Некоторые из тех, кто требовал от жизни большего в годы Никсона, были легко обмануты. «Клиенты», которые обращались к гуру за терапевтическим избавлением, часто получали «приятные ощущения» и не более того. Другие американцы, искавшие Новый век, были просто гедонистами, втянутыми в излишества культуры потребления, которая, казалось, не знала границ. Хуже того, некоторые из тех, кого привлекали дикие излишества наркотиков и кислотной рок-культуры, пришли к краху. Избиение зрителей концерта «Ангелами Ада» на рок-фестивале в Альтамонте (Калифорния) в декабре 1969 года стало одним из самых тревожных признаков того, что дух Вудстока может очень сильно испортиться.[1776] В 1970 году и Джоплин, и Хендрикс умерли от передозировки наркотиков. Джим Моррисон также умер, вероятно, от чрезмерного употребления алкоголя. Всем им было по двадцать семь лет.

Новые левые организации также стали жертвой чрезмерной активности в 1969–70 годах. SDS, быстро выросшая в середине 1960-х годов, сильно раскололась. Этот процесс, корни которого лежат в постоянно растущей ярости и самовнушении, доводивших истинных верующих до крайностей, стал наиболее очевидным на национальном съезде SDS в июне 1969 года, где организация раскололась по расовому и идеологическому признакам.[1777] Некоторые из отколовшихся фракций — например, самоназванные «Motherfuckers» и «Crazies» — были в значительной степени нигилистами. Другая диссидентская фракция стала известна как Weatherman, в честь стихотворения Дилана «You Don’t Need a Weatherman to Know Which Way the Wind Blows». Weatherman покинули съезд, скандируя «Хо, Хо, Хо Ши Мин», и поддержали насилие в поддержку зарубежных и внутренних освободительных движений. «Вся наша жизнь, — провозгласил Weatherman, — это вызов Америке. Это движение по улицам, копание в звуках, курение наркотиков… борьба со свиньями».[1778] В октябре группа устроила в Чикаго «Четыре дня ярости», которые прекратились только после того, как полиция арестовала 290 из 300 участников. В ходе столкновений пострадали семьдесят пять полицейских.[1779]

Хотя подавляющее большинство радикалов оставались ненасильственными, несколько фанатиков из Weatherman и других сект прибегали в то время к насилию в масштабах, редко встречающихся в американской истории. С сентября 1969 по май 1970 года в США произошло не менее 250 взрывов, связанных с радикальными группами, в которых преобладали белые. В среднем совершали почти по одному взрыву в день. (Правительство считает, что это число в шесть раз больше.) Излюбленными целями были здания ROTC, призывных комиссий, индукционных центров и других федеральных офисов. В феврале 1970 года бомбы взорвались в нью-йоркских штаб-квартирах Socony Mobil, IBM и General Telephone and Electronics. Количество взрывов замедлилось только в марте, когда трое членов Weatherman случайно покончили с собой, готовя взрывчатку в таунхаусе в Гринвич-Виллидж. По иронии судьбы, они были единственными людьми, погибшими в результате взрывов к тому моменту.[1780]

Распад SDS не означал конца антивоенной деятельности в Соединенных Штатах. Это далеко не так — в 1969 и 1970 гг. пламя войны во Вьетнаме, охватившее не только студентов, набирало все большую силу. Смерть SDS также не означала, что радикалы не оставили после себя никакого наследия.[1781] Многие левые в последующие годы продолжали работать над социальными изменениями в качестве защитников бедных и общественных организаторов. Тем не менее, падение SDS огорчило многих радикалов как тогда, так и в последующие годы, ведь это была крупнейшая и наиболее заметная организация Новых левых в послевоенной истории Соединенных Штатов. Более того, многие удары, которые нанесли ей и другим группам радикалов того времени, были нанесены сами собой. SDS и другие группы «новых левых», состоявшие в основном из студентов, так и не создали прочных институциональных баз за пределами кампуса. Презирая профсоюзы, студенты вызывали все более ожесточенный отпор со стороны лидеров профсоюзов и рабочих классов. В большинстве своём они не смогли охватить бедные слои населения, особенно в чёрных гетто. Радикалы, индивидуалисты и сектанты, также сопротивлялись организационной дисциплине. Многие из них стали мелочными, нетерпимыми, милленаристскими и экстремистскими.

