— Ага, представляю. Факультет ясновидения и вещих снов. — иронично хмыкнул Лева.

— Вот зря смеешься, возразил я. — Кто знает, может так все и будет, хотя называться все это дело конечно будет, пожалуй по-иному.

— Наша наука точная. Не то что ваша история, в которой все меняется согласно очередному постановлению партии и правительства. — подколол меня Фридман.

— Не злобствуй и не нападай на нашу передовую историческую науку, последыш диссидентов. — ответил я ему и пошел на кухню жарить себе яичницу.

Проснувшись на следующее утро, я посмотрел на историю, произошедшую со мной вчера уже несколько иначе. Недаром говорят, что утро вечера мудренее. Все пережитое мною вчерашним вечером было настолько не обычным для меня, что, не много поразмыслив я стал подозревать во всем этом какой-то изощренный розыгрыш или инсценировку осуществленную Заварзиной. Правда, как я не ломал свою бедную головушку то, так и не смог найти более или менее достоверный мотив такого, мягко говоря, странного поведения Юлии. Все же на явно сумасшедшую она как-то не походила. Да и у мужика, которого я вчера нокаутировал в роще, было при себе два ножа.

А между тем наступали очередные выходные. Немного подумав и все взвесив я решил не ехать домой в Старо Петровск, а остаться в городе и посвятить свободное время поиску возможных ответов на возникшие у меня сегодня утром вопросы.

Для начала я направил свои стопы в областную библиотеку. В читальном зале я взял номера журнала “Иностранная литература” за этот год, чтобы ознакомится с романом американского писателя-фантаста, который вчера рекомендовала мне Юлия.

Оказалось, что роман Стивена Кинга “Мертвая зона” был напечатан в первых трех номерах за этот год. Я погрузился в чтение. Надо сказать, что история простого американца, который после нескольких лет пребывания в коме приобрел дар ясновидения, неожиданно захватила меня. Понравился мне и не обычный стиль Кинга. Во всяком случае ничего подобного я доселе не читал.

Время незаметно для меня шло и до наступления обеденного перерыва. Я сожалением отложил номера “Иностранной литературы” решив вернуться к ним чуть позже, а пока посвятить оставшееся время другому делу.

Наскоро перекусив в ближайшем кафе, я сел на автобус и после получаса езды на чадящем “Икарусе” вылез на той же самой остановке, вблизи которой был расположен тот дом, у подъезда которого я вчера так неожиданно встретил Заварзину.

Дом был хорошо и виден от остановки, и я быстро направился к нему. У знакомого подъезда на лавочках сидело несколько бабулек, которые увидев меня мигом прекратили свои разговоры и начали настороженно словно радарами ощупывать меня своими глазами.

Первое, что поразило меня, когда я оказался возле этого дома это совершенно иная отличная от вчерашней атмосфера, окутавшая его. Возле подъездов сидели старушки, вокруг галдели и сновали дети, ходили взрослые, с какого-то балкона неслись звуки мелодия песни “Поворот” в исполнении “Машины времени”, одним словом, напрочь отсутствовало то зловещее безлюдье, и тишина, которая так поразила меня здесь на этом месте вчера в момент встречи с Заварзиной.

Подивившись этому обстоятельству, я все же списал это на особенности субъективного восприятия действительности. Я был настолько удивлен тем обстоятельством, что встретил здесь у черта на куличках, свою коллегу, которая в довершении всего огорошила меня своей такой странной просьбой, что вполне возможно я как-то иначе стал воспринимать окружающую меня реальность.

Быстро пройдя мимо сидящих старушек, я вошел в подъезд и галопом поднялся на четвертый этаж. Отыскав квартиру за номером 49, я подошел к двери и нажал на кнопку звонка. Честно говоря, я с трудом представлял зачем я это делаю и что буду говорить, когда дверь откроется.

Однако сколько я не нажимал на кнопку дверь так и не открылась. Я стукнул по ней несколько раз кулаком, но все осталось без изменений. Очевидно, что хозяева либо отсутствовали дома, либо по каким-то причинам не желали открывать дверь. Я стукнул еще раз, затем прижался ухом к дерматину и прислушался. В квартире царила абсолютная тишина. Было очевидно, что звонить и стучать смысла больше нет. Все равно никто не откроет.

