Перед союзным правительством встала дилемма: как реагировать на убийства и закабаление пленных чернокожих солдат. Поначалу Линкольн угрожал воздать око за око. Его приказ от 30 июля 1863 года гласил: «За каждого солдата федеральной армии, лишенного жизни в нарушение законов войны, необходимо казнить солдата мятежников. За каждого солдата федеральной армии, отданного в рабство, необходимо отправить солдата мятежников на каторжные работы». Но приказать было легче, чем исполнить, как признался сам Линкольн: «Трудность не в том, чтобы объявить об этом, а в том, чтобы следовать этому принципу на практике»[1398]. После резни в Форт-Пиллоу кабинет потратил два своих заседания на то, чтобы подобрать адекватный ответ. Предать казни соответствующее число пленных мятежников значило бы наказать невинных за преступления виновных. Правительство не должно идти на такой «варварский… негуманный шаг», заявил военно-морской министр Уэллс. Линкольн согласился, что «кровь не должна порождать кровь и правительство не должно прибегать к мести». Кабинет решил применить аналогичные меры в отношении людей из отряда Форреста, если таковых удастся поймать, а также предупредить Ричмонд, что в случае повторения таких действий южан ряд офицеров в северных тюрьмах будет считаться заложниками[1399].
Однако нет никаких свидетельств того, что какая-либо из мер была приведена в действие. Линкольн с грустью говорил Фредерику Дугласу: «Если начать возмездие, то непонятно, когда его заканчивать». Расстрелы невиновных конфедератов (или даже виновных) приведут к симметричным ответным мерам со стороны южан, образовав порочный круг. В конце концов, по словам союзного уполномоченного по обмену, «эффективность подобных мер обусловлена успешным ведением войны. Мятеж зиждется на праве или власти Юга иметь чернокожих рабов, и Юг откажется от этого права только будучи побежден оружием». Поэтому «законопослушное население Соединенных Штатов [должно] вести войну со всей энергией, отпущенной ему Богом»[1400].
Командование союзной армии в Южной Каролине и Виргинии предприняло единственную ответную меру в отношении южан: когда конфедераты в Чарлстоне и в окрестностях Ричмонда в 1864 году отправили пленных негров рыть окопы под огнем врага, генералы северян быстро послали равное количество южан для таких же работ. Это положило конец практике конфедератов. Некоторые чернокожие солдаты мстили по-своему. После резни в Форт-Пиллоу несколько негритянских частей поклялись не брать пленных и кричали: «Вспомните о Форт-Пиллоу», когда шли в бой. «Черные сражались яростно, — писал капитан Чарльз Фрэнсис Адамс-младший об атаке негритянской дивизии укреплений Питерсберга 15 июня 1864 года. — Если, как рассказывают, южане убивали пленных… то вряд ли негров можно за это винить»[1401].
Хотя ответные меры федералов немногим помогли бывшим рабам, захваченным конфедератами, они, по крайней мере, заставили официальные лица Юга проводить различие между бывшими рабами и свободными чернокожими. Военный министр Седдон писал губернатору Южной Каролины: «Серьезные последствия, к которым может привести буквальное соблюдение указа Конгресса [требовавшего возвращения всех пленных негров в штаты Конфедерации для наказания за бунт], вынуждают нас проводить различие между неграми, которых можно идентифицировать как рабов, и теми, кто является свободными жителями Соединенных Штатов»[1402]. В целом южане обращались с последними (как и с их белыми офицерами) как с военнопленными, но это не обязательно подразумевало равное отношение. Нередко надзиратели отряжали чернокожих заключенных на чистку отхожих мест, в похоронные команды и для другой грязной работы. В тюрьме Либби в Ричмонде десять белых офицеров и четыре солдата негритянского полка были посажены в тесную комнатку рядом с кухней, где им давали только хлеб и воду и где они едва не задохнулись от кухонных запахов. Другой заключенный писал: «На полу комнаты стоял открытый таз для экскрементов, который меняли лишь раз в несколько дней». В Южной Каролине чернокожие солдаты 54-го Массачусетского полка и других северных частей содержались в тюрьме Чарлстона, а не в лагерях для военнопленных[1403].
