Чтобы свести эти три группы вместе, требовалась большая осторожность и тонкость, поскольку ни одна из них не хотела показаться отказавшейся от своего собственного стандарта, чтобы объединиться с другой, и каждая группа оставалась глубоко и обоснованно подозрительной по отношению к другой. Демократы на протяжении целого поколения ненавидели Джона Куинси Адамса как едкого, самодовольного, неумолимого противника их старого героя и всего джексоновского. Виги изображали Ван Бюрена зловещим «маленьким волшебником» — Макиавелли американской политики, — пока сами не поверили в это. Барнбернеры больше заботились о сведении старых политических счетов с Льюисом Кассом и Ханкерами вроде Уильяма Л. Марси, чем о зле рабства, и сторонились аболиционистов, как больных. Свободовцев же преследовал страх, что возвышенный принцип борьбы с рабством будет продан в грязных политических целях, и они с тревогой вспоминали долгие годы победоносного союза Ван Бюрена с рабовладельцами. В «Бердофредум Соин»[123] Джеймса Рассела Лоуэлла точно выражена их точка зрения, когда он сказал:

Однако, несмотря на все эти препятствия, коалиция была достигнута. Замысловатая последовательность предварительных встреч подготовила почву для равноправного объединения трех групп, и когда Тейлор был выдвинут в июне, коалиция привела в движение планы, которые уже были разработаны для съезда «Свободной почвы» в Буффало в августе.

Незадолго до съезда в Буффало партия Свободы добровольно распалась, тем самым ликвидировав кандидатуру Хейла. Теперь для каждого из основных элементов коалиции был открыт путь к получению жизненно важных уступок. Барнбернеры добились своей главной цели, когда Ван Бюрен был выдвинут на выборах, в которых Хейл занял уверенное второе место; виги были признаны выбором Чарльза Фрэнсиса Адамса в качестве кандидата в вице-президенты; а люди Свободы получили компенсацию за поражение Хейла, включив в платформу пункт о том, что национальное правительство должно отменить рабство, когда такое действие станет конституционным. На съезде было принято громкое обещание «бороться всегда» за «свободную землю, свободное слово, свободный труд и свободных людей».[125]

Пока «барнбернеры» атаковали национальную демократическую партию на её северном фланге, воинственные южане предпринимали менее успешные попытки организовать восстание на другом крыле. До начала съезда Джон К. Кэлхун настойчиво доказывал, что Юг должен держаться в стороне от выдвижения кандидатов — эта стратегия утратила свою привлекательность из-за широко распространенного подозрения, что Кэлхун питал собственные президентские амбиции. Южное крыло партии не последовало за Кэлхуном в этом вопросе, но демократы Алабамы приняли «Алабамскую платформу», в которой заявили, что не поддержат ни одного кандидата, если он не отвергнет идею о том, что Конгресс или законодательный орган территории может исключить рабство на территории. Соответственно, Уильям Лоундес Янси из Алабамы предложил на съезде планку, включающую эту позицию, и когда она была отклонена 36 голосами против 216, он попытался возглавить выход южных делегатов. Этот маневр не удался, и сам Янси остался с одним последователем — Кихотом со своим Санчо Пансой.[126] Это был не последний раз, когда Янси покидал съезд демократов, но в последний раз он делал это практически в одиночку. В 1848 году, однако, он был изолированной фигурой, и Алабама и Южная Каролина отдали свои голоса за Льюиса Касса.

Неоднозначность позиции Касса вполне могла бы принести ему победу на выборах в более нормальный год, но виги проявили такой талант к уклонению, что демократы по сравнению с ними казались решительными. В июне виги обошли своего партийного лидера Генри Клея и выдвинули Закари Тейлора, героя войны, который никогда не голосовал и не был вигом, луизианского плантатора, владевшего более чем сотней рабов, но его выдвижение было частично спроектировано двумя видными антирабовладельческими вигами из Нью-Йорка — Тёрлоу Уидом и Уильямом Х. Сьюардом. В то время как демократы приняли платформу, смысл которой никто не мог точно определить, виги нашли способ уклониться от ответа: они вообще не приняли никакой платформы. На съезде Тейлор опирался в основном на Юг, но, как позже выяснится, Сьюард и Уид прекрасно понимали, что делают. Кандидатура вице-президента была присуждена с обычной непринужденностью, чтобы заручиться поддержкой недовольной фракции; противники Сьюарда в партии вигов в Нью-Йорке получили номинацию для одного из своих лидеров, Милларда Филлмора из Буффало.[127]

После кампании, в которой большинство участников яростно избегали вопросов, Тейлор получил большинство голосов избирателей как в рабовладельческих, так и в свободных штатах и победил на выборах. Он набрал 1 360 000 голосов избирателей, в то время как Кас — 1 220 000, а Ван Бюрен — 291 000. Результаты выдвижения кандидатуры Ван Бюрена были особенно запутанными, поскольку он получил достаточно голосов, обычно принадлежащих демократам, в Нью-Йорке, чтобы отдать этот штат Тейлору, но достаточно голосов, обычно принадлежащих вигам, в Огайо, чтобы отдать этот штат Касу. Он не выиграл ни одного штата, но опередил Каса в Нью-Йорке, Массачусетсе и Вермонте. Его голоса были достаточно велики, чтобы заставить всех северных демократов с большим уважением относиться к «Свободным труженикам», но достаточно малы, чтобы отбить у его последователей желание продолжать свою стороннюю организацию, так что в 1852 году большинство из них вернулись в ряды демократов.[128]

С точки зрения вопросов результаты были ещё более запутанными. На съезде демократов Кас победил позицию Бьюкенена по Миссурийскому компромиссу и доктрину невмешательства Юга; на выборах Тейлор победил народный суверенитет Каса и свободный почвенный режим Ван Бюрена. Только будущее сможет определить значение триумфа луизианского рабовладельца, которого поддерживали такие антирабовладельцы, как Сьюард, Авраам Линкольн и Бенджамин Ф. Уэйд.

Если первая сессия тридцатого Конгресса ничего не делала, потому что ожидала результатов выборов, то вторая сессия, собравшаяся в декабре, ничего не делала, потому что ждала, чтобы узнать значение этих результатов. К этому времени все потеряли надежду на принятие какой-либо меры, которая придала бы территориальный статус Калифорнии или Нью-Мексико, и Стивен А. Дуглас, необычайно изобретательный законодатель, попытался обойти территориальный вопрос вообще, выдвинув надуманное предложение принять всю Мексиканскую уступку в качестве одного огромного штата,[129] который, как и другие штаты, сам решал бы вопрос о рабстве. Попытка Дугласа провалилась, и в конце сессии сенатор Айзек П. Уокер из Висконсина попытался провести ещё один обходной маневр, который должен был решить вопрос с территорией, полученной от Мексики, отменив мексиканские законы (включая законы против рабства) и уполномочив президента принимать необходимые постановления. В попытке заставить принять эту меру, она была приложена в качестве поправки к законопроекту об ассигнованиях на гражданские операции правительства. Сначала казалось, что уловка удалась, так как Сенат принял поправку, но в итоге, вместо того, чтобы обеспечить принятие поправки, эта уловка поставила под угрозу законопроект, к которому она была приложена. Палата представителей отклонила поправку, и на какое-то время стало ясно, что средств на содержание правительства не будет. Но во второй раз Сенат отступил, и во второй раз Конгресс ушёл на покой, так и не приняв никаких мер в отношении Калифорнии и Юго-Запада.[130]