Я впустил Юлю в комнату и спросил недовольным тоном:

— Какая беда? С чего ты это взяла? Откуда у тебя такие сведения?

Юля взволнованно продолжила:

— Совсем не давно Маша позвонила мне домой. Она была в ужасном состоянии. Рыдала в трубку, просила прощения, говорила, что никогда не простит себе то, что сделала. Я как могла пыталась еще утешить. Но она практически не слушала меня, а потом бросила трубку. После этого мною сразу овладело предчувствие какой-то страшной беды, которая вот-вот может произойти с ней. Я пыталась успокоить себя, но ничего не помогало. Потом я решила приехать к тебе. Саша надо не медленно ехать и спасать Машу!

— Куда ехать? И от чего спасать? — недоуменно воскликнул я, — слушай Юль я, конечно, понимаю, что ты не совсем обычный человек и у тебя видимо имеются какие-то способности к предвидению будущего, но вот сейчас мне кажется, что ты все преувеличиваешь. А главное совершенно не ясно куда надо ехать?

— Саша давай съездим к ней домой. Если с ней все хорошо, то я должна убедиться в этом лично. Поехали вместе! Я на машине и это не займет много времени.

— Да куда хоть ехать то! Я не знаю где она живет! Так Юль успокойся. В таком состоянии тебе все равно нельзя за руль. Как ты до меня доехала и врезалась куда-нибудь, не понимаю честное слово!

— Санечка, я знаю где она живет! Улица Чехова дом 40 квартира 16. Поехали пожалуйста. Я не прощу себе если с ней что — ни будь случится. Поехали!

— Улица Чехова? Не самый близкий путь! Хорошо поехали. Убедимся, что с Машей все в порядке и все. Только чур я за рулем!

Мы вышли на улицу и подошли к стоящей на противоположной стороне улицы “шестерке”. Я сделал было поползновение открыть водительскую дверь и сесть за руль, но Юля придержала меня за руку сказав:

— Саша давай все-таки машину поведу я. Ты хуже знаешь дорогу.

Мы выехали на проспект и помчались по направлению к центру города. Я скосил взгляд на Заварзину, удивился тому факту, что на ее лице больше не заметно следов волнения, напротив оно стало внимательным и сосредоточенным, еще раз отметил ее уверенную и четкую манеру вождения автомобиля и подумав спросил:

— А скажи мне Юля, где ты научилась так классно водить тачку?

— Меня еще папа учил этому. Я можно сказать еще в детстве за руль в первый раз села. Ну не совсем в детстве, а где-то лет в 15. Помню мама очень переживала по этому поводу, папу сильно ругала. А мне понравилось водить. А потом в девяностые, когда с деньгами было туго я даже таксовала одно время на папином стареньком “жигуленке”. Здесь в Величанске. А дальше я не одну машину сменила. Благо средства позволяли это. Я люблю водить и люблю машины.

Я усмехнулся про себя и вспомнил как поразился тому, как хорошо водит Заварзина машину увидев ее первый раз за рулем. Водит как человек имеющий многолетний водительский стаж, которого, судя по всему, не могло быть у подлинной Юли Заварзиной. Это была одна из тех странностей которая и заставляла меня подумать о том, что Юлия является далеко не тем человеком за которого она пытается себя выдать.

Мы быстро домчались до центра, повернули на Коммунистическую и вскоре уже подъехали к мосту отделавшего центр города от Дзержинского района. Проехав мост, и оказавшись на его территории мы стали углубляться в его дебри. Улица Чехова по моим воспоминаниям (я не сказать, чтобы очень хорошо знал этот район города) находилась вообще где-то у черта на куличках.

Погода быстро портилась. Вновь заморосил нудный осенний дождь, лобовое стекло машины стало стремительно запотевать, и Юля включила дворники. Мы свернули один раз, затем другой и оказались на темной мрачной улице, с совершенно раздолбанным асфальтом и редкими тусклыми фонарями. Окружающий ландшафт напоминал собой какое-то совершенно Богом забытое место и являлся разительным контрастом по сравнению с залитым электрическим светом центром города. В довершение всего на улице было совершенно безлюдно. Дождь и густая осенняя тьма загнала всех местных жителей под крышу. Если бы не светящиеся окна панельных многоэтажек данная местность производила впечатление совершенно безлюдной и не обитаемой.

