Руководствуясь своими резонами, большинство северян первоначально соглашались, что причиной войны стало отнюдь не рабство. 4 июля 1861 года в своем послании специальной сессии Конгресса Линкольн еще раз подтвердил, что «не имеет цели прямо или косвенно препятствовать рабовладению в тех штатах, где оно уже существует». Конституция гарантировала защиту рабства в этих штатах; администрация Линкольна вела войну, основываясь на неконституционности сецессии, и, как следствие, придерживалась конституционных рамок. Конгресс согласился со словами президента. 22 и 25 июля Палата представителей и Сенат приняли похожие резолюции, внесенные сенатором от Кентукки Джоном Криттенденом и его коллегой от Теннесси Эндрю Джонсоном. Резолюции гласили, что Соединенные Штаты ведут войну, не имея намерения «упразднить или вмешаться в существующие институты [отделившихся] штатов», стремясь лишь «защитить и укрепить главенство Конституции и сохранить Союз, оставив в неприкосновенности честь, равенство и права отдельных штатов»[632].

Вскоре республиканцы поменяют свои взгляды, но в июле 1861 года даже радикалы, надеявшиеся, что война может уничтожить рабство, проголосовали за резолюции Криттендена — Джонсона (чтобы быть совсем точными, три радикала проголосовали против, а два десятка воздержались). Большинство аболиционистов поначалу также воздержались от открытой критики нейтралитета администрации по вопросу о рабстве. Предполагая, что «смертельная схватка с рабовладельческой олигархией Юга» должна в конечном итоге привести к гибели рабства, Уильям Ллойд Гаррисон в апреле 1861 года советовал своим единомышленникам: «„Стойте — и увидите спасение Господне“ вместо того, чтобы еще больше подливать масла в огонь»[633].

Такое решение о сдержанном обсуждении вопроса о рабстве было продиктовано и заботой о единстве Севера. В 1860 году Линкольну удалось завоевать меньше половины голосов избирателей в штатах, впоследствии оставшихся верными Союзу (включая пограничные). Некоторые из тех, кто голосовал за его оппонентов, в 1861 году наверняка бы отказались поддерживать антирабовладельческий пафос войны. Аналогично открытое заявление о том, что главной целью Конфедерации в этой войне является защита рабства, могло скорее разобщить Юг вместо того, чтобы его объединить. Поэтому обе стороны решили не выносить сор из избы, сконцентрировав свою энергию на мобилизации гражданских добровольцев и изобретении тактики наилучшего их использования.

Соединенные Штаты обычно начинали готовиться к войне, уже вступив в нее. Это справедливо и для Гражданской войны. Страна была готова для крупнейшей войны в своей истории куда меньше, чем для любой другой. К началу 1861 года большая часть крошечной 16-тысячной регулярной армии была рассредоточена по 79 приграничным поселениям к западу от Миссисипи. Почти треть офицеров подали в отставку, чтобы присоединиться к Конфедерации. Военное министерство было погружено в привычную бюрократическую рутину. Большинство его чиновников, как и четыре предыдущих военных министра, были уроженцами Юга. Главы семи из восьми армейских служб состояли на службе еще со времен англо-американской войны 1812 года. 74-летний главнокомандующий Уинфилд Скотт страдал от водянки и головокружений и иногда засыпал во время совещаний. Многие способные молодые офицеры, отчаявшись прорваться сквозь завесу рутины и видя лишь скудные перспективы, вышли в отставку и стали реализовывать себя на гражданском поприще. Репутация «вождя виннебаго» (военного министра Кэмерона) рождала дурные предчувствия насчет его способностей эффективно и, главное, честно разобраться с огромными военными контрактами — делом ближайшего будущего.