12 декабря генерал Скотт прибыл в Вашингтон и присоединил свой голос к тем, кто призывал к усилению Андерсона. Именно в этот момент Касс подал в отставку, жалуясь на слабость администрации. Но давление в пользу эвакуации также усиливалось как в Чарльстоне, так и в Вашингтоне, когда съезд Южной Каролины собрался для своей судьбоносной цели. 20 декабря по телеграфным проводам разнеслась новость — ордонанс об отделении был одобрен без разногласий. Вскоре три комиссара от нового «независимого государства» поспешили на север, чтобы посоветоваться с Бьюкененом по поводу расположения чарльстонских фортов. Теперь ситуация изменилась. Джентльменское соглашение, вероятно, больше не было жизнеспособным. Слухи в Чарльстоне убедили Андерсона, что нападения на форт Самтер и форт Моултри неминуемы. Очевидно, ему нужны были новые инструкции, и они пришли 23 декабря, подписанные Флойдом, но написанные Блэком, теперь уже государственным секретарем. Андерсон должен «проявлять разумную военную осмотрительность», защищаться в случае нападения, но не приносить «бесполезных жертв». Если вражеские силы окажутся слишком сильны, он должен добиться наилучших условий для сдачи своего командования. Ключевыми словами здесь были «военное усмотрение». Ничто в этой депеше не противоречило инструкциям Бьюэлла от 11 декабря.[1026]

Как профессиональному военному Андерсону было не по нутру сдавать недавно вверенный ему пост, а как южанину ему не хотелось ускорять военные действия между Южной Каролиной и США. Однако сама слабость форта Моултри располагала к атаке, которой он должен был противостоять. Его просьба о выделении дополнительных войск была отклонена, но оставалась возможность переместиться на более защищенную позицию. На острове у входа в гавань стоял форт Самтер, его укрепления уже почти достроены, но все ещё практически безлюдны — вакуум власти в самом центре междоусобной бури. То, что последовало за этим, несомненно, было проявлением «здравого военного благоразумия». В ночь на 26 декабря Андерсон подорвал орудия Моултри и с большим мастерством перевел все своё командование на Самтер.[1027] Жители Чарльстона, проснувшись от звуков горького открытия, были громко возмущены. Андерсон отверг грубое требование вернуться в форт Моултри, который вместе с другой федеральной собственностью был захвачен войсками Южной Каролины. В Чарльстоне звезды и полосы теперь развевались только над фортом Самтер.[1028]

Маневр Андерсона, возможно, стал самым важным решением одного человека за всю зиму сецессии. В то время как политические лидеры страны ораторствовали, проводили переговоры и разногласия, этот армейский офицер среднего звена одним быстрым движением определил место и характер финальной конфронтации между Севером и Югом. Рёв аплодисментов за проявленную им инициативу эхом прокатился по свободным штатам. Однако смелые и, казалось бы, агрессивные действия Андерсона на самом деле были консервативной попыткой разъединиться. К форту Самтер его в первую очередь влекла не столько вера в то, что он сможет отразить нападение, сколько надежда на то, что его очевидная мощь может вообще сдержать атаку. Будучи южанином, испытывавшим смешанные чувства по поводу кризиса отделения, он прежде всего хотел избежать начала войны и поэтому предпочитал, чтобы день расплаты был отложен. В этом отношении майор не слишком отличался от своего рукоплещущего главнокомандующего. На самом деле Андерсон, скорее всего, сбил Бьюкенена с толку.

Если бы он остался в более уязвимом форте Моултри, давление на него, вероятно, стало бы невыносимым задолго до 4 марта, и тогда Бьюкенену, а не Линкольну, пришлось бы делать окончательный выбор между отступлением и сражением.

Кроме того, пока Моултри оставался в центре внимания, было бы легче выбрать отступление, возможно, после слабых жестов сопротивления. Или, даже если бы серьёзные боевые действия и произошли, они все равно были бы иного рода, чем официальное, почти ритуальное нападение на Самтер, предпринятое три с половиной месяца спустя не одним мятежным штатом, а скорее гордой новой конфедерацией. Моултри в декабре не имел ничего похожего на то символическое значение, которое Самтер приобрел к апрелю. День ото дня эмоциональные вложения росли, а престиж, поставленный на карту, становился огромным, пока войска Андерсона и чарльстонцы смотрели друг на друга через небольшой участок воды. В итоге форт Самтер стал высшим символом конфликта между государственным и национальным суверенитетом. Андерсону удалось отсрочить день расплаты в гавани Чарльстона, но ценой усиления его последствий. Маневр, отсрочивший войну, мог в то же время сделать её в конечном итоге более неизбежной.