Юля притормозила машину под одним из фонарей. Она приоткрыла дверь и некоторое время напряженно всматривалась в ночной сумрак. Затем пробормотав, что-то себе под нос она сдала назад, повернув налево, съехала на какую-то тропинку. Проехав по ней немного, мы форсировали затем немалых размеров лужу, вновь выехали на асфальт и почти сразу практически уперлись в торец пятиэтажной “хрущевки”.

Юля опять приоткрыла дверь, выглянула наружу, осмотрелась и сказала мне:

— Кажется приехали.

— А откуда ты так хорошо знаешь эти гиблые места? — спросил ее я, — мне бы нипочем здесь не сориентироваться. Быстро во всяком случае. А ты раз, раз и готово.

— В прошлой жизни бывать приходилось. Пошли быстрее! Как бы не опоздать, — ответила мне Заварзина.

Она проехала еще немного вперед и остановила “шестерку” прямо возле подъезда сказав:

— Этот кажется.

Мы вылезли из машины, вошли в подъезд и мигом поднялись на четвертый этаж, остановившись перед дверью, на которой виднелась всего одна из цифр некогда двузначного номера. Этой цифрой была шестерка.

— Саша позвони, — прошептала Юля.

Я нажал на кнопку звонка раз, другой, все было безрезультатно. Дверь не открывалась, не было слышно и ничьих шагов в прихожей. Потеряв терпение, я начал стучать в дверь сначала тихо, а затем все громче и громче.

Наконец в прихожей раздались какие-то шуршащие звуки и чей-то испуганный голос спросил из-за двери:

— Кто здесь?

— Нам нужна Маша Елизарова. Она дома? Откройте нам. «Мы ее коллеги с работы», — произнесла Юля из-за моего плеча.

Защелкал замок, звякнула цепочка, дверь распахнулась, и я увидел стоящую на пороге полноватую женщину на вид лет 50. Она была очень похожа на Машу и у меня при взгляде на нее ни возникло ни малейшего сомнения в том, что эта женщина являлась ее матерью.

— А Маши нет дома. Уже часа полтора как убежала. Вся в слезах и не сказала куда. Я вот места себе не нахожу ночь на дворе, а ее нет до сих пор. А что случилось-то? — сказала тревожным голосом женщина.

— А вы не знаете куда она могла уйти может к подруге какой? — вновь спросила Заварзина.

— Да у нее подруг то только Светка Терентьева, да Зойка Степанищева. Ну к Зойке она вряд ли пошла та родила недавно ей не до подруг сейчас. А Светке я только, что звонила. Не было у них Маши.

— А где живет эта Зоя не подскажете?

— Далековато. За мостом. Сергея Лазо четырнадцать квартира сорок восемь. Телефона вот нет у нее, а так бы я и ей позвонила. — сокрушенно добавила мать Маши, — так-то Маша по ночам то не шастает, дома сидит, а сегодня, что-то произошло с ней. Как с работы пришла так в своей комнате заперлась и не выходила долго. Я прислушалась, слышу плачет. Потом по телефону с кем-то разговаривала, с какой-то Юлией Сергеевной. А как поговорила считай сразу оделась и убежала. Мне ничего не сказала куда это она на ночь глядя собралась.

— Спасибо вам. Извините за позднее вторжение. Саша пойдем. Спокойной ночи! — Юля попрощалась с матерью Маши и стала быстро сбегать по лестнице.

Мы вышли из подъезда на улицу. Дождь уже не моросил, а с каждой минутой лил все сильнее. Это был тот самый затяжной холодный осенний дождь, который мог, не прекращаясь идти сутки напролет, то ослабевая, то усиливаясь вновь.

— Ну что будем делать? — спросил я Юлю, — где ее теперь искать? Поедем что ли к этой самой Зойке Степанищевой?

Юля не ответила на мой вопрос. Она безмолвно стояла возле машины опираясь рукой на капот. Глаза ее были полузакрыты, губы плотно сжаты. В таком молчании прошло, наверное, минуты три.

Наконец она пришла в себя, встряхнула головой и сказала:

— Поехали скорее! — и открыв дверцу полезла на водительское место.

— И куда интересно мы поедем? — спросил я ее усаживаясь рядом, — у тебя есть какие-ни будь мысли на этот счет. Я вот, например не представляю себе, где искать эту Машу.