Делать было нечего, и я стал спускаться вниз. Выйдя из подъезда, я обратился к старушкам, сидящим на скамейке.

— Доброго дня, уважаемые! Я тут одного человечка разыскиваю, а адрес точно не знаю. Вернее, знаю номер квартиры сорок девятая, а вот номер дома подзабыл. То ли ваш, то ли следующий. Я в сорок девятую квартиру сейчас звонил, звонил, стучал, стучал, а никто не открыл. Помогите если не трудно.

— А кого разыскиваешь мил человек? — спросила могучего вида старуха.

— Девушку молодую. Татьяна Воронина зовут. Блондиночка такая. Не проживает здесь? Не видели?

— Нет не видели — ответила та же старуха. — В сорок девятой Валька Воробьева проживает с двумя дочерями, вдова, мужик у нее третий год как помер. А дочерей звать Надька да Светка. И темненькие они обе.

— И звонил ты им зря — влезла в разговор другая старуха. — Их нет никого. Вчера уже ночью Мишка бывший Надькин хахаль прибегал. Надька она, когда от мужа пьяницы ушла с этим Мишкой спуталась. А он похлеще ее мужа оказался. Пил тоже, а как напьется давай Надьку смертным боем лупить. И Вальке доставалось. Выгнали они его. А вчера он заявился с мордой разбитой и давай в дверь лупить, да матом орать. Открыли ему, а он на Вальку накинулся, бить ее взялся, потом и Надьке досталось, душить он ее начал. Тут такой ор стоял, я этажом выше живу, а все слышно было. Хорошо у соседей Авериных сынок только что из армии пришел, в десанте служил. Он то этого Мишку и успокоил. Потом другие мужики прибежали и скрутили его. Потом милицию да скорую помощь вызвали. Мишку заковали да в отделение и увезли. А Вальку и Надьку в больницу на скорой помощи. Вальку на носилках, а Надька хоть, и вся в крови, но на своих двоих до машины дошла. Светка сестра ее, наверное, в больницу к ним поехала. А Мишку идиота теперь в тюрьму посадят. Туда ему и дорога придурку чертовому!

Я внимательно и до конца выслушал весь этот рассказ, из которого узнал, что Афанасьеву все же удалось освободится от моих пут. Ну или ему помогла чья-то добрая душа. А обретя свободу он все-таки попытался осуществить свой план мщения бывшей невесте, но последствия на этот раз были похоже куда менее тяжкие.

— Ладно, уважаемые, всего хорошего! — попрощался я со старушками. — Я посмотрю у вас тут как в Чикаго. Нет тут значит Татьяны Ворониной. Ну что же будем искать! — закончил я общение бессмертной фразой Семена Семеновича Горбункова из “Бриллиантовой руки”. И пошел по направлению к автобусной остановке.

Вскоре я опять был в центре. Тут меня настиг некоторый диссонанс. Я как-то не мог решить, что мне сейчас делать в первую очередь. Мелькнула было мысль вернутся в библиотеку и продолжить чтение романа Кинга, но потом махнув рукой я устремился на поиски ближайшего исправного таксофона.

Мои поиски быстро увенчались успехом. Я достал из пиджака записную книжку и нашел номер домашнего телефона Заварзиной, который я когда-то взял на кафедре. Отыскав две копейки, я опустил их прорезь и стал накручивать диск. Раздались длинные гудки, затем щелк! И монета провалилась в нутро аппарата и в трубке раздался голос Заварзиной.

— Алло. Слушаю вас.

— Привет! Это я. Саша Солдатов.

— Привет, Саша! Что-то случилось?

— Я тут был возле дома, где мы вчера так неожиданно повстречались… — и я вкратце пересказал Юлии всю ту информацию, что добыл в разговоре со старушками у подъезда.

— Значит он все-таки сумел развязаться, — сказала на это Заварзина. — А ты Саша говорил, что он не сможет этого сделать.

— Ну наверное ему кто-то помог, через рощу народ то ходит. Главное Афанасьев никого не убил. Хотя серьезных телесных повреждений избежать, судя по всему, не удалось. Ну ничего нет худа без добра. Теперь этого субъекта на несколько лет на зону отправят. И он уже никому не сможет угрожать здесь.