Да, поток сгустившегося воздуха, заговоренному воину нестрашен, а вот против топора его обезопасить позабыли. Хрипит теперь упав на колени и пытаясь достать оружие из прорубленной грудины. Живучий, зараза. Нормальный человек умер бы в ту же секунду.

Смерть товарища ожидаемо раздосадовала оставшегося в живых воина. Он взревел и бросился на меня, размахивая сразу обеими руками. Мельтешил он ими так быстро и неутомимо, что я, убегая и уворачиваясь, даже не мог разглядеть, чем конкретно он вооружен. Хотя, лично мне это было не слишком принципиально, поскольку силы удара разъяренного громилы хватило, чтобы и обычной палкой играючи размозжить мне голову.

И вот, значит, делаю я уже третий оборот вокруг сотворенной мною ледяной горки, все еще пытаясь привлечь внимание Рины, и не слишком заинтересовать при этом двух оставшихся возле хозяина секьюрити. И тут вижу, что вокруг Рины начались проявления энергетических завихрений — это она, по всей видимости, заканчивает, наконец, плетение заклинания и начинает заливать в него всю доступную в этой локации энергию. Четыре маленьких едва заметных смерча постепенно растут, потом объединятся в один, который начинает расти в четыре раза быстрее, чем его прародители.

Это уже настоящий торнадо, который не могут игнорировать даже два наших мастодонта.

Не замедляясь, и стараясь коситься под ноги, смотрю в сторону шамана и мага. Те не изменили своих поз, но оба уже не сверлят друг друга взглядами, а косятся в сторону Рины. Причем выражение лиц не может меня не радовать!

По роже верховного явно разливается недоумение на пару с опасением. На осунувшемся лице Бродяги цветет и пахнет злорадство.

Им обоим сейчас придется туго, вот только наш маг знает, к чему конкретно нужно быть готовым, а вот шаман пока еще только теряется в догадках!

— Давай, внучка, — кричит Бродяга, — спускай свору с цепи: больше мне его не сдержать — силен скотина!

А вот его Рина слышит! Счастливая девичья улыбка, благодарный кивок головой, резкий взмах руками — мир переворачивается с ног на голову. А потом снова на ноги. А потом начинается такая карусель, что уже не понятно, где голова, где ноги, где свои, а где чужие…

Но все это только в магическом плане. В реальной жизни все остается по-прежнему! И вооруженные воины в нем все так же опасны. Ан, нет! Еще опаснее, по той простой причине, что мой волшебный лед теперь снова вода, и это изменение не может не радовать бывших узников ледяного плена.

С секунду я еще горюю по этому поводу, но потом вспоминаю, для чего я пытался докричаться до Рины.

Набираю в грудь побольше воздуха, но девушка уже и сама сообразила, какую манеру поведения выбрать для общения с назойливыми кавалерами!

Вот только камней у нее на один меньше, чем целей. Придется мне уводить своего преследователя подальше, чтобы Рина смогла перезарядить пращу.

Но, к сожалению, мой преданный нелюдь оказался сообразительнее, чем хотелось бы.

Внеся меня в игнор лист, воин полностью переключил свое внимание на Рину.

А зря! Догнав его в два прыжка, я без лишних терзаний совести ударил его со спины кулаком в висок.

Обычный человек, уверен, от такого мощного удара умер бы на месте, ну или, хотя бы, лишился сознания. Этот же покачнулся и рубанул по мне с разворота чем-то длинным и тяжелым.

Сначала послышался хруст моей кости, а только потом пришло оглушение от неимоверной боли.

Глава 29. Смешались в кучу шаманы, горгульи…

Вот уж никогда не думал, что смогу увидеть отрубленную падающую конечность и фонтанирующий обрубок руки не просто в жизни, а не на экране, да еще и от первого лица.

Лица, у которого в боку, сокрушив ребра, торчит каменный топор…

Тут бы мне и умереть на месте, но Бродяга принимает очень спорное решение…

Вместо того, чтобы использовать свой внутренний магический резерв для атаки на шамана, сминания его защиты и последующее добивание, лысый тратит силу, время и — главное — единственный шанс на победу, чтобы вылечить меня.

