Биологи, медицинские исследователи и врачи казались почти всемогущими. Разработав в 1940-х годах пенициллин и стрептомицин, ученые в следующие несколько лет придумали антигистаминные препараты, кортизон и другие новые антибиотики. Национальный институт здоровья, незначительное правительственное агентство, основанное в 1930 году, получило большее финансирование со стороны Конгресса, расширилось на все большее количество институтов, специализирующихся на конкретных заболеваниях, и было вынуждено переименоваться (в 1948 году) в Национальные институты здоровья. В 1953 году группа исследователей из Кембриджского университета (Англия) совершила впечатляющий прорыв, описав ДНК (дезоксирибонуклеиновую кислоту), тем самым стимулировав беспрецедентные достижения в области генетики и молекулярной биологии. Один из членов команды, Джеймс Уотсон, был американским биологом.[791] Врачи, которые ещё в 1930-х годах умели лишь ставить диагнозы и утешать больных, когда они заболевали, обнаружили, что теперь в их распоряжении огромная фармакопея, и они стали её использовать.[792] В 1956 году 80% назначаемых лекарств появились на рынке в течение предыдущих пятнадцати лет. В их число входили транквилизаторы, такие как «Милтаун» («таблетки от безделья», как их называл Time), которые впервые появились в середине 1950-х годов. К 1960 году начался бум продаж транквилизаторов, что свидетельствовало о том, что процветание, несмотря на все его блага, было сопряжено со своими тревогами.[793]

Лидеры медицины уверенно боролись с другими бедствиями. Болезнь сердца была убийцей номер один, и врачи атаковали её с помощью операций на открытом сердце, искусственной замены клапанов и установки кардиостимуляторов. Двумя другими бедствиями были коклюш и дифтерия, которые с большим страхом убивали детей ещё в 1930-х годах. К 1950-м годам вакцины значительно снизили заболеваемость и смертность от обеих болезней. Исследователи также разработали многообещающие методы профилактики и борьбы со свинкой, корью и краснухой; их усилия начали приносить плоды в 1960-х годах. Врачи с радостью ставили себе в заслугу эти достижения и здоровье американского населения. Люди стали жить дольше (в среднем 69,7 лет к 1960 году по сравнению с 62,9 в 1940 году), раньше достигать полного роста (к 20 годам вместо 25 лет в 1900 году), становиться выше и сильнее.[794]

На самом деле врачи и ученые утверждали слишком много. Улучшение питания — благословение изобилия — в значительной степени способствовало увеличению продолжительности жизни.[795] Врачи по-прежнему были далеко не экспертами во многих вопросах. Несмотря на бесчисленные заявления о «прорывах», рак, убийца номер два, оставался загадочной, страшной болезнью.[796] Более того, некоторые врачи скомпрометировали себя, рекламируя сигареты, даже после того, как в начале 1950-х годов исследования начали доказывать серьёзную опасность табака для здоровья: журнал Американской медицинской ассоциации все ещё принимал рекламу сигарет в то время.[797] Медицинское обслуживание было настолько дорогим, что миллионы американцев, не имея медицинской страховки, продолжали полагаться на домашние лекарства, веру в целителей или фаталистическую ухмылку и терпение.

Тем не менее, все большее число американцев из среднего класса, стремительно вступающих в частные планы медицинского страхования и получающих более легкий доступ к медицинской помощи, полюбило профессию врача. Врачи достигли пика своего престижа и культурного статуса в 1950–1960-е годы, когда их начали прославлять в таких телесериалах, как «Доктор Килдэр», «Бен Кейси» и «Маркус Уэлби, доктор медицины». Иллюстрации Нормана Рокуэлла продолжали восхвалять дружелюбного семейного доктора, который приходил днём и ночью, в дождь и солнце, чтобы исцелить больных и утешить умирающих. Мужчины выходили на улицу, чтобы склонить шляпу (в 1950-х годах большинство людей все ещё носили шляпы) перед врачами на улице.[798]

Ничто так не повысило статус медицинских исследований и не усилило и без того растущие надежды на то, что наука способна спасти мир, как борьба с полиомиелитом, глубоко боявшимся бедствия той эпохи. Полиомиелит поражал в основном детей и молодых людей, иногда убивая их, иногда оставляя парализованными или прикованными к «железным легким», чтобы они могли дышать.[799] Поскольку было известно, что полиомиелит заразен, особенно в теплую погоду, многие школы закрывались раньше весной или открывались позже осенью. Испуганные родители не пускали своих детей в людные места, такие как кинотеатры, магазины или бассейны. Те, у кого были деньги, спешили увезти своих детей в деревню. Отчаявшись найти лекарство, около 100 000 000 человек — почти две трети населения в начале 1950-х годов — сделали взносы в фонд March of Dimes, основную организацию, спонсирующую исследования против этой болезни. Тем не менее, бедствие продолжало существовать. Эпидемия в 1950 году поразила около 32 000 детей; другая эпидемия в 1952 году поразила около 58 000 и унесла жизни 1400 человек.

Затем программа исследований принесла свои плоды, особенно в лаборатории доктора Джонаса Салка из Медицинской школы Питтсбургского университета. Разработав вакцину против болезни на основе убитого вируса, Солк (с помощью правительства) организовал общенациональную программу прививок в 1954–55 годах. Испытания проходили в условиях непрекращающейся рекламы и все более нервного ожидания людей. Наконец, 12 апреля 1955 года, в десятую годовщину смерти Рузвельта, больного полиомиелитом, Салк объявил, что вакцина эффективна. Это был один из самых волнующих дней десятилетия. Люди сигналили, звонили в колокола, салютовали, бросали работу, закрывали школы и благодарили Бога за избавление. Через несколько лет, когда большинство американских детей были привиты, полиомиелит перестал быть серьёзной проблемой. В 1962 году было зарегистрировано всего 910 случаев заболевания.[800]

ЭКОНОМИЧЕСКИЙ РОСТ И ВЛИЯНИЕ, по мнению многих современников, ещё больше размывали классовые, этнические и религиозные противоречия в американском обществе. Наступление «постиндустриального общества», говорили они, ведет к миру относительного социального спокойствия и «консенсуса».[801] Это понятие было привлекательным, особенно когда оно использовалось для того, чтобы отличить процветающие и внешне гармоничные Соединенные Штаты от сурового и предположительно конфликтного Советского Союза и других коммунистических обществ. Это понятие также было весьма спорным, поскольку достаток — великий двигатель перемен, каким бы он ни был, — не был ни всеобъемлющим, ни всемогущим.

Оптимисты, считавшие, что классовые различия стираются, указывали на несомненно значительные изменения в сфере труда. К 1960 году некоторые крупные корпорации, такие как IBM, предлагали своим сотрудникам чистые, благоустроенные помещения для работы, а также такие льготы, как медицинское обслуживание, субсидируемое работодателем, оплачиваемые отпуска и больничные листы. Продолжительность рабочей недели немного сократилась и к 1960 году составила в среднем около сорока часов в обрабатывающей промышленности. Более доступное свободное время способствовало буму в сфере отдыха. К началу 1960-х годов миллионы американских работников могли рассчитывать на ежегодный оплачиваемый отпуск — немыслимое благо для большинства людей в 1930-е годы.[802]