Вполне возможно, что их пребывание в гражданских тюрьмах было таким же, если не лучшим, чем у их белых товарищей в тюрьмах военных. Общественное мнение Севера было возмущено условиями содержания не чернокожих, а вообще всех военнопленных армии Союза. Кампания 1864 года привела к попаданию большого количества пленных в наспех оборудованные лагеря, и сразу после этого появились леденящие душу истории о болезнях, голоде и издевательствах охраны. Символом варварства южан стал лагерь в Андерсонвилле, на юго-западе Джорджии. Андерсонвиллская тюрьма была устроена в начале 1864 года для заключенных, ранее взятых в плен на острове Белл-Айл на реке Джемс около Ричмонда. Близость союзных войск, постоянная угроза освобождения заключенных и перегруженность транспортной системы Виргинии, которая едва справлялась со снабжением жителей и собственной армии, не говоря уже о янки, не позволяли оборудовать тюрьму в этом штате. Огороженная частоколом тюрьма площадью 16 акров, рассчитанная на 10 тысяч заключенных, вскоре переполнилась, приняв пленных как из армии Шермана, так и с восточного фронта. Позже ее площадь увеличилась до 26 акров, на которых к августу 1864 года оказались втиснуты 33 тысячи человек — в среднем на каждого человека приходилось 34 квадратных фута. Людей донимало палящее южное солнце, никакого укрытия, кроме того, что они сами могли смастерить из веток, кусков брезента, одеял и остатков ткани, не было.
Для сравнения, в лагере в Эльмире (штат Нью-Йорк), считавшемся худшим на Севере, находилось максимум 9600 заключенных, живших в бараках. Территория лагеря составляла 40 акров, таким образом, на каждого человека приходилось 180 квадратных футов. Летом 1864 года каждый день в Андерсонвилле умирало более сотни пленных, а всего из 45 тысяч побывавших в этом лагере умерло от болезней, лишений и недостаточного питания 13 тысяч человек[1404].
Андерсонвилл явил собой самый наглядный пример того, что многие на Севере считали дьявольским заговором по умерщвлению пленных янки[1405]. После войны федеральная военная комиссия предъявила обвинение и казнила коменданта лагеря Генри Вирца за военные преступления — единственный подобный процесс по итогам Гражданской войны. На сегодняшний день остается неясным, был ли Вирц виновен в чем-то большем, чем в своем дурном характере и неэффективном руководстве. В любом случае, он стал козлом отпущения за все грехи южан. Большое количество воспоминаний узников, не теряющих с годами своего мелодраматизма, хранили в памяти потомков все ужасы плена. В этой части историю и правда писали победители — добрых пять шестых всех мемуаров о заключении написано северянами.
В 1864 году на Севере все громче раздавались призывы отомстить пленным мятежникам, чтобы вынудить конфедератов лучше обращаться с северянами. «Принцип „око за око“ порочен, — признавала New York Times, — но боль и страдание наших товарищей и братьев в этих ужасных тюрьмах — еще хуже. Никакое государство не может позволить, чтобы его солдаты хотя бы день провели в таких условиях, в каких наши воины находятся вот уже три года». Когда в результате специального обмена больными пленными на Север вернулись несколько живых скелетов, ксилографические копии их фотографий появились в иллюстрированных изданиях, произведя эффект разорвавшейся бомбы. Что можно ожидать от рабовладельцев, «родившихся для тирании и взращенных для жестокостей»? — задавалась вопросом умеренная обычно Times[1406]. Комитет по ведению войны и Санитарный комитет опубликовали свои отчеты о состоянии южных тюрем, основанные на сообщениях лазутчиков и интервью с обменянными или бежавшими пленниками. «Чудовищные преступления мятежников, — комментировал отчеты военный министр Стэнтон, — не могут не наполнить ужасом весь цивилизованный мир… Складывается впечатление, что на Юге выстроена варварская, людоедская система обращения с пленными». Августовская передовица одной из атлантских газет была подхвачена и растиражирована северной прессой: «В Андерсонвиллском лагере в течение одного чрезвычайно жаркого дня на прошлой неделе умерло более 300 больных и раненых янки. Мы благодарим Бога за такое благодеяние». Это было одним из тех штрихов, на основании которых северяне убеждались: «Политика Джефферсона Дэвиса — морить голодом и холодом наших заключенных, мало-помалу сводя в могилу тех, кого он не осмелился растерзать на месте… Говорят, что нам нельзя мстить, но почему?»[1407]