Вы представляете, сколько нужно энергии, чтобы вылечить такие повреждения, как у меня? Лично я не представляю. Благо, этого и не понадобилось.

У Бродяге в каждом рукаве было по козырю. Первым было его знание того, что Рина «засорит эфир» магическим шумом, лишив обоих магов возможности пользоваться халявной энергией. В таком случае автоматически выигрывал бы битву тот, кто первым догадался бы прибегнуть к внутреннему резерву.

Естественно, этим счастливцем оказался Бродяга. Вот только вместо удара по шаману он использовал свой второй козырь, который берег на всякий случай еще с того времени, как мы все вместе блуждали по замку. Небольшой локальный сдвиг во времени. В сломавшейся Башне были аномалии, связанные со временем и пространством. Одну такую крошечную временную аномалию Бродяга умудрился обуздать и подчинить. Это был его фокус последней надежды, автоматически активировавшийся при остановке его сердца, или при осознанном приказе.

Вот пока Бродяга отдавал такой приказ, шаман успел обратиться к своему резерву и нанес удар.

Итог: я цел и только догнал воина, тот, соответсвенно, еще не развернулся, шаман уже ударил и Бродяга уже в полете и вот-вот впечатается спиной и затылком в защищенную от магии стену, что с помощью волшебной дудки создал здесь Хрюн.

Подбиваю заднюю ногу воина, он цепляется ей за переднюю и распластывается на полу. Бью его в висок, но уже ногой. Снова слышу хруст костей, но уже не своих.

Не глядя на дело ног своих, бросаюсь к шаману, который ничего и никого не видит, кроме «поплывшего» Бродяги.

Но меня опережает камень. Рина тоже, как и маги, оказалась вне временного сдвига и успела скатиться с горы, зарядить пращу и атаковать шамана.

В отличие от своих охранников, верховный был защищен и от физических воздействий. Коснувшись выпуклого затылка, камень просто осыпался блестящим песком на пол. Видя это, совершаю маневр, и, вливая собственную энергию в болтающуюся на шее куклу-талисман, незамеченным подскакиваю к оглушенному другу.

Шаман, как и полагается всем классическим злодеям, поспешал не торопясь, не бежал вперед очертя голову, а шел быстро, с чувством собственного достоинства.

Это и позволило мне выиграть целую секунду.

Даже не знаю, что именно вложил верховный в последний удар, но энергии для него шаман не пожалел.

Тогда я рассчитывал только на то, что удар будет достаточно локализованный и у меня получится выдернуть из-под него друга.

И я смог. В последний миг, когда от растопыренной пятерни отделился видимый даже в хороводе магического безумия энергетический импульс, я дернул Бродягу на себя, одновременно отпрыгивая от того места, где он полусидел, полулежал.

Либо Блестящий ошибся, либо магический беспредел нарушил что-то в строении стены, но удар шамана привел к тому, что в ней образовалась внушительная дыра, из которой тут же высунулась полупрозрачная трехпалая когтистая лапа.

Краем глаза я умудрялся все это время следить за шаманом. Что характерно, он и сам удивился сначала тому, что оглушенный враг улетает от удара, какой должен был стать последним в его жизни. Брешь в стене, которую он, видимо, тоже считал нерушимой, опять-таки образовалась для него весьма неожиданно. А уж лапа, деловито и сноровисто расширяющая пролом, так и вовсе насторожила.

И отнюдь не зря!

Но пока что, неизвестный монстр прямой опасности для шамана не представлял, и тот решил сначала разобраться с чудом спасения обреченной на заклание жертвы. Поднатужившись, он пробил действие амулета и рассмотрел меня, все еще не отпустившего Бродягу во всех подробностях.

Как я это понял? Да просто встретился с ним взглядом и как-то сразу все понял…

Усмехнувшись, верховный непринужденно сделал так, что двигать наша отчаянная троица могла только глазами, а сам, подавляя охотничий азарт, стал дожидаться появления монстра во всей его полупрозрачной красе.