Новости из Чарльстона вызвали тревогу в Белом доме. Южные сенаторы во главе с Джефферсоном Дэвисом, как шершни, слетались к Бьюкенену, обвиняя его в нарушении торжественных обещаний и настаивая на том, что Андерсону необходимо отдать приказ вернуться в форт Моултри. Томпсон присоединился к их хору, а Флойд разразился негодованием в последней демонстрации бравады, но Блэк, Стэнтон и Холт горячо приветствовали переезд в форт Самтер. Несчастный президент, хотя и горячо желал, чтобы Андерсон остался на месте, все же пришёл к выводу, что никакого неповиновения приказам не было, и отказался принимать поспешные меры.[1029]

В этот момент, 28 декабря, на переговоры с Бьюкененом прибыли три комиссара из Южной Каролины, которые быстро перестарались, выдвинув императивное требование о немедленной эвакуации всех войск из Чарльстона.[1030] Если бы они просто попросили Андерсона вернуться в Моултри, Бьюкенен, возможно, и согласился бы, но полный вывод войск под угрозой был вне рассмотрения.[1031] Тем не менее он подготовил ответ, в котором уступал настолько, что Блэк пригрозил уйти в отставку, если он будет доставлен. Наступил критический момент, но президент, после нескольких упорных споров, уступил. Его переработанный и более жесткий ответ включал заявление о намерении защищать форт Самтер «от враждебных нападений, с какой бы стороны они ни исходили».[1032] Комиссары ответили оскорбительным письмом и удалились. Флойд уже подал в отставку. Томас и Томпсон вскоре сделают то же самое. Последнее влияние южан вытеснялось из кабинета. В начале января администрация Бьюкенена представляла собой сплошной фронт юнионизма.[1033]

Обязательство защищать форт Самтер подразумевало обещание усилить его гарнизон. 31 декабря, на следующий день после своего решительного ответа комиссарам Южной Каролины, Бьюкенен дал разрешение на подготовку экспедиции помощи с использованием военного шлюпа «Бруклин». Однако генерал Скотт предпочел отправить торговое судно с меньшей осадкой, аргументируя это тем, что оно будет менее заметным и с большей вероятностью сможет пройти мимо препятствий в гавани. Таким образом, 5 января зафрахтованный пароход Star of the West тихо вышел из Нью-Йорка, загруженный припасами и примерно двумя сотнями солдат. Бьюкенен с болью осознавал, что это предприятие может ускорить войну, и вскоре у него появилась ещё большая причина для беспокойства. В тот же день пришло сообщение от Андерсона, в котором говорилось, что он находится в хорошем положении и не нуждается в срочной помощи. Приказ об отмене приказа дошел до Нью-Йорка слишком поздно. Корабль уже бросил якорь. Следующие несколько дней для президента и его советников прошли в почти невыносимом напряжении.[1034]

Когда 9 января «Звезда Запада» подошла к Чарльстону, жители Южной Каролины ждали её. Их предупредили несколько южан в Вашингтоне, в том числе Джейкоб Томпсон, хотя он все ещё получал жалованье как министр внутренних дел.[1035] Береговые батареи открыли огонь по безоружному судну, которое поспешно отступило без особых повреждений и направилось обратно в Нью-Йорк. Во время этой маленькой драмы орудия форта Самтер молчали. Андерсон, не имевший никаких приказов на подобный случай и даже официального уведомления о том, что подкрепление уже в пути, решил не открывать ответный огонь по южнокаролинцам. За эту сдержанность он получил официальную благодарность от Джозефа Холта, который теперь занимал пост военного министра вместо Флойда. В Белом доме чувствовали огромное облегчение от того, что рискованная и, казалось бы, ненужная затея закончилась без кровопролития.[1036]