- Прекрасно! Тогда я покидаю вас, но надеюсь, что увидимся на пиру.

Когда Дерли удалился, иллюзионист с широкой улыбкой промолвил:

- Забавно, что в Юларии даже у виноделов есть Дома. Надо бы разузнать, вдруг и у свинопасов тоже. Великий Колум, вот так бы всегда – не бегать в поисках заказа. Стоишь себе, потягиваешь винишко, а работа тут как тут. Кажется, я уже слышу звон юларийских золотых марок в наших карманах.

- На наших банковских счетах, ты хотел сказать, - хмыкнул монетчик. Золото, которое вручил им Виоторд, они уже положили в «Кордан и братья».

На стене вскоре показались два трубача, барабанщик и распорядитель праздника, облаченный в плащ, будто переливающийся в лучах заходящего солнца. В руке он держал церемониальный жезл, увенчанный крупным рубином. Отметив, что многие гости так и продолжали шумно общаться, распорядитель кивнул трубачам. Последовал резкий взмах жезла – и музыканты тут же грянули протяжную ноту, обратив на себя всеобщее внимание. Когда разговоры полностью утихли, герольд во всю мощь легких выкрикнул:

- Его величество король Виоторд, первый этого имени!

Словно по невидимой команде почти сотня гостей разбилась на две части, освободив место для прохода по центру двора. Барабанщик отбил короткий ритм, и массивные двери Королевской башни распахнулись. Под приветственные крики гостей и торжественное гудение труб на Малом дворе, наконец, появился властитель Юларии. Его сопровождали юные пажи в красных сюрко, один из которых нес завязанный мешок, несколько стражников в доспехах, расписанных золотом, а чуть позади короля шагал невысокий человек с татуировкой монеты. Гастор, личный телохранитель Виоторда из ордена Монетного двора.

Виоторду было далеко за сорок, но выглядел он крепко, словно годы опасались оставлять на нем след времени. Широким плечам короля мог позавидовать ярморочный борец, в коротко стриженных волосах цвета воронового крыла не пряталась седина, густая борода, обрамляющая всю нижнюю часть лица, расчесанная и смазанная маслом, почти что блестела. Государь был одет в простую белую рубаху, украшенную у сердца вышитым гербом Юларии, и коричневые охотничьи штаны, заправленные в черные сапоги. Корона, выполненная в виде сплетенных виноградных лоз, венчала его голову. Сделав несколько шагов вглубь двора, Виоторд остановился, оглядел гостей и улыбнулся.

- Вижу, что некоторые из вас уже замерзли! – провозгласил он зычным рыком. – Не пора ли согреться, друзья? Выпускай!

Паж, который нес мешок, положил его под ноги, развязал и перевернул. Освобожденный из плена ушастый заяц сначала замер, не понимая, что происходит, а потом резво метнулся между рядов гостей в поисках выхода. Раздался хохот, свист, некоторые из дам завизжали, словно паж на самом деле выпустил громадную крысу. Музыканты дружно завели развеселую мелодию, причем Дарлан заметил, что к трубачам и барабанщику присоединились дудочники и скрипачи, появившиеся в открытых окнах башен. Свесив ноги, они играли, призывая собравшихся больше не медлить. Гости, позабыв о происхождении, принялись ловить длинноухого, призраком носящегося среди них. Кто-то в первые мгновения забавы уже успел потерять пуговицы на камзоле или порвать чулки, а кто-то хорошо приложился о камень, но встал как ни в чем ни бывало, и продолжил увлекательную погоню. Слуги, толпившиеся на балконах и жмущиеся к оконным проемам, смеялись, наблюдая всю это чехарду. Сам король тоже принимал участие, не стесняясь в крепких выражениях, когда заяц ускользал от него. Ушастый зверь иной раз пытался укрыться за кострищами, но бдительная стража отгоняла его древками копий. Эта забава была знакома Дарлану, только в Фаргенете вместо зайца ловили курицу, а на Монетном дворе – свинью, да обязательно в грязи, чтобы веселее было.

- Не присоединишься? – спросил монетчик у Таннета. Кроме них лишь еще несколько гостей следили за творящимся весельем. Остальные окунулись в азартную гонку. Гастор, конечно же, тоже держался в стороне, не спуская глаз с Виоторда. На Дарлана он ни разу не посмотрел.

