Банды дезертиров-южан, партизан и уголовных преступников, опустошающих регион, который еще долгие годы не будет знать покоя.
Условия этого мира и масштабы предоставленной чернокожим свободы оставались краеугольными вопросами внутренней политики страны не меньше десяти лет. Тем временем начался процесс описания войны и оценки ее последствий, не прекращенный до сих пор. За четыре года войны погибло больше 620 тысяч солдат с обеих сторон: 360 тысяч янки и как минимум 260 тысяч мятежников. Жертвы среди гражданского населения Юга, явившиеся прямым или косвенным результатом военных действий, исчислить невозможно. Было ли освобождение четырех миллионов рабов и сохранение Союза достаточным возмещением за это? Вопрос этот, возможно, будет дебатироваться вечно, но в 1865 году немногие чернокожие и жители северных штатов сомневались бы в том, какой ответ следует дать.
Спустя какое-то время даже многие южане склонны были согласиться с суждениями Вудро Вильсона (уроженца Виргинии, проведшего детство в охваченной войной Джорджии), высказанными им в 1880 году, когда он изучал право в Виргинском университете: «Именно потому, что я люблю Юг, меня радует поражение Конфедерации… Представьте себе Союз, разделенный между двумя независимыми государствами!.. Рабство лишь ослабляло наше южное общество… [Тем не менее] я признаю и отдаю должное личным качествам вождей сецессии… тому, как они боролись за правое в их представлении дело, и бессмертному мужеству солдат Конфедерации»[1515]. Слова Вильсона направили чувства по руслу, примирившему многие поколения южан с поражением: их славные предки храбро сражались за дело, в правоту которого верили; возможно, они показали себя достойными победы, но в исторической перспективе поражение явилось лучшим выходом. «Проигранное дело» стало героической леген дой, южной версией «Сумерек богов» с Робертом Ли в роли современного Зигфрида.
Однако как историкам, так и любителям мистики не дает покоя следующий вопрос: если генерал был гением, а его армии — непобедимыми, то почему же они потерпели поражение? Ответы на него хотя столь же неисчислимы, как легионы самого Ли, все же их можно разделить на несколько основных групп. Один популярный ответ, отражающий точку зрения северян, цитирует афоризм Наполеона: «Бог всегда на стороне того, у кого больше солдат». Южане этот афоризм обычно передают словами самого Ли: «Они бы никогда не победили нас, не имей они четырехкратного превосходства. Если бы с нами была удача или же численное неравенство не было столь значительным, мы бы победили и остались независимой страной»[1516].
Север имел более чем трехкратный потенциальный перевес в человеческих ресурсах (считая только белое население) и реальный двукратный перевес в живой силе во время войны. Что касается экономических ресурсов и транспортных возможностей, то в этом преимущество северян было еще существеннее. Таким образом, согласно этому объяснению, Конфедерация сражалась в неравных условиях, и ее поражение было предрешено.
Но это объяснение не устроило многих аналитиков. Мировая история изобилует примерами того, как народы завоевывали или отстаивали независимость перед лицом превосходящих сил противника: Нидерланды от Филиппа II Испанского; Швейцария от империи Габсбургов; американские повстанцы в 1776 году от могущественной Британии; Северный Вьетнам от Соединенных Штатов в 1970 году. При условии преимуществ, предоставляемых ведением оборонительной войны на своей территории, с внутренними линиями обороны, защита которых от прорыва приравнивалась к победе, трудности, с которыми столкнулся Юг, не являлись непреодолимыми.
Другая группа ответов называет причинами поражения внутренние противоречия, ослабившие Конфедерацию: конфликт по вопросу о правах штатов между некоторыми губернаторами и Ричмондом; разочарование не имевших невольников южан по поводу «войны богачей и бедняков»; либеральная оппозиция таким жизненно необходимым мерам как призыв и приостановление действия habeas corpus; равнодушие к делу Конфедерации бывших вигов и юнионистов; предательство рабов, при каждом удобном случае перебегавших в стан врага; растущие сомнения самих рабовладельцев в справедливости института рабства и отстаиваемых ими принципов. Согласно многим историкам, «Конфедерация пала не от внешних, а от внутренних причин». Юг пострадал от «слабости боевого духа», «потери воли к борьбе». У Конфедерации все было в порядке «с ресурсами, позволявшими продолжать сражение», но недоставало «воли к победе»[1517].
