Общественное мнение Севера укрепило решимость Линкольна, но Сьюард между тем втихомолку продолжал уверять южан в скорой сдаче Самтера. Один из трех представителей Линкольна, посланных им в Чарлстон, чтобы оценить ситуацию на месте (его старый друг Уорд Лэймон), говорил каролинцам и самому Андерсону о неизбежности эвакуации. «Ястребы» и «голуби» в администрации президента, очевидно, шли встречными курсами. Столкновение произошло 28 марта. В этот день Линкольну стало известно, что генерал Скотт хочет эвакуировать как Самтер, так и Пикенс. Причины такого шага лежали скорее в политической, нежели в военной, плоскости. «Эвакуация обоих фортов, — писал генерал, — немедленно сгладит противоречия внутри оставшихся восьми рабовладельческих штатов, придаст им уверенностии укрепит их сердечную привязанность к Союзу». Вечером после официального обеда Линкольн созвал министров на чрезвычайное заседание кабинета. По мере того как явно уязвленный президент зачитывал им меморандум Скотта, на лицах большинства министров читалось «полное изумление». Генерал (виргинец по происхождению) призывал к безоговорочной капитуляции перед Конфедерацией. Находился ли Скотт под влиянием Сьюарда (как полагало большинство членов кабинета) или нет, его политически мотивированная рекомендация вызвала подозрения в том, что и первоначальное мнение о невозможности укрепления гарнизона Самтера имело ту же природу. Настроения кабинета резко переменились по сравнению с теми, что преобладали две недели назад. Четыре из шести его членов (Калеб Смит по-прежнему поддерживал Сьюарда, а Кэмерон отсутствовал) высказались за вторую попытку прорваться к Самтеру, и все шестеро поддержали дополнительное усиление Пикенса. Линкольн отдал приказы о подготовке секретной экспедиции для выполнения последней задачи и, что более важно, распорядился, чтобы Фокс готовил корабли и войска для подкрепления Самтера[567].

Такой поворот событий загнал Сьюарда в угол. Его заверения, сделанные южанам, его миролюбивая политика «добровольной реорганизации Юга», наконец, его «премьерские» амбиции — все это, казалось, пошло прахом. Чтобы восстановить пошатнувшиеся позиции, Сьюард действовал смело и демонстративно. Он вмешался в подготовку экспедиции в форт Пикенс, и ему удалось откомандировать туда самое сильное из имевшихся судов, намеревавшихся идти на Самтер. Затем 1 апреля он обратился к Линкольну с необычным предложением. Изъясняясь довольно туманно, Сьюард предположил, что сдача Самтера и удержание Пикенса склонят чашу весов на сторону Союза. Кроме того, госсекретарь хотел «потребовать объяснений» от Испании и Франции по поводу их действий в Санто-Доминго и Мексике и, в случае если таковые объяснения будут неудовлетворительными, объявить им войну. Сьюард ожидал, что война сплотит страну в борьбе против внешнего врага. «Какую бы тактику мы ни избрали, — указывал Сьюард, — кто-то должен будет нести ответственность за ее претворение в жизнь». Оставалось немного сомнений относительно того, кого он имел в виду.

Можно хорошо представить себе изумление Линкольна, когда он читал этот проект. Не желая унизить Сьюарда или отказаться от его услуг, президент никому не сообщил об этом письме, однако в тот же день написал вежливый, но твердый ответ. Линкольн напомнил своему государственному секретарю, что поклялся «удержать, занять и владеть» федеральной собственностью и не понимает, чем удержание Самтера отличается от удержания Пикенса. Оставив без внимания идею Сьюарда об ультиматуме Испании или Франции, Линкольн ответил ему, что какая бы тактика ни была избрана, «любой шаг должен сделать я»[568]. Смирившийся Сьюард более не затрагивал эту тему и показал себя одним из самых преданных советников Линкольна в течение первого срока его президентства.