Раскол «новых левых» выявил более широкие социальные и экономические силы, которые влияли на американское общество в годы правления Никсона. Большинство молодых протестующих и демонстрантов начала и середины 1960-х годов выросли в благополучную эпоху, которая способствовала мечтам о социальных преобразованиях. В частности, их вдохновляло дело защиты гражданских прав. Однако, проиграв многие из своих сражений, они все более яростно выступали против власти. Междоусобные драки, которые раздирали их на части в 1969 и 1970 годах, были микрокосмами более масштабных разочарований, которые накапливались по мере того, как борцы за большие права сталкивались со все более непреклонным сопротивлением. Борьба между этими антагонистами символизировала и отражала тот самый спорный внутренний фронт, председателем которого был избран Ричард Никсон.

Никсон был профессиональным политиком, не желающим бросать вызов авторитетам. Невозможно было представить, чтобы он поехал в Вудсток или записался на терапию в Институт Эсалена. Президент был заядлым поклонником профессионального футбола, который переживал бум в 1960-е годы: первый Суперкубок состоялся в 1967 году. Он много раз смотрел фильм «Паттон» (1970), прославляющий военную дисциплину. В остальном он, казалось, никогда не расслаблялся: даже в отпуске он всегда был одет в костюм, белую рубашку и галстук. Никсон не только недолюбливал хиппи и антивоенных активистов; будучи президентом, он использовал бесчисленные возможности, чтобы вызвать ответную реакцию против них. Как и ЛБДж, он поручил ФБР уничтожить «Чёрных пантер» и других людей, которых он считал революционерами.

Никсон с усмешкой отнесся бы к мысли о том, что в его обязанности входит пропаганда личного освобождения или трансцендентности. Он оставался настороженным, лишённым юмора, жестко контролируемым человеком, который постоянно чувствовал необходимость напрягаться в кризисных ситуациях и защищаться от врагов, особенно от интеллектуалов и журналистов. Трудяга, он работал по двенадцать-шестнадцать часов в сутки, отчасти потому, что не мог делегировать полномочия даже по пустяковым вопросам. Большую часть времени он проводил в изоляции. Недели проходили без пресс-конференций. Людям, даже представителям и сенаторам, было чрезвычайно трудно выйти на его главных помощников, Джона Эрлихмана и Г. Р. Холдемана. Ни один из этих людей не имел политического опыта вне кампаний. Всецело преданные своему боссу, они были немногословны, лишены чувства юмора и безжалостны в своём стремлении к эффективности. Критики вскоре назвали команду Эрлихмана-Холдемана «Берлинской стеной».[1782]

Когда Никсон вступил в должность в 1969 году, казалось маловероятным, что появится много законодательных актов внутри страны. Отвергнув Великое общество во время предвыборной кампании, он не имел желания расширять социальные программы. Как и Кеннеди, он мало интересовался внутренней политикой. Позже он сказал: «Я всегда считал, что эта страна может управлять собой сама, без президента. Все, что вам нужно, — это компетентный кабинет министров, чтобы управлять страной внутри страны».[1783] Поэтому для современных наблюдателей стало неожиданностью, что Никсон подписал довольно много важных законов в период с 1969 по 1972 год. В основном этим занимались демократы в Конгрессе, которые придерживались более либерального курса. Никсон часто шёл им навстречу, отчасти потому, что его мало волновали внутренние дела, отчасти потому, что он понимал, какие политические выгоды можно извлечь, поддерживая щедрое социальное законодательство, а отчасти потому, что сам он был умеренным человеком. На протяжении всей своей карьеры он был республиканским центристом, ближе к либералам вроде Рокфеллера, чем к консерваторам вроде Тафта или Голдуотера. Никсон был самым либеральным американским президентом-республиканцем, не считая Теодора Рузвельта, в двадцатом веке. В 1971 году он даже призвал к принятию всеобъемлющего национального плана медицинского страхования — такого, который объединил бы частные и расширенные государственные инициативы, чтобы обеспечить страховой полис для всех. Ни один президент со времен Трумэна не заходил так далеко, и никто до президента Уильяма Клинтона в 1993 году не пытался сделать это снова.[1784]