Для иллюстрации своего аргумента, что Юг мог вести войну еще много лет, если бы сражался более упорно, четыре историка приводят поучительный пример Парагвая. Это крошечное государство шесть лет (1865–1871) вело войну против альянса Бразилии, Аргентины и Уругвая, причем население этих стран превосходило парагвайское в соотношении 30 к 1. Едва ли не каждый мужчина от 12 до 60 лет сражался в рядах парагвайской армии; страна потеряла 56% всего населения и 80% мужчин призывного возраста. Действительно, «усилия Конфедерации выглядят в сравнении с этим жалкими», так как погибло лишь 5% белых мужчин и 25% белых мужчин призывного возраста. Естественно, Парагвай проиграл войну, но «стойкость его граждан… являет собой наглядный пример того, как народ может сражаться в условиях всеобщей воинской повинности»[1518].
Остается не вполне ясно, считали ли эти четыре историка, что Юг должен был последовать примеру Парагвая, или нет. В любом случае, «внутренним противоречиям» и «недостатку воли» как причинам поражения Конфедерации явно не хватает убедительности. Проблема в том, что внутренние противоречия на Севере были не меньшими, и если бы война развивалась по-иному, то отсутствие единства среди янки и нехватка воли к победе также могли быть названы среди причин возможного поражения федералов. На Севере было немало людей, возмущенных разницей в отношении к войне со стороны богачей и бедняков; действовала сильная оппозиция призыву, дополнительному налогообложению, приостановке действия habeas corpus и другим мерам военного времени; существовали губернаторы, члены легислатур и конгрессмены, пытавшиеся помешать проведению политики администрации. Если на Юге среди и белых и черных росло недовольство войной за сохранение рабовладельческого уклада, то на Севере также немалое число населения не соглашалось с такой целью войны, как упразднение рабства. Единственным существенным различием между Союзом и Конфедерацией была системная оппозиция со стороны Демократической партии на Севере, заставившая республиканцев сплотиться в поддержку военного решения конфликта, чтобы преодолеть и в конечном счете дискредитировать оппозицию. На Юге такая системная структура, борьба с которой могла укрепить государственную волю, отсутствовала.
Тем не менее наличие внутренних противоречий по обе стороны Потомака нивелирует этот фактор, поэтому ряд историков предпочитает сравнивать гражданских и военных вождей Юга и Севера. Существует несколько вариантов интерпретации этой темы. В лице Борегара, Ли, обоих Джонстонов, а также Джексона Юг в первые два года войны имел более способных командиров, а военная подготовка и опыт Джефферсона Дэвиса делали его более подходящей кандидатурой на роль вождя нации в условиях войны, чем Линкольн. Однако основной заботой Ли был виргинский театр военных действий, в то время как западу уделялось недостаточное внимание. Именно там союзные армии начали действовать, руководствуясь стратегическими замыслами, и выдвинули из своей среды генералов, способных воплотить их в жизнь, тогда как южане находились под командованием некомпетентных военачальников, проигравших войну на Западе. К 1863 году выдающиеся способности Линкольна превратили его в фигуру, затмившую лидерские качества Дэвиса, а в лице Гранта и Шермана Север обрел командующих, взявших на вооружение концепцию тотальной войны и обладавших решимостью вести ее до конца. В то же время Эдвин Стэнтон и Монтгомери Мейгс при помощи талантливых предпринимателей Севера проявили недюжинные организаторские способности в деле мобилизации огромных ресурсов и их вложения в победу в современном конфликте производственных потенциалов, в какой превратилась Гражданская война[1519].