- Еще чего, зря я, что ли, за костюм переживал?

- А вот твой любовный интерес не боится порвать платье.

- Забери ее Малум! – воскликнул иллюзионист, не веря глазам. – Она действительно ловит этого проклятого зайца!

Сбросив плед, Илерия попыталась схватить зверя, шмыгнувшего у нее между ног, при этом ее грудь едва не выскочила из корсажа. Заяц увернулся от женских рук, и скакнув в сторону, поскользнулся на камнях. Илерия со смехом бросилась за ним, сталкиваясь с другими охотниками плечами. Таннет смачно выругался и рванулся вперед, словно благородный рыцарь, устремившийся на помощь даме.

Ловля зайца продолжалась даже когда сумерки опустились на Малый двор. Некоторые из гостей уже устали, и теперь, тяжело дыша и держась за помятые места, присоединились к наблюдавшим. Дарлан подозвал слугу, чтобы взять еще бокал вина, как вдруг музыка оборвалась, люди радостно закричали, а заскучавший на время герольд зычно объявил:

- Заяц пойман!

Когда толпа разошлась, монетчик с удивлением обнаружил, что Таннет стоит возле короля, и крепко прижимает к себе животное. Пуговицы его камзола по-прежнему были на месте, чулки целы, а вот платок с шеи пропал, и, скорее всего, был уже затоптан. На счастливом лице мага сияла довольная улыбка. Раскрасневшаяся леди Илерия, одобрительно смотрела на него сзади.

- Наш победитель амароков еще и славно отохотится на зайцев, - расхохотался Виоторд. Корона чудом всю погоню держалась у него на голове. – Честь и хвала ему!

- Честь и хвала! – дружно отозвались гости. Таннет учтиво поклонился, передал зверя пажу, который тут же запихнул его в мешок и унес в башню. Скорее всего, прямиком на кухню. По традиции, поймавший зайца должен был целиком его съесть. Зная аппетит друга, Дарлан за него не волновался. Иллюзионист отвесил еще один поклон, и направился к монетчику.

- И теперь настал момент проводить время Хиемса, ибо самая длинная ночь в году приближается, - продолжил правитель Юларии. Он хлопнул в ладоши, церемониймейстер вновь взмахнул жезлом, и музыканты протрубили сигнал. Гости замка, перешептываясь, начали выстраиваться в несколько рядов.

Из Королевской башни к этому времени уже показались мрачные служители храма Хиемса в черных сутанах. С собой они несли связки длинных витых свечей, приготовленных для ритуала. Их шествие замыкал старший клирик, на ладонях которого покоилась чаша со священным огнем. Языки красного пламени заметно дрожали на открытом воздухе, но были далеко от того, чтобы погаснуть. Особое масло на дне пиалы горело долго и даже внезапный снегопад не сумел бы его затушить. Молчаливо скользя по камню в почти полной тишине, монахи каждому из присутствующих выдавали по одной свече, а затем, когда клирик подходил ближе, гости зажигали их, опуская в чашу. Скоро очередь дошла и до Таннета с Дарланом, а спустя пару минут сгущающуюся темноту над Малым двором уже разгоняла почти сотня маленьких огоньков.

Двери на резном балконе над входом в Королевскую башню распахнулись, и в окружении служек, несущих свет-кристаллы на специальных подставках, перед собравшимися предстал экзарх Юларии. По традиции, он должен был находиться выше всех, даже короля. Драгоценные камни на его бело-золотой митре искрились будто снег на кусачем морозе. Экзарх опирался на серебряный жезл, оплетенный кожаными ремешками. Его одеяния как у всех высших священнослужителей сочетали три цвета: черный, зеленый и белый. Черный символизировал веру в Хиемса, зеленый – в Аэстас, а белый – в Колума. Длинная борода экзарха была подвязана шелковым поясом. Когда голос богов обвел людей пристальным взглядом, закончились последние из звучавших шепотков. Ударив трижды концом жезла в пол, экзарх начал говорить. Несмотря на старость, он звучал громко и уверенно:

- Как ночь сменяет день, так и зиму сменяет весна. Как луну сменяет солнце, так и время Хиемса сменяет время Аэстас. Самая длинная ночь уже на пороге, и мы должны восславить Хиемса, одного из наших владык, чье могущество будет вечным и неоспоримым. Услышь нас, хозяин Подземных чертогов!