Атчисон делал все, чтобы сдержать свое обещание. Когда демократ от Пенсильвании Эндрю Ридер прибыл в Канзас исполнять должность губернатора территории, он назначил выборы делегата в Конгресс на осень 1854 года. Они стали первыми в череде выборов в Канзасе, во время которых и без того скандальная приграничная политическая жизнь бурлила во сто крат сильнее из-за споров о рабстве. В ноябре 1854 года Атчисон и другие видные миссурийцы возглавили вторжение «пограничных головорезов» в Канзас, чтобы увеличить количество голосовавших за сторонника рабства. Поселенцы с севера окрестили их вульгарным словечком «пьюкс»[288], а сами эти тощие, небритые, грязные, крепко пьющие миссурийцы в большинстве своем были мало заинтересованы в рабстве материально, однако еще меньше они любили «унылых, лицемерных янки», с их «слащавой и льстивой любовью к черномазым»[289]. «Пограничные головорезы» выиграли первый раунд. Подав свыше 1700 бюллетеней (которые постоянный комитет Конгресса впоследствии признал поддельными), они провели в Конгресс сторонника рабства.
Возможно, миссурийцы могли победить и при справедливом голосовании. Губернатор Ридер провел перепись населения с целью подготовки к следующим выборам в марте 1855 года (в легислатуру территории). По ее результатам, из 8501 истинного жителя (включая 242 рабов), 2905 имели право голоса, причем ⅗ из них были выходцами из Миссури и других рабовладельческих штатов. Тем не менее Атчисон хотел иметь уверенность в победе. Помощник сенатора в Миссури так убеждал толпу в Сент-Джозефе: «Выявляйте среди вас тех мерзавцев, которые хоть в малейшей степени поражены язвой фрисойлерства или аболиционизма, и уничтожайте их. Тем из вас, которые мучаются угрызениями совести… настало время отбросить эти мысли, так как ваша жизнь и собственность в опасности… Приходите на избирательные округа в Канзасе… и голосуйте, даже если потребуется предъявить охотничий нож или револьвер!» Покинув Сенат, Атчисон вновь возглавил вторжение шайки «пограничных головорезов» в Канзас. «Свыше одной тысячи людей уже идут на выборы из округа Платт, — говорил он своим сторонникам, — но если этого недостаточно, то мы пошлем пять тысяч — этого хватит, чтобы перебить всех чертовых аболиционистов»[290]. Всего (установлено расследованием Конгресса) пришло как раз 4908, подавших незаконные бюллетени и сформировавших, таким образом, легислатуру, состоявшую из 36 приверженцев рабства и 3 фрисойлеров. «Миссурийцы доблестно отстояли наши права», — заключила одна алабамская газета. «Приветствуем вас! — радовалась стоявшая на позициях рабовладельцев Leavenworth Herald. — Вперед, южане! Берите своих рабов и расселяйтесь по территории. Канзас спасен»[291].
Эти события потрясли губернатора Ридера. Он прибыл в Канзас, сочувственно относясь к рабству, однако миссурийцы, угрожавшие его жизни, если он вздумает вмешиваться в их деятельность, убедили его перейти на другую сторону. Он назначил новые выборы в одной трети округов. Большинство из них выиграли кандидаты от фрисойлеров, однако когда члены легислатуры собрались в июле 1855 года, то в ней, в нарушение результатов выборов, заседали все те же приверженцы рабства, которые победили ранее. Между тем Ридер отправился в Вашингтон, где умолял Пирса вмешаться и прекратить этот фарс, но президент прислушался к аргументам Атчисона, Дугласа и других демократов, говоривших, что проблему спровоцировала деятельность Компании помощи переселенцам, а республиканские газеты сделали из мухи слона. Также Атчисон убедил Пирса заменить Ридера более сговорчивым губернатором, которым оказался Уилсон Шэннон из Огайо. Одним из первых шагов Шэннона было претворение в жизнь подготовленного легислатурой закона о рабстве, подразумевавшего денежные взыскания и тюремное заключение за выражение протеста против рабства, вводившего смертную казнь за поддержку мятежа рабов или содействие их побегу и требовавшего от всех избирателей клятвы соблюдать этот закон. Кроме того, по этому закону не требовалось проживать в Канзасе до голосования, что задним числом легализовало подачу бюллетеней «пограничными головорезами»[292].
