- Так вы сами внезапно в гущу полезли, кто ж на пути стрелка становится?

- Невидимого стрелка?

- Ой, ваша правда, господин капитан. – Таннет так явно покраснел, что монетчик не выдержал и прыснул от смеха.

Позади всадников снова катилась повозка алхимика. Когда Дарлан принес нанимательнице сеть с гумонкером, Мирана разве что не подпрыгнула от радости, словно юная дева, которой отец подарил давно желаемое платье. В тот момент ее лицо выглядело таким счастливым, что, казалось, она помолодела сразу на полтора десятка лет. После этого ее крепкие объятия не почудились монетчику чем-то неожиданным. Теперь Мирана насвистывала слабо знакомую задорную мелодию. Ей не терпелось поскорее вернуться в лабораторию, чтоб приступить к опытам. Дарлан прекрасно ее понимал, он помнил, как сам спешил впервые опробовать все способности Монетного двора после обряда инициации.

Из ящика с пойманным чудовищем до сих пор не раздалось ни звука, хотя до города оставалось чуть меньше половины пути. Гумонкер все еще находился под действием алхимического порошка, которым Дарлан обильно осыпал его, едва монстр надежно запутался в сети. Алхимик решила, что брыкающегося гумонкера, да к тому же плюющегося опасной паутиной, лучше привести в бесчувствие все-таки в деревне, от греха подальше, хотя изначально собиралась применить свой порошок уже в лаборатории, перед вскрытием.

- Как же свела судьба мага-иллюзиониста и мастера Монетного двора? – поинтересовался Аргольн, посмотрев на Дарлана.

- Совершенно случайно.

- В Дретвальде, - не забыл вклиниться Таннет. – В знаменитого городе Балтрон мы навсегда вписали свои имена в скрижали истории.

- Охотно верю, господа. Далековато от наших краев.

- Чудовища, к сожалению, есть повсюду. – Дарлан почесал Монету за ухом. – Было бы несправедливо помогать людям только там.

- Забери меня Малум! – воскликнул капитан стармостских стражников, дернув себя за ус. – Ваше благородство нравится мне все больше и больше. Может, я порекомендую вас барону?

- Не думаю, что это хорошая идея. Из ордена я вышел по определенным причинам, о которых предпочел бы не говорить. Однако последствия этих причин настолько серьезные, что мои бывшие собратья не будут рады нашей следующей встрече. К тому же, вряд ли магистрам придется по нраву, что я отнимаю у них хлеб.

- Жаль, очень жаль, ваша мощь пригодилась бы городу, особенно сейчас, когда Стармост приходит в себя. Если бы не вы, боюсь, истребление этих, как их?

- Гумонкеров, - любезно пришел на помощь иллюзионист.

- Вот-вот, истребление этих гумонкеров не обошлось бы без убитых с нашей стороны.

Аргольн не лукавил, тварей в подземелье оказалось гораздо больше, чем воинов, собранных капитаном для похода, на каждого по итогу пришлось где-то по пять-шесть, поэтому, разумно оценив ситуацию, Дарлан отложил тогда поимку одной особи на потом, и поспешил на подмогу яростно отбивающимся солдатам. Он рубил созданий элоквитов только мечом - из-за того, что битва мгновенно превратилась в кучу-малу, где пауки-переростки пытались облепить людей со всех сторон, было сложно рассчитать правильные траектории для монет. Рисковать жизнями стражников не следовало, им и так приходилось в те минуты несладко. Кого-то гумонкеры повалили, стараясь прокусить кожаные доспехи, кого-то обратили в бегство. Убежавших нельзя было обвинить в трусости, они бились не с разбойниками или вражескими солдатами. Против них выступала иная сила, порожденная чуждым разумом элоквитов. Это Дарлан с Таннетом уже относились к чудовищам проще, хотя иной раз их тоже одолевала оторопь при виде страшных тварей, живущий бок о бок с людьми.

Ближе к финалу сражения, монетчик позволил солдатам добить оставшихся гумонкеров, а сам выполнил заказ Мираны. В итоге из отряда Аргольна пятеро воинов обошлись легкими ранениями и лишь одни пострадал серьезно. Паук-переросток в пылу схватки сбил с его головы шлем, а затем сильно порвал лицо несчастному своими острыми жвалами. Сейчас перевязанный воин бес сознания лежал в повозке, на которой до этого везли бочки.

Уже за воротами охотники и Мирана разделились с отрядом Аргольна. Кровавый тупик более не нагонял на Таннета жути, довольный результатом похода, маг широко улыбался, предвкушая скорую награду. У особняка нанимательница засуетилась, отдавая дальнейшие распоряжения. От охватившего Мирану возбуждения у нее даже затряслись руки.

