Все началось 8 декабря с отставки Хауэлла Кобба с поста министра финансов. Будучи в прошлом юнионистом, а теперь готовым к отделению, Кобб был одним из близких друзей президента и ведущим южанином в кабинете. Он ушёл раньше, чем было необходимо, — за целых шесть недель до отделения Грузии, — и нельзя не задаться вопросом, как все могло бы измениться, если бы он решил остаться, ведя более макиавеллистскую игру. Кажется, вполне возможно, что его влияния на Бьюкенена было бы достаточно, чтобы вытеснить гарнизон майора Андерсона из Чарльстона. Но вместо этого Кобб отправился укреплять свои политические позиции на родине и позже стал председателем конвента в Монтгомери, штат Алабама, на котором были созданы Конфедеративные Штаты Америки. Его преемник, Филип Ф. Томас из Мэриленда, был проюжанином, но легковесом, продержавшимся всего около месяца.[1017]

С другой стороны, самый высокопоставленный южнокаролинец в администрации оставался на работе до тех пор, пока его штат не отделился. Уильям Х. Трескот, помощник государственного секретаря, который был ещё более влиятельным из-за недугов своего начальника Льюиса Касса, в ноябре и декабре 1860 года открыто выступал в качестве сторонника отделения и агента Южной Каролины, продолжая выполнять свои официальные обязанности. Аналогичным образом, житель Миссисипи Джейкоб Томпсон, сохраняя свой пост министра внутренних дел, выступал в качестве «сторонника сотрудничества» за одновременное отделение всех рабовладельческих штатов 4 марта. В интересах южной солидарности Томпсон даже согласился служить эмиссаром от губернатора Миссисипи в штате Северная Каролина, и, что самое удивительное, сославшись на то, что он будет пытаться отсрочить отделение (до 4 марта, то есть), он получил одобрение президента на свою миссию.[1018]

Следующим, кто покинул кабинет, был Касс, государственный секретарь. Он пришёл в себя и 15 декабря на один день стал героем-республиканцем, подав в отставку в знак протеста против того, что Бьюкенен не укрепил Андерсона.[1019] Вместо него президент назначил генерального прокурора Джеремайю С. Блэка, который в этот момент, если не раньше, стал сильной личностью в администрации. Можно утверждать, что именно Блэк стал ключевой фигурой всего кризиса сецессии. Этот «шотландско-ирландский сын грома» из Пенсильвании был экспертом и красноречивым конституционным юристом, а также твердолобым, но иногда эмоциональным политиком.[1020] Не критикуя рабство, он был верным другом и лейтенантом на протяжении всей администрации Бьюкенена, особенно в битвах против Дугласа и народного суверенитета. Совсем недавно он стал вдохновителем той части ежегодного послания, в которой говорилось, что, хотя отделение является неконституционным, федеральное правительство не имеет права принуждать отделившийся штат вернуться в Союз. Однако он также твёрдо верил, что правительство имеет конституционное право и обязанность защищать свою собственность и поддерживать свои законы в рабочем состоянии. Короче говоря, Блэк не исключал применения силы, если она была явно оборонительной, и в этом отношении он мало чем отличался от многих республиканцев.

В качестве своего заместителя Блэк убедил неохотно согласившегося Бьюкенена назначить Эдвина М. Стэнтона, юриста с большими способностями, неустойчивым темпераментом и антирабовладельческими убеждениями. Итогом этих изменений стал выигрыш для юнионизма — не в численности, а в эмоциональной энергии и силе воли. Вместе с генеральным почтмейстером Джозефом Холтом, юнионистом из Кентукки, Блэк и Стэнтон вскоре начали одерживать верх в кабинете министров.[1021]

В это время наиболее нервное напряжение испытывал тот высокопоставленный чиновник, который занимал место, имеющее наибольшее стратегическое значение. Ничто так не иллюстрировало слабость Бьюкенена как руководителя, как тот факт, что Джон Б. Флойд продолжал занимать пост военного министра. Его небрежное и беспринципное управление министерством уже вызвало не один публичный скандал, и теперь худшее из его беззаконий должно было полностью раскрыться. Он индоссировал векселя одного из армейских подрядчиков на общую сумму в несколько миллионов долларов и продолжал эту практику даже после того, как Бьюкенен приказал ему прекратить. Теперь, незадолго до Рождества, стало известно, что подрядчик, Уильям Х. Рассел, убедил правительственного клерка принять 870 000 долларов этих сомнительных векселей в обмен на оборотные облигации в Трастовом фонде для индейцев. Это было равносильно растрате, а виновный клерк оказался родственником миссис Флойд.[1022]

Очевидно, что Флойду придётся уйти (хотя у Бьюкенена не хватило духу сказать ему об этом прямо), но на данный момент он отказывался уходить в отставку, настаивая на том, что сначала должен оправдаться. Флойд, виргинец по происхождению, считался юнионистом, по крайней мере, «условным». Однако после избрания Линкольна он все больше склонялся к поддержке сецессии, и эта тенденция усиливалась по мере того, как на него обрушивался личный позор. Дело Юга дало ему шанс уйти с воинственным блеском.[1023]

Будучи военным министром, Флойд, конечно же, помогал формировать политику администрации в отношении фортов Чарльстона. Давление на форты постоянно возрастало по мере того, как Южная Каролина быстро переходила к подготовке к отделению. В конце ноября, осмотрев своё новое командование, майор Андерсон начал требовать подкреплений, утверждая, что слабость его гарнизона располагает к нападению и, следовательно, представляет угрозу миру. Бьюкенен колебался. Сначала он согласился с Кассом и Блэком, что просьба Андерсона должна быть удовлетворена. Затем Флойд убедил его подождать, пока он не сможет посоветоваться с Уинфилдом Скоттом, семидесятичетырехлетним командующим армией. Но оказалось, что Скотт болен в Нью-Йорке, где он устроил свою штаб-квартиру после ссоры с предыдущим военным министром Джефферсоном Дэвисом. Воспользовавшись задержкой, южные члены кабинета поспешно составили «джентльменское соглашение» и заручились его поддержкой губернатора Южной Каролины. Если Андерсону не будут присланы подкрепления, то не будет предпринято никаких усилий по его вытеснению из форта Моултри. С большим облегчением Бьюкенен согласился, надеясь выиграть время для продвижения компромиссного движения. 8 декабря делегация конгрессменов Южной Каролины попыталась подтвердить соглашение. Они попросили президента дать четкое обещание не укреплять Андерсона. Бьюкенен ответил на это характерным для него двойным, в котором он избегал буквального обещания, создавая при этом впечатление, что он взял на себя обязательства.[1024]

Тем временем Андерсон запрашивал конкретные инструкции в связи с ожидаемым нападением на его крайне уязвимую позицию. В Вашингтоне решили, что он не должен предпринимать никаких провокационных действий, но в случае необходимости будет энергично защищаться. Флойд отправил майора Дона Карлоса Бьюэлла из канцелярии генерал-адъютанта лично передать эти приказы и проинспектировать положение Андерсона. Прибыв в форт Моултри, Бьюэлл вскоре согласился с Андерсоном, что оборонять его будет трудно. Очевидно, выходя за рамки своих полномочий, он написал инструкции, которые фактически разрешали Андерсону перевести свои войска в форт Самтер для большей безопасности, если у него есть «ощутимые доказательства намерения приступить к враждебным действиям».[1025] Копия этого меморандума, датированного 11 декабря, прошла через руки Флойда в архив Военного министерства, была им одобрена, но, возможно, не очень внимательно прочитана.