Эта затянувшаяся борьба неизбежно вызвала ожесточенные споры по общему вопросу о рабстве, который, по словам Полка, «день за днём и неделя за неделей» вытеснял все остальные. Он «встречает вас, — заявил сенатор Томас Корвин из Огайо, — на каждом вашем шагу, он угрожает вам, в какую бы сторону вы ни пошли». По его словам, Корвин с трепетом ожидал возможных последствий приобретения Юго-Запада, поскольку предполагал, что возникла проблема, по которой ни одна из сторон не уступит, и это явно предвещало опасность для Союза.[92]

Дебаты зимы 46–47 годов во многом оправдали эти опасения. С северной стороны Колумб Делано из Огайо дышал огнём на южан, предупреждая их: «Мы создадим кордон свободных штатов, который окружит вас; и тогда мы зажжем огонь свободы со всех сторон, пока он не растопит ваши нынешние цепи и не сделает весь ваш народ свободным». Южане, в свою очередь, открыто заявили, что предпочитают воссоединение союзу, который клеймит их позором и угрожает институту рабства. Генри Хиллиард из Алабамы, Джеймс А. Седдон из Вирджинии, Генри Бедингер из Вирджинии, Роберт Робертс из Миссисипи, Барнуэлл Ретт и Эндрю П. Батлер из Южной Каролины с разной степенью страсти и торжественности заявляли, что разорвут Союз, если им будет отказано в его защите.[93]

Эти постоянные разногласия беспокоили многих вдумчивых людей, и не в последнюю очередь президента. Встревоженный и одновременно отвращенный таким поворотом событий, Полк рассматривал вопрос о рабстве на территориях как абстракцию. Рабовладельцы могут провозглашать своё право вывозить рабов на территории, но на самом деле никто не будет настолько глуп, чтобы растрачивать ценность рабского труда, вывозя его туда, где климатические и географические факторы неблагоприятны для его использования. «В этих провинциях рабство, вероятно, никогда не сможет существовать».[94] Поскольку он не мог рассматривать этот вопрос как реальный, Полк считал, что люди, которые на нём настаивают, непатриотичны и безответственны. Из-за их «озорного и нечестивого» поведения вопрос о рабстве «приобрел страшный и самый важный аспект», который будет иметь «ужасные последствия для страны». Он «не мог не разрушить Демократическую партию» и мог «в конечном итоге поставить под угрозу сам Союз».[95]

Опасаясь за Союз, Полк начал искать формулу, которая восстановила бы гармонию между сектами, и нашел, как ему казалось, возможное решение в возрождении Миссурийского компромисса. На следующий день после того, как Престон Кинг вновь представил Провизо, Полк проконсультировался со своим кабинетом. Государственный секретарь Бьюкенен «выразил готовность распространить Миссурийский компромисс на запад до Тихого океана. Все члены кабинета согласились с ним». Поначалу Полк не хотел брать на себя обязательства по проведению такой политики, но менее чем через две недели он вновь вынес этот вопрос на всестороннее и взвешенное обсуждение, после чего узнал мнение каждого члена кабинета в отдельности. «Кабинет был единодушен… во мнении, что… линия Миссурийского компромисса должна простираться на запад до Тихого океана и распространяться на… территорию [приобретенную у Мексики]».[96]

Однако в течение долгого времени после этого Полк воздерживался от принятия формулы Миссури. В феврале, когда представители Берт и Дуглас предложили резолюции о применении линии Миссури в качестве основы для урегулирования, он не выступил в их поддержку, и они были отклонены.[97] В марте Конгресс объявил перерыв, и вопрос был оставлен в подвешенном состоянии.

В августе стало казаться, что администрация намерена полностью поддержать продление Миссурийского компромисса, поскольку Джеймс Бьюкенен заявил о его поддержке как о своём главном вопросе в борьбе за президентское кресло. Ранее Полк объявил, что не будет баллотироваться на переизбрание, и Бьюкенен, будучи государственным секретарем, считался кандидатом от администрации. В ту эпоху было принято вступать в гонку, написав публичное письмо в ответ на вопросы какого-нибудь «корреспондента», который на самом деле являлся сторонником кандидата. Так, письмо Бьюкенена было первым из серии писем, написанных им самим, Льюисом Кассом, Мартином Ван Бюреном, Генри Клеем и Закари Тейлором в 1847–1848 годах. Оно имело форму «ответа» демократам округа Беркс, которые пригласили его посетить их фестиваль «Дом урожая», и признавало первенство территориального вопроса, касаясь исключительно этой темы. Упомянув о великой традиции компромисса, заложенной в Конституции, Бьюкенен выступил за продолжение духа взаимных уступок и, наконец, утверждал, что распространение Миссурийского компромисса на любую территорию, приобретенную у Мексики, будет наилучшим возможным применением этого духа. Гармония штатов и даже безопасность Союза требовали этого.[98]

Взяв на себя инициативу, Бьюкенен получил как бы предварительное право на Миссурийский компромисс в качестве своего собственного вопроса. В то же время газета администрации, «Вашингтон юнион», развернула активную кампанию по завоеванию общественной поддержки плана Бьюкенена. Вскоре пресса по всей стране разразилась комментариями о «движении Бьюкенена».[99]

Тем не менее, сам президент не занял четкой позиции по территориальному вопросу. Когда новый Конгресс собрался в декабре, он торжественно предупредил об опасности, которую продолжающиеся распри принесут Союзу,[100] но не сказал, какой, по его мнению, должна быть основа для урегулирования. Колебания Полка, вероятно, усиливались тем, что в борьбу за демократическую номинацию вступил новый кандидат с другим планом компромисса. Это был Льюис Касс, сторонник демократов, который доблестно сражался в войне 1812 года, служил в кабинете Джексона, был министром во Франции, а затем был послан Мичиганом в Сенат. В начале своей жизни Касс, человек сметливый, образованный и литературно одаренный, все больше становился кандидатом в президенты и, как следствие, проницательным и расчетливым политическим оппортунистом. Вольные труженики уже ненавидели его как пособника тех, кто победил Ван Бюрена в 1844 году, и ему нужно было восстановить свои позиции среди северных демократов. По первой реакции он поддержал Уилмотское провизо, но позже понял его взрывоопасный характер и в декабре 1847 года, через четыре месяца после письма Бьюкенена «Harvest Home», вступил в кампанию со своим письмом Николсону, в котором выдвинул доктрину народного суверенитета. Ещё до публикации этого письма, но в то время, когда оно в частном порядке циркулировало среди лидеров демократов, один из его сторонников, Дэниел С. Дикинсон из Нью-Йорка, внес в Сенат ряд резолюций, призванных дать конгрессу одобрение народного суверенитета.[101]

В конце декабря 1847 года газета «Вашингтон Юнион» опубликовала письмо Николсона и объявила его здравой доктриной демократов. Поскольку «Юнион» был органом администрации, это заявление, казалось, означало как отказ от четкой поддержки Миссурийского компромисса, которую он оказывал ранее, так и определенную степень колебаний со стороны президента. Это был один из немногих вопросов, по которым Полк казался нерешительным. Таким образом, хотя силы компромисса казались сильнее, чем в предыдущем Конгрессе, теперь они были разделены на два лагеря, а единственные значимые компромиссные планы отстаивались соперниками за демократическую номинацию, так что президент не мог поддержать ни один из планов, не показавшись выступающим против одного из кандидатов. Поэтому в течение нескольких месяцев Полк держался в стороне или выбирал другой курс.