом, будто сама пещера предупреждала: «Поверни назад».

Тоннель уходил вниз, петляя между сталактитовых колонн. Чем дальше я продвигался, тем ярче светились стены — тот же голубоватый минерал, что и в пещере Атразара. Их мерцание создавало жутковатую игру теней, превращая обычные камни в чудовищные силуэты.

Совру, если скажу, что не боялся. Боялся. До дрожи в коленях, до тошноты в горле. Весь мой разум орал: «Ты что, совсем дебил? Там же верная смерть!» Но... представить, что брошу Мелинарис на растерзание, — это в тысячу раз страшнее. Сейчас. Прямо сейчас. Если развернусь сейчас — потом в зеркало вообще смотреть не смогу. Нет, я её вытащу. Или сдохну, пытаясь.

Пальцы сами сжались в кулаки, будто спорили с трусливым мозгом, а ноги несли вперёд.

Воздух становился всё более едким. Запах аммиака обжигал ноздри, смешиваясь с чем-то сладковато-гнилостным. «Сфинкс рядом», — пронеслось у меня в голове. Кончики пальцев защелкали разрядами — моя новая способность всё ещё со мной.

Пещера внезапно расширилась в огромный зал. Холодный воздух гулял между сталагмитов, напоминая дыхание спящего дракона. Я замер, вглядываясь в полумрак.