Канзасцы-фрисойлеры, которые к осени 1855 года уже численно превосходили истинных поселенцев из числа сторонников рабства, не собирались подчиняться этому закону или признавать «фиктивную легислатуру», его принявшую. Поселенцы-северяне вооружились новыми казнозарядными винтовками Шарпса, присланными из Новой Англии. Также фрисойлеры организовались и в политическом отношении, собравшись в октябре на съезд в Топике. Там они приняли антирабовладельческую конституцию и объявили выборы в новую легислатуру и на пост губернатора. Разумеется, приверженцы рабства бойкотировали эти выборы. Итак, к январю 1856 года в Канзасе действовали два территориальных правительства: официальное в Лекомптоне и неофициальное, но представлявшее большинство действительных жителей территории в Топике.
Сторонники обоих органов власти напоминали ходячие арсеналы, поэтому кровопролитие было лишь делом времени. Убийство поселенца-фрисойлера приверженцем рабства в ноябре 1855 года повлекло за собой череду вооруженных инцидентов, что могло считаться началом войны. Около полутора тысяч миссурийцев пересекли границу в направлении Лоуренса — оплота фрисойлеров — где тысяча человек уже ждали их с винтовками Шарпса и одной гаубицей. Федеральные войска не вмешивались в происходящее, так как не получали никаких приказов от пассивной администрации Пирса. Губернатор Шэннон отправился в Лоуренс, где убедил обе стороны распустить свои формирования. С помощью Атчисона ему удалось вывести упиравшихся миссурийцев за пределы Канзаса.
Атчисон убеждал их: «Если вы нападете на Лоуренс сейчас, то это будет бандитским налетом, а к чему такое приведет? Такое может привести к выборам президента-аболициониста и к распаду Демократической партии. В данный момент вы не можете уничтожить этих людей, не потеряв больше, чем приобретете, — так что подождите немного»[293].
Подобные рассуждения вряд ли могли способствовать устойчивому миру. Спокойная обстановка следующих нескольких месяцев во многом была следствием суровой зимы, однако уже с первыми подснежниками весны 1856 года стороны забряцали оружием. Ежегодная миграция переселенцев с севера обещала еще больше увеличить антирабовладельческое большинство жителей территории. Ответ сторонников рабства отдавал бравадой: «Кровь за кровь! — декларировала Atchison Squatter Sovereign. — Очистим наши ряды от аболиционистских лазутчиков… и ясно дадим понять, что все те, кто немедленно не отправятся на восток, отправятся к праотцам!»[294] Судья Сэмюэл Лекомпт, приверженец рабства, поручил большому жюри присяжных предъявить обвинение в измене членам антирабовладельческого правительства. Так как многие из них находились в Лоуренсе, попытка ареста давала еще один шанс миссурийцам, выступавшим теперь в качестве отряда шерифа, атаковать оплот аболиционистов-янки. 21 мая, подтянув пять орудий, они начали осаду города. Не желая быть в дальнейшем обвиненными в нарушении закона, лидеры противников рабства отказались от сопротивления. После этого «отряд шерифа», насчитывавший около 800 человек, ворвался в Лоуренс, разрушил редакции двух газет, сжег гостиницу и резиденцию избранного фрисойлерами губернатора и разграбил магазины и жилые дома.
Все эти события произошли на фоне споров национального масштаба о будущем Канзаса. И республиканцы, и демократы представили Конгрессу законопроекты о признании Канзаса штатом, причем первые — в духе принятой в Топике антирабовладельческой конституции, а вторые — после выборов нового конституционного конвента под контролем правительства территории в Лекомптоне. Южане рассматривали этот вопрос как определяющий для своего будущего: «Принятие Канзаса в Союз в качестве рабовладельческого штата — это в настоящий момент дело чести, — писал конгрессмен от Южной Каролины Престон Брукс в марте 1856 года. — Сама судьба Юга зависит от решения по Канзасу. Если Канзас станет продажным [то есть свободным] штатом, то рабовладение вполовину сократит свое влияние в Миссури… [и] аболиционизм превратится в господствующее мировоззрение. То же ждет и Арканзас, и северную часть Техаса»[295].