Сьюард понимал, что ему придется услышать от южан обвинения в обмане, раз его уверения о скорой эвакуации Самтера поневоле оказались ложью. Он предпринял последнюю попытку исправить ситуацию. Все еще заседавший конвент Виргинии собирался недвусмысленно высказаться в пользу сецессии в случае начала вооруженных действий. Сьюард убедил Линкольна встретиться с одним из виргинских юнионистов в Вашингтоне 4 апреля. Целью встречи было оценить возможность следующей сделки: эвакуация Самтера в обмен на роспуск конвента без объявления об отделении Виргинии. Незадолго до инаугурации Линкольн выражал заинтересованность в такой сделке. Долгое время дискутировался вопрос, действительно ли президент во время частного разговора с Джоном Болдуином 4 апреля открыто предложил такой вариант[569]. Как бы то ни было, из этой встречи ничего не вышло, и после нее Линкольн стал скептически относиться к виргинскому юнионизму. Именно в этот день он отдал приказ о начале экспедиции для помощи форту Самтер[570].

План этой экспедиции несколько изменился, если сравнивать с первоначальным замыслом Фокса, причем изменения эти были довольно важными. Вместо того, чтобы с боем проложить себе дорогу в гавань, экспедиционный корпус должен был сначала постараться доставить отряду Андерсона припасы. Корабли и солдаты должны были быть начеку, но если бы батареи конфедератов не стали обстреливать лодки с провиантом, то ответный огонь не был бы открыт и пополнение осталось бы на борту. Линкольн собирался заранее уведомить губернатора Пикенса о том, что в гарнизон будет доставлено только продовольствие. Если конфедераты откроют огонь по невооруженным лодкам, доставляющим «провиант для умирающих с голоду людей», то именно они будут обвинены в агрессии и именно на их плечи ляжет ответственность за развязывание войны. Это сможет сплотить Север и, возможно, расколет Юг. Если южане пропустят лодки с провиантом, в Самтере будет сохранен мир и статус-кво, а союзное правительство одержит пусть символическую, но важную победу. Новая стратегия Линкольна послать экспедицию для доставки припасов была поистине гениальной. Он фактически указывал Джефферсону Дэвису: «Я останусь в выигрыше так или иначе». Это было «пробой пера» выдающегося политика, достойным началом президентства[571].

6 апреля Линкольн послал специального курьера в Чарлстон, чтобы известить губернатора Пикенса о «попытке доставить продовольствие в форт Самтер. Если такой акции не будет оказано сопротивления, то не пойдет и речи о высадке живой силы, доставке оружия и снаряжения без предварительного уведомления» (если не произойдет нападения на форт)[572]. Таким образом, следующий ход был за Джефферсоном Дэвисом. Президент Конфедерации также находился под давлением необходимости «что-нибудь делать». Мечта Сьюарда о «добровольной реорганизации» была для Дэвиса мучительным кошмаром. «Дух и даже сам патриотизм населения мало-помалу испаряются вследствие бездеятельности правительства, — с сожалением констатировала газета из Мобила. — Если в самом ближайшем времени не предпринять какой-нибудь шаг… то вся страна будет настолько жестоко разочарована в фальшивой независимости Юга, что люди воспользуются первыми же всеобщими выборами, чтобы низвергнуть все наше движение». Другие выразители мнения Алабамы соглашались, что война будет самым лучшим способом «избежать бедствия реорганизации»: «Южная Каролина обладает достаточными ресурсами для того, чтобы избавить нас от этой реорганизации, захватив Самтер любой ценой… Господин президент, сэр, если вы не принесете кровавую жертву на глазах у жителей Алабамы, они менее чем через десять дней вернутся в старый Союз!»[573]

Даже при условии консолидации действий всех семи штатов Нижнего Юга, без помощи Верхнего Юга будущее Конфедерации было крайне сомнительным. После переговоров с виргинскими сецессионистами «пламенный оратор» Луис Уигфолл призывал к немедленному нападению на форт Самтер, чтобы прекратить существование «старого Союза». Горячие головы Эдмунд Раффин и Роджер Прайор, раздраженные приверженностью Союзу их родной Виргинии, присоединялись к этому призыву. «Кровопролитие, — писал Раффин, — приведет к тому, что многие избиратели в колеблющихся штатах превратятся из покорных или опасливых обывателей в ревностных сторонников немедленного отделения». Если вы хотите, чтобы мы присоединились к вам, говорил чарлстонцам Прайор, то «нанесите удар». Charleston Mercury очень хотела этого: «Пограничные штаты никогда не присоединятся к нам, пока мы не продемонстрируем освободительную силу, пока мы не покажем, что гарнизон из семидесяти человек не способен удерживать закрытыми ворота нашей торговли… Будем же готовы к войне… Судьба Конфедерации Юга находится на фалах флага форта Самтер»[574].