Нести в лабораторию ящик с гумонкером, разумеется, выпало Дарлану. Когда он спускался в святая святых алхимика, спящий монстр вдруг пробудился. Пытаясь выбраться из ловушки, он стал биться о стенки, вереща как сотня ненастроенных скрипок. Монетчик не без труда удержал ящик, проклиная создание элоквитов. Оставалось надеяться, что тварь не вырвется наружу прежде, чем Мирана снова воспользуется парализующим порошком. Таннета алхимик отправила в какой-то трактир, чтобы договориться о доставке шикарного ужина. Сама Мирана планировала до позднего вечера работать над панацеей, поэтому времени на готовку у нее не было.

Вернувшийся иллюзионист, застал Дарлана дремлющим – бой с гумонкерами прилично вымотал монетчика, а во сне эфир быстрее восстанавливал организм.

- Нас ждет потрясающий пир, - радостно сказал Таннет, будто не замечая, что его напарник лежит с закрытыми глазами. – Чего я только не заказал. Молочный поросенок в карамели, салат с водорослями и креветками. Пальчики оближешь! Еще и Мирана платит, ну разве не здорово?

- Прекрасно, - не разжимая губ, произнес Дарлан. – Только можно было бы сообщить об этом позже, я, как видишь, сплю.

- Вставай, победитель гумонкеров, надо бы погулять по Стармосту.

- Без меня.

- Ишь лежебока, вставай, ночью отоспишься.

- Хочу отдохнуть, кажется, ты и без меня отлично скоротаешь день. – Монетчик перевернулся на бок, чтобы быть спиной к магу, может так до него дойдет. – Например, в борделе.

- А что, эта идея мне нравится! – засмеялся Таннет. – Ничто так не горячит кровь, как добрая битва, а где, как не в борделе, выпустить образовавшийся пар. Может и тебе надо, дружище, это ж бодрит лучше, чем сон. Подумай. Или ты надеешься сегодня очутиться в постели нашей гостеприимной хозяйки?

- Опять ты за свое? Нет, не надеюсь.

- Конечно, это ж не королева.

- Таннет!

- Ладно, ладно, прекращаю. – Иллюзионист вдруг зевнул. – Ну вот, похоже, ты меня заразил своей сонливостью, пойду-ка я, пока задор не пропал.

Как только Таннет вышел, Дарлан крепко уснул. Пробудился он, когда до заката было недалеко. Откуда-то пахло горячей едой, видимо, заказ уже доставили. Надо же, магу хватило ума больше не тревожить спящего друга по пустякам. Усталость исчезла, хоть сейчас в долгий путь. Немного размявшись с монетами, Дарлан вышел из комнаты и направился в столовую. Таннет сидел там в одиночестве, Мирана все еще колдовала в подвале. Заставленный всевозможными блюдами стол радовал взор, а желудок тут же с готовностью сообщил, что пора отужинать.

- Я уже готов приступить, - с присущей ему простотой заявил иллюзионист.

- Дождемся хозяйки.

- Да сам понимаю, что без нее нельзя.

- Удачно сходил?

- Не особо. Бордели тут, скажем, ничего стоящего предложить не могут, поэтому я всего-навсего обошел город, рассматривая местные красоты.

- Мирана не показывалась? – спросил монетчик, усаживаясь напротив Таннета.

- Представляешь, ни разу. Я крикнул ей, когда принесли все это пиршество, она лишь огрызнулась, будто я ей гадость какую-то озвучил. Вот это увлеченность работой.

- Она на полпути к осуществлению мечты всей жизни. Ты бы также реагировал на помехи.

- Наверняка. Только вот я бы лично не хотел, чтобы моя заветная мечта, та цель, ради которой я существую, была мной найдена.

- Тогда в чем ее смысл? – удивленно спросил Дарлан, пытаясь понять – не очередная ли это странная шутка, время от времени отмачиваемая магом.

- Так сам посуди, - пустился в объяснения Таннет, подставив кулак под подбородок, - если мечта сбылась, то ради чего жить дальше? Ради новой? А если случится так, что новой цели не будет? Тогда к чему стремится? Просто плыть по течению жизни, все больше погружаясь в скуку, как в кисель? Вот откроет Мирана панацею, дальше что? Философский камень? Она сама сказала, что ей это совершенно неинтересно. Если уж и добиваться заветной цели, то только на смертном одре, когда уже деваться будет некогда. Проклятье, я скоро слюной изойду.