Три десятилетия, последовавшие за Второй мировой войной, были плодовитым порождением мифов. Две великие военные победы на противоположных сторонах земного шара, за которыми последовало беспрецедентное процветание внутри страны и мировое лидерство за рубежом, породили национальную эйфорию, а в некоторых случаях даже высокомерие, способное похвастаться тем, что Америка способна на все: «Невозможное требует немного больше времени». Старые мифы получили новую жизнь — например, национальная непобедимость и национальная невинность. Американцы выигрывали свои войны — все войны, так они считали — и вели их во имя праведных целей. Вдохновляли новые крестовые походы против старых внутренних бед и несправедливости. Была официально объявлена война против бедности, велись кампании по обеспечению равных прав и справедливости для всех.

Однако последнее десятилетие, о котором идет речь в книге «Большие надежды», оказалось переполненным разрушенными ожиданиями и надеждами. Самая долгая и непопулярная война в стране, которую трудно назвать праведной, закончилась не победой, а поражением. Страх перед ядерным нападением в условиях холодной войны порой загонял граждан в бомбоубежища. Движение за гражданские права распалось на части, а жестокие толпы поджигали города, включая столицу. Положение чернокожего населения ухудшилось. На президента было совершено покушение, как и на его брата, претендовавшего на тот же пост. Убийство также стало судьбой двух выдающихся чернокожих лидеров того периода, каждый из которых был застрелен в расцвете сил в возрасте тридцати девяти лет. Под угрозой импичмента за неправомерные действия в Белом доме один из президентов с позором ушёл в отставку.

Период, столь насыщенный противоречиями и сложностями, столь обросший мифами, прославляющими успехи и ожидания, а также мифами, оправдывающими неудачи и позор, требует от историка талантов высокого порядка. Джеймс Паттерсон отвечает этим требованиям, проявляя замечательные качества мастерства и мужества. Ни один миф не является слишком священным, ни одна репутация не является настолько возвышенной, чтобы избежать его беспристрастного анализа и прямого высказывания. В то же время он всегда готов признать добрые намерения и достижения высокого порядка. Читатели закончат эту книгу с новым и более глубоким пониманием этой страны и её истории.

Следует отметить несколько изменений в первоначально объявленных планах относительно серии томов «Оксфордской истории». Вместо девяти томов будет десять, чтобы охватить столько же периодов, и один том будет посвящен экономической истории. Не изменился и план публиковать каждую книгу по мере её завершения и оставить каждого автора свободным от каких-либо ожиданий соответствия в интерпретации или точке зрения.

В 7:00 по восточному военному времени 14 августа 1945 года президент Гарри Трумэн объявил на переполненной пресс-конференции, что Вторая мировая война закончилась. Это был День Победы над Японией (V-J Day). Услышав эту новость, толпы людей, которые весь день стояли перед Белым домом, начали скандировать: «Нам нужен Гарри». Вскоре на лужайке появился Трумэн с женой Бесс. «Это великий день», — сказал он. «День, которого мы все так долго ждали… Перед нами стоит величайшая задача… и для её выполнения потребуется помощь всех вас».[2]

Затем последовали веселые празднования, оживившие двухдневный праздник, объявленный президентом. В Гарлеме, по сообщению New York Times, «на улицах веселились пары, и толпа была настолько велика, что движение было остановлено, а для разгона пешеходов… использовались поливальные машины». В италоамериканских районах Бруклина «на улицы выносили столы и предлагали прохожим еду, вино и спиртные напитки». В других городах происходило примерно то же самое. Офисные работники в Сент-Луисе выбрасывали из окон макулатуру и пакеты, наполненные водой, а машины тащили по тротуарам жестяные банки. Жители Сан-Франциско жгли костры, спускали с рельсов троллейбусы и крутили на вертушках городские канатные дороги. В Сиэтле старшина военно-морского флота шёл рука об руку со своей женой по главной улице. Кто-то спросил о его планах на будущее. «Растить детей и вести домашнее хозяйство!» — радостно воскликнул он, остановившись, чтобы поцеловать жену.[3]

Не все, конечно, были так радостны. В Мемфисе женщина уныло сидела на скамейке в парке, сжимая в руке телеграмму Министерства военно-морского флота. Она была последней из миллионов американцев, оплакивающих потерю близких: 405 399 военнослужащих США погибли в результате военных действий, а 670 846 получили несмертельные ранения. Эти цифры были незначительными в широком контексте самой кровопролитной войны в истории, которая унесла жизни примерно 60 миллионов человек по всему миру, включая около 6 миллионов европейских евреев, убитых нацистами.[4] Тем не менее, американские потери были тяжелыми по сравнению с другими войнами двадцатого века: В Первой мировой войне, например, погибли 116 516 американцев и 204 002 были ранены.[5]

В августе 1945 года у многих жителей Соединенных Штатов была и другая причина для беспокойства: неуверенность в будущем. Некоторые беспокоились о способности Трумэна, новичка на посту президента, справиться с послевоенным миром — и особенно с Советским Союзом. Других американцев пугала экономика. Государственные расходы на оборону — крупнейший в истории страны проект общественных работ — принесли огромное процветание стране, пережившей депрессию 1930-х годов. Но чиновники военного и военно-морского ведомств, испугавшись, что излишки будут накапливаться, начали отменять военные заказы. Некоторые экономисты опасались, что эти сокращения в сочетании с возвращением к гражданской жизни 12,1 миллиона военнослужащих приведут к тому, что к началу 1946 года безработица составит 8 миллионов человек.[6] Это составило бы около 13 процентов рабочей силы. Людей, которые хорошо помнили Великую депрессию, такая перспектива действительно тревожила. Писатель Бернард Де Вото признавал, что это и другие опасения являются источниками «страха, который кажется совершенно новым. Его не часто признают», но «он существует, и, возможно, это самый страшный феномен войны. Это страх перед наступлением мира».[7]

В 1945 году расовая напряженность стала причиной ещё большей нервозности. Во время войны массы чернокожих покинули нищие районы Юга, чтобы работать на оборонных заводах Севера и Запада, где конфликты из-за рабочих мест и жилья периодически перерастали в насилие. В 1943 году в Гарлеме и Детройте вспыхнули расовые беспорядки. Многие чернокожие вступили в ряды вооруженных сил, где протестовали против систематической сегрегации и дискриминации. Военный министр Генри Стимсон в тревоге воскликнул: «То, к чему стремятся эти глупые лидеры цветной расы, — это, по сути, социальное равенство».[8] Один чернокожий с горечью воскликнул: «Просто высеките на моем надгробии: здесь лежит чёрный человек, убитый в бою с желтым человеком за защиту белого человека».[9] Другой написал «Молитву призывника»: