Основная деятельность Конгресса проходила вне официальных заседаний, поскольку именно в это время Джон К. Кэлхун предпринял свои главные усилия, чтобы объединить южных вигов и южных демократов в единый южный фронт в Конгрессе. В течение двадцати лет Кэлхун верил в единство Юга, и когда он стал свидетелем неоднократных голосований, в которых северные демократы и северные виги объединяли большинство голосов в поддержку Уилмотского провизория, он снова начал искать средства для объединения Юга. Например, он усердно работал над созданием проюжной газеты в Вашингтоне; он пытался убедить южан держаться в стороне от основных кандидатов на выборах 1848 года; и уже 8 марта 1847 года в речи в Чарльстоне он выступил с убедительным публичным призывом к объединенным действиям южан. По его словам, на Севере только 5 процентов избирателей были аболиционистами, но эти немногие, составляя баланс сил между вигами и демократами, могли диктовать политику и тем, и другим. Пока Юг остается разделенным, партии будут игнорировать южан и прислушиваться к вольноотпущенникам. Но объединенный Юг мог заставить обе партии уважать права южан.[131]

По мере усугубления кризиса Кэлхун все больше стремился найти повод для применения своих идей. В начале сессии четырнадцать сенаторов от рабовладельческих штатов, включая Кэлхуна, создали комитет, чтобы изучить возможность опубликовать единое обращение к южному народу или созвать собрание южных конгрессменов.[132]

Эти планы ещё не были разработаны, когда события в Палате представителей дали южанам основу для действий. 13 декабря Джон Г. Палфри из Массачусетса попросил в Палате разрешения внести законопроект об отмене рабства в округе Колумбия; это предложение было отклонено 82 голосами против 69, но 69 членов-северян проголосовали за него при всего 21 против. В тот же день Палата приняла голосованием 106 против 80 предложение, поручающее комитету по территориям применить Провизо Уилмота к Нью-Мексико и Калифорнии. 18 декабря Джошуа Р. Гиддингс предложил законопроект, предусматривающий проведение плебисцита по вопросу о сохранении рабства в округе Колумбия. Хотя 79 конгрессменов-северян проголосовали за поддержку Гиддингса, законопроект был отклонен 106 голосами против 79. 21 декабря Палата приняла 98 голосами против 88 резолюцию Дэниела Готта, вига из Нью-Йорка, призывающую к запрету работорговли в округе Колумбия.[133] Южным конгрессменам стало казаться, что предупреждения Кэлхуна сбываются, и на следующий вечер восемнадцать южных сенаторов и пятьдесят один представитель провели собрание в зале заседаний Сената.

Для полных надежд глаз Кэлхуна это могло показаться рождением наконец-то южной партии, а для подозрительных вольноотпущенников — доказательством солидарности рабовладельцев. Но на самом деле движение начало терять силу ещё до того, как председатель призвал собрание к порядку. Томас Х. Бэйли из Вирджинии пришёл с резолюциями, в которых перечислялись жалобы Юга, но никаких решений принято не было, и все дело было передано в Комитет по делам рабов.

Пятнадцать. Комитет назначил Кэлхуна и ещё четырех человек для подготовки Обращения к народу южных штатов. Кэлхун написал грамотное и сдержанное обращение, в котором изложил взгляды южан на нарушения Севера в отношении рабовладельческого строя и прав Юга. «Если вы объединитесь», — говорили южанам, — «Север будет поставлен на паузу». Но когда комитет представил это обращение, некоторые южные конгрессмены раскритиковали его как слишком радикальное. Несмотря на то, что попытки проголосовать за это обращение потерпели поражение, оно было возвращено в комитет для внесения изменений. Эти изменения были внесены, и на третьем общем собрании обращение было принято, но это произошло только после того, как многие виги попытались принять замену обращения и, потерпев неудачу, покинули собрание.[134]

Кэлхун получил сорок восемь подписей под обращением, но это было скорее поражением, чем победой, поскольку в конгрессе участвовал 121 южный конгрессмен. Семьдесят три не подписали обращение, и движение за единый Юг потерпело заметный крах. Оно потерпело неудачу отчасти потому, что конгрессмены-северяне, вовремя предприняв стратегическое отступление, пересмотрели резолюцию Готта об отмене работорговли в округе.[135] Он провалился ещё и потому, что слишком многие южане не доверяли Кэлхуну. Древний враг демократов Джексона, одно время бывший вигом, он возобновил старые враждебные действия, выступив против мексиканской войны, и многие южане, включая президента Полка, считали его сторонником воссоединения. Хауэлл Кобб назвал его «старым развратником», который хотел организовать «южную партию, главой и душой которой он будет». Но больше всего он провалился потому, что у южных вигов не было стимула поддерживать его. Двумя месяцами ранее они избрали Тейлора в президенты; в час победы они не видели причин присоединяться к своим побежденным противникам. Роберт Тумбс из Джорджии осудил движение Кэлхуна как дерзкую попытку дезорганизовать южных вигов и предупредил, что южные демократы поддерживают Кэлхуна «не из убеждения, что генерал [Тейлор] не может разрешить наши секционные трудности, а из убеждения, что он может это сделать. Они не хотят, чтобы они были решены». В то время как сорок шесть из семидесяти трех южных демократов подписали обращение, только двое из сорока восьми южных вигов подписали его. Виги пришли на собрание только для того, чтобы «контролировать и подавить его», и Роберт Тумбс мог с полным основанием похвастаться, что Кэлхун потерпел полное фиаско в своих «жалких» попытках создать партию Юга.[136]

Однако, по сути, ни тактическое отступление свободных поработителей, ни недоверие южан к Кэлхуну не нейтрализовали бы южное движение, если бы большинство южан не верили, что приход к власти рабовладельца из Луизианы решит их проблемы. Они считали Тейлора своим человеком. Они выдвинули его кандидатуру вопреки оппозиции северян, и многие северные виги покинули партию после его избрания. Доверяя ему как южанину, они даже не попросили его изложить свою позицию в отношении территорий.[137] Лишь постепенно они поняли, что сыграли с собой невероятную шутку.

Позиция Тейлора была простой и неразумной, но южные политические лидеры просто не могли представить, что рабовладелец из Луизианы и тесть Джефферсона Дэвиса займет такую позицию. Он считал, что рабство на Юге должно быть защищено, но не считал нужным оспаривать территориальный вопрос, чтобы сделать это.[138] Кроме того, он был политически невиновен и вскоре попал под опеку Уильяма Х. Сьюарда, одного из самых ловких политических операторов того времени. Сьюард не был членом кабинета министров, но вскоре после инаугурации Тейлора он начал посещать заседания кабинета. Это был человек, которого южные виги считали одним из самых крайних антирабовладельческих деятелей в своей партии.[139]

Уже в декабре 1848 года некоторые южные виги начали понимать, что Тейлор, скорее всего, не будет выступать против Провизо Уилмота. Поначалу они отрицали эти сообщения, по крайней мере публично, и пытались скрыть собственную тревогу. Но вскоре они погрузились в горькое молчание.[140] Инаугурационная речь Тейлора была столь же загадочной, как и его кампания, но в апреле 1849 года он показал свою руку, отправив в Калифорнию Томаса Батлера Кинга, грузина, с инструкциями по содействию организации правительства, которое напрямую подаст заявку на получение статуса штата. Если бы это произошло, Калифорния смогла бы миновать территориальный этап, на котором южане претендовали на защищенный статус для рабства, и сразу же достичь этапа, на котором рабство можно было бы запретить на уровне штата. В августе, выступая в Мерсере, штат Пенсильвания, президент прямо заявил: «Народу Севера не нужно опасаться дальнейшего распространения рабства». В декабре Роберт Тумбс из Джорджии потребовал от Тейлора частных заверений в том, что он наложит вето на Провизо Уилмота, если оно будет принято Конгрессом. Тумбс выступал за выдвижение Тейлора против кандидатуры Клея, поскольку считал, что Клей «продал себя душой и телом северным антирабовладельческим вигам». Когда человек, которого он помог избрать, теперь сказал ему: «Если Конгресс сочтет нужным принять его [Провизо], я не наложу на него вето», его разочарование было